— Виктор Степанович, ну чего мы летим домой, как угорелые? Вена такой красивый город! Чего бы нам не задержаться здесь на пару дней? — попытался уговорить его Сысой.
Такую же просьбу Лесник увидел и в глаза Хуго.
— Вы, парни, не видите той опасности, которая гонится за нами и может нас погубить, а она существует и приближается, поэтому пока есть возможность и путь к спасению, мы должны как можно быстрее уматывать из этого красивого городка к себе домой.
Сысою и Хуго после такого ответа Лесника ничего иного не оставалось, как подчиниться его воле. Быть недовольными хозяином они не имели права. Перед выездом из Вены в Москву, достаточно помучав своих телохранителей, Лесник вновь дал каждому из них по пять тысяч со словами:
— Только поймите, ребята, что я вам за работу дал каждому не по пять, а по десять кусков баксов. Если же вы думаете иначе и полагаете, что получили только по пять кусков, то вот эти бабки я буду считать вашим долгом мне,
— Никаких долгов! Мы ваши условия принимаем, — замахав руками, заверил его Хуго.
— Понятно! Ну а как насчет картишек, не сыграем под интерес? —улыбнувшись, пошутил Лесник.
— Дураков нет, — живо объявил Сысой.
— Пускай у каждого будет в кармане то, что есть, — согласился Хуго.
— Позарившись на чужое, помни, что можешь всего своего капитала лишиться, — вспомнив строптивого Потсбернера, заметил Лесник.
— Эту науку мы на своей шкуре испытали, — чуть заискивая, произнес Сысой.
— Приятно слышать, что моя наука пошла вам впрок. Хуго, сходи в вагон-ресторан, сделай нам заказ такой, чтобы его хватило нам до самой столицы. Сам понимаешь, что за все платить буду я.
— Виктор Степанович, считайте, что меня уже в купе нет. Я испарился, — довольный таким приятным поручением сообщил Хуго.
Вообще поездка с Лесником в Штаты, а потом в Европу парням уже стала нравиться. Еще бы им быть недовольными, если меньше, чем за месяц каждый из них заработал по пять тысяч баксов, ничем не рискуя и практически ничего не делая.
Приехав в Москву, Лесник остановился вновь у Душмана и прожил у него два дня. Все это время он пропадал в казино, дотошно вникая во все тонкости его работы. Только удовлетворив любопытство. Лесник в сопровождении своих постоянных телохранителей, земляков, Колумба и Горы, поездом отправился к себе домой.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МЕЖКЛАНОВЫЙ КОНФЛИКТ ВОРОВ
ГЛАВА 54. ЮРГЕНД ПОТСБЕРНЕР
Нельзя сказать, что смерть отца обрадовала Юргенда, хотя он постоянно стремился стать самостоятельным и независимым от него. Кончина родителя позволяла ему достигнуть желанной цели. За спиной денежного магната Юргенду многое позволялось и прощалось.
Потсбернер старший постоянно учил и приобщал сына к овладению своим видом бизнеса, радуясь, что у него такой способный ученик. Отец, разумеется, в помощи не нуждался и легко справлялся со своим многоотраслевым, хлопотным хозяйством. Но ему хотелось быть уверенным, что после его смерти концерн попадет в руки опытного продолжателя их рода.
После смерти отца Юргенду пришлось все его обязанности главы концерна со всеми вытекающими последствиями взвалить на свои плечи.
Изабель Потсбернер, мать Юргенда, умерла раньше мужа на шесть лет, так что Юргенду за помощью или советом обращаться было не к кому. Правда, налаженные связи Потсбернера с другими фирмами и после его смерти не порвались, а опытные специалисты его концерна помогли молодому хозяину постепенно втянуться вдело и усвоить свои обязанности.
За год, прошедший после смерти его отца, Юргенд научился не только слушать своих подчиненных, но и принимать решения, жестко приказывать и следить за неукоснительным исполнением его воли.
Ему удавалось легко управлять своим предприятием, потому что рабочие и служащие его концерна в своей основной массе не были случайными людьми. До них здесь работали их родители. Поэтому преемственность поколений в коллективе проходила снизу доверху, упрочивая патриотизм и преданность всех и каждого своему хозяину. Все они дорожили своими рабочими местами, завоевывая право на них своим добросовестным трудом.
В таких тепличных условиях Юргенд очень рано и совсем необоснованно возомнил себя руководителем высокого класса. Поэтому иногда стал поступать вопреки рекомендациям специалистов, так, как он считал для себя нужным.
