Двор был завален каким-то совершенно диким хламом, в котором, вероятно, постеснялась бы рыться самая захудалая бродячая собака. Окна корпуса были заколочены. Ни один клинышек света не пробивался сквозь них, и если бы я не знала, что к корпусу подъехали две машины, в которых сидело никак не меньше пяти-шести человек, а то и целый десяток, я никогда не предположила бы, что за этими стенами может находиться что-то живое.
Внезапно я споткнулась и, не успев вовремя сбалансировать, упала. Чер-рт! Я поднялась с земли, ощущая в ногах предательскую леденящую дрожь, и, решительно отбросив бутылку, вынула пистолет, сняла его с предохранителя и двинулась вперед. Что такое? Предчувствия? Дурацкие предчувствия, так, что ли?
Прокравшись вдоль стены, я застыла возле неприметной двери, окрашенной в серый, с темными ржавыми подпалинами цвет. Старая дверь. Я наудачу ткнула в нее плечом, и, к моему удивлению, дверь открылась, тихо при этом скрипнув. За ней оказалось темно, тихо и тепло. Так, словно тут в самом деле была котельная.
И в тот же момент на мою голову рухнуло что-то неизмеримо тяжелое, а перед глазами гулко ухнула белая стена. И опустилась. Опять, опять, как тогда!
Не везет мне с этим Заварзиным! Упорно не везет.
Очнулась я, впрочем, скоро. Над головой бились, жужжали, переплетаясь, голоса:
— Ну конечно! Эта.
— Ну вот! Та же самая! Я же говорил тебе, Витек, что нас вели, а ты — нет, нет! Я ж все-таки получше тебя в «наружке» рулю, не зря гэбистский хлеб столько времени ел.
Я открыла глаза. Прямо передо мной на простом стуле сидел Заварзин, и его красивое породистое лицо было мрачно и угрюмо. Возле него стоял парень с автоматом Калашникова и второй — прекрасно знакомый мне белобрысый тип, которого я видела еще на даче Заварзина в Водочном. Нет, решительно этот Виктор как-то умудряется застать меня врасплох, хотя у меня отлично развиты сигнальные системы и опасность я чую буквально спинным мозгом. А тут, видно, меня засекли, ожидали, а потом вырубили и притащили сюда, в эту комнату.
— А-а-а, дамочка наша проснулась, — выговорил белобрысый своим неизменным издевательским тоном и поправил очки на переносице. — Что-то у нее с головкой… не иначе как стенку проломить хотела.
— Молчи, знаешь ли, — бесцеремонно оборвал его Виктор Заварзин. — Добрый вечер, Мария. Как ваше самочувствие? Вы уж извините, что мои дуболомы вас так, но, согласитесь, вы сами дали для того повод.
— Как вы меня выследили?
— Водить надо лучше и не светиться так, — презрительно сказал белобрысый Ванька.
— Вы залезли не в свое дело, Мария, — холодно сказал Заварзин. — Вас усиленно предупреждали, вы проявили упорство, упрямство. Улизнули с моей дачи. Ведь вы, верно, установили потом, что дача принадлежит именно мне? Ну конечно же. И теперь у меня есть неутешительная для вас новость. Боюсь, что я не смогу сохранить вам жизнь.
Это было сказано тоном, каким произносится, скажем, ресторанная фраза «к сожалению, все столики уже заказаны».
— Вот как? — произнесла я и не без труда приподнялась и огляделась.
Я лежала на деревянной скамейке в почти пустой и очень ярко освещенной комнате довольно значительных размеров. В углу была толстенная вентиляционная труба, рядом — круглая железная печка. Возле нее — здоровенный вентилятор, который работал так интенсивно, что по комнате постоянно циркулировал воздух, пропитанный запахами краски и разогретого битума.
— Вы неправильно повели себя с самого начала, — продолжал Заварзин. — Неправильно по той простой причине, что вам не стоило лезть в дела Анисиной. А еще и Бубнов, наш известный политдеятель. Он и представить себе не мог, что все произойдет именно так, как и повернулось.
— Значит, это вы, милый Виктор Заварзин, организовали два покушения на Бубнова?
— Ну, — улыбнулся тот, — если в первом случае это действительно наших рук дело… то есть, я бы сказал, почти наших, то во втором нам немного помогли.
— Вы имеете в виду тех пятерых идиотов, которые вломились в дом к Бубнову?
— Слишком много вопросов, — сказал Заварзин. — Вопросы тут задаем мы. Так вот: что вашему боссу известно обо мне и Птахине? Я ведь обнаружил «жучок» в телефоне. Поставить его мог только тот ремонтник из Мосгаза, который приходил ко мне вчера. Я догадался сличить его внешность с физиономией вашего, Мария, босса. Сошлось. Так что же вам известно?