Женившись пять лет тому назад по настоянию отца на Сюзанне Вилеон, дочери давнего его друга и компаньона, Юргенд этим союзом не был доволен, но отказываться от брака с нелюбимой девушкой не решился. После свадьбы у Юргенда прилично увеличился капитал — как в деньгах, так и в недвижимости. С молодой, умной, но не очень симпатичной женой у него сложились довольно терпимые, приемлемые для обоих отношения. Если Юргенд женился на Сюзанне по расчету, то он ей как жених нравился, и она выходила за него замуж по любви. Однако со временем его равнодушие охладило Сюзанну к нему, что сделало их отношения более натянутыми, грозящими непредсказуемыми последствиями. Каждый из них добросовестно выполнял свои супружеские обязанности, но, как мы понимаем, они были лишены того тепла и нежности, которые бывают между любящими сердцами.
Со временем Юргенд и Сюзанна притерпелись и привыкли друг к другу. У них родился сын Бейгер, который уже в три года стал абсолютной копией отца, — такой же крупный, здоровый увалень с резкими чертами лица. Юргенд обожал сына, а поэтому часть ласк, предназначенных Бейгеру, доставались и его супруге, подарившей ему наследника.
Часто в общении с женой Сюзанной Юргенд непроизвольно сравнивал ее с Регитой, своей несостоявшейся невестой. Любовь к ней не прошла бесследно, по этой причине он часто о ней думал.
Юргенд видел, что Регита в браке с русским драчуном счастлива и о нем совершенно не думает. Ему не хватало ее прежнего тепла и нежности. При встречах он чувствовал веющий от нее холод, которым она старалась держать его от себя на расстоянии, это оскорбляло и бесило его. Если бы Регита была в своем браке несчастлива, страдала, нищенствовала, то он бы, возможно, забыл бы о ней, как о недостойной его партии. Но счастливой и радостной, да еще при своей семейной неустроенности, он ее видеть не мог.
Став главой концерна, единовластным распорядителем его средств, Юргенд решил хоть чем-то навредить мужу Ре- гиты, чтобы через него сделать больно ей, чтобы она на себе почувствовала, как бывает иногда людям плохо.
Через своих брокеров на бирже он стал скупать акции фирмы Корвина Фостера, зная, что значительный пакет ее акций принадлежит теперь Регите и ее мужу.
Безусловно, для Корвина Фостера и Константина начавшаяся война Юргенда против их фирмы не могла остаться незамеченной. Мы знаем, что Константин, будучи у отца в гостях в Геленджике, рассказывал ему об этом. Как вообще возможен выход из создавшегося затруднительного положения, Константин не представлял, но был уверен, что его просьба будет внимательно рассмотрена и он обязательно попытается помочь ему избежать разорения. Даже если потребуется совершить что-либо сверхъестественное, имея всего лишь единственный шанс на успех.
Каким образом Лесник сумел спасти фирму Корвина Фостера от разорения, мы уже знаем.
Завершив свои дела в Мехико и оставив там своего юриста доделывать необходимые юридические формальности по поводу заключенной им крупной сделки с мексиканцами, Юргенд, не задерживаясь больше ни одного дня, «боингом» вылетел в Нью-Йорк.
Самолет в родной город прилетел в седьмом часу вечера. О своем возвращении он никого из близких не поставил в известность, поэтому его в аэропорту не встретил привычный автомобиль с личным водителем.
«Я, как вол, трудился там во благо своего концерна, забыв о себе и о женщинах. Хватит! Теперь я могу и, безусловно, имею на это полное моральное право, отвязаться от семьи и несколько часов пожить в свое удовольствие,» — рассудил Юргенд, беря на стоянке такси. Водителя он попросил, чтобы тот доставил его в ночной бар «Айоланта». Юргенд уже предчувствовал, как замечательно он там отдохнет. Являясь истинным нью-йоркцем, он за годы своей жизни успел побывать в таком количестве ресторанов и баров, что их число уже перевалило за четыре сотни. И знаток всех увеселительных заведений отдавал предпочтение бару «Айоланта». Это делалось сознательно, потому что он того стоил. В «Айоланте» проходимцев не пускал стоящий у входа швейцар. Если попадал «непонятливый» гость, которого один швейцар не имел возможности «уговорить», то на помощь ему из бара выходило несколько профессиональных вышибал и кулаками учили «непонятливого» понимать демократию с позиции силы.