— Да ничего особенного, — зло сказала я. — Про господина Птахина и его одноклассников нам ничего не известно.
— А она много знает, — сказал верзила с автоматом и выразительно осклабился, подняв дуло своего оружия на меня. — А, Витек?
— Да погоди ты, — досадливо поморщился Заварзин. — Тебе бы лишь кого порешить, кретин. Вот что, Мария, — медленно, чеканя каждое слово, вымолвил он, обращаясь уже ко мне, — сейчас я дам вам телефон, и вы позвоните вашему другу и коллеге господину Шульгину, чтобы…
— Виктор, — спокойно перебила его я, — вы что… считаете меня за окончательную идиотку? Я буду звонить Родиону Потаповичу, чтобы завлечь его в западню?
— Гы, — сказал верзила с автоматом и переглянулся с белобрысым, — а она еще рассуждает.
— Она вообще дама такая… рассудительная, — отозвался тот. — Наручники вот ловко скидывает.
— Вы, кажется, меня не так поняли, Мария, — с нехорошим прищуром проговорил Заварзин. — Тут не рассматриваются отказы. А если вы полагаете, что мы удовлетворимся вашими велеречивыми заявлениями об абсурдности моих предложений, так это совершенно напрасно. У меня есть парочка молодцов, которые растормошат и мертвого. Не говоря уж о том, что готова будет сделать ради них молодая, красивая и, главное, живая женщина.
— А, сторожовский выездной филиал гестапо? — произнесла я, принимая вертикальное положение и садясь на лавке. — Ваши подельники из птахинских… пташек… они много от фашиков взяли. Чекисты!
— Вот именно, — отозвался белобрысый. — Виктор, чего она? Давай я ее разговорю!
Я мельком взглянула на часы: около девяти вечера. Насколько я могла судить, прошло около получаса с того момента, как я подъехала к зданию котельной.
— Значит, Шульгина вам надо? — тихо, с усилием проговорила я, глядя на свирепые физиономии птахинских подручных и изображая мучительное раздумье на лице. — Чтобы я его к вам в лапы привела? Ну что же, хорошо. Чтобы привела…
— Куда-а ты, тропинка-а, меня привела-а-а… без милой принцессы-ы мне жизнь не мила-а-а… — неожиданно чистым и сильным голосом пропел белобрысый и вопросительно посмотрел на Заварзина, который пока что был тут главным. Хорошие у мальчика вокальные данные, ничего не скажешь.
Заварзин посмотрел на меня в упор: вероятно, он не ожидал, что я так быстро соглашусь. Но мой подавленный вид и особенно тоненькая струйка крови, стекавшая по моему лбу, которую я беспомощно трогала пальцем, — быстро убедили его в том, что он переоценивал мои способности, из-за которых многие в криминальном мире именовали меня Пантерой.
— Ну, этак лучше, — сказал он. — Быть может, и договоримся до приемлемого варианта.
— Быть может, — в тон ему откликнулась я.
— Ну хорошо, — сказал Заварзин. — Вот тебе мобильный. Звони своему боссу. Только без фокусов.
— А где гарантия, что после того, как он приедет, нас не шлепнут обоих? — спросила я.
— Гарантия? Да я сам — живая гарантия, как говорил граф Монте-Кристо! — сказал Заварзин.
— Образованный вы. Дюма вот в детстве читали.
— Не умничайте, уважаемая Мария Андреевна. Звоните вашему боссу.
В моей голове прокручивались варианты один другого прихотливее. С одной стороны, я видела, что стоит мне отказаться звонить Родиону, как меня выведут куда-нибудь на задний двор и шлепнут выстрелом в затылок. А потом зароют, как собаку, и найдут, как говорил один мой знакомый бандит, через тысячу лет при раскопках. А с другой стороны, не было никакой гарантии, что я, вызвав сюда Родиона, не заманю тем самым его в ловушку и не обреку на ту самую участь, которую расписала выше, но для себя одной.
Мои сомнения были нарушены появлением новых людей. И если одного из них я вполне ожидала тут увидеть, то двое других ну совершенно не вязались со столь неожиданным местом.
Так вот, в помещение стремительной походкой вошел Птахин, раньше я его видела только на телеэкране. Он был в серой курточке, и его волосы не отличались тщательностью прически. В руке Птахин держал пистолет. Вслед за отставным подполковником спецслужб появились и два упомянутых лица, видеть которых здесь я ну никак не думала. Говорить по чести, одного из них, мужчину, я не сразу и узнала. У него было сильно разбито лицо, не хватало нескольких передних зубов, словом, красавец был еще тот. Лишь присмотревшись, я узнала в нем… Розенталя.
Женщину же я узнала сразу. Хотя она потеряла львиную долю своей спеси и теперь походила на потрепанную судьбой вислоухую дворняжку.
