интеллектом, полный жизненной энергии. Эти качества в совокупности с его проницательностью, искренней верой в правоту идей Апрельской революции, помогали ему решать серьёзные проблемы и творить великие дела. Несмотря на его внешнее спокойствие, чувствовалось, что он чем-то озабочен.
В дверь кабинета постучали, и вошёл секретарь, который доложил:
— Товарищ Наджиб! — Как Вы и приказывали, я подготовил все документы и сведения от наших структур со всех провинций Афганистана.
Отойдя от карты, Наджибулла, взяв папку у секретаря, сел за свой рабочий стол, кивнул головой и сказал секретарю:
— Можете идти!
А сам стал изучать документы. Сводки с мест гласили, что силы контрреволюции не дремлют. В начале июня агентами ХАД было раскрыто планируемое совместное выступление группировок мятежников во всех провинциях. Силами подразделений специального назначения и оперативного полка ХАД при взаимодействии с советниками КГБ и военной контрразведкой 40-й Армии им был нанесён сокрушительный разгром. Формирования и отряды антиправительственных сил перешли на террор и диверсии.
С болью в сердце Наджибулла принял известие об очередной зверской расправе над сотнями семей активистов Народно-демократической партии Афганистана, государственных служащих, военнослужащих, сотрудников спецслужб. Чтобы собраться с мыслями для принятия решения, он, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на карту, затем устремил свой взгляд в окно. Было душно. Он встал, подошёл к окну и приоткрыл его. В кабинет ворвался лёгкий ветерок, потянуло свежестью, зашелестела на столе бумага. Вздохнув всей грудью аромат утренней прохлады, Наджибулла окинул взглядом красоту утреннего пейзажа. Перед глазами открывался великолепный вид на сад с нежно-зелёными ветвями и сочными плодами, ухоженные зелёные газоны с яркими цветами. За садом был высокий белый каменный забор, залитый ослепляющим солнечным светом.
Зазвонил телефон. Наджибулла, отвлекшись от нахлынувших на него мыслей, взял трубку. Звонил Глава Афганистана Бабрак Кармаль.
— Слушаю, товарищ Бабрак! — ответил руководитель министерства безопасности.
Выслушав Главу государства, Наджибулла доложил ему последние сводки из провинций. Говорил он спокойно, вдумчиво, без лишних эмоций. Получив задачу навести порядок и действовать без промедления, жёстко принимая самые крайние меры в отношении сил мятежников, он ответил, что его люди уже работают в этом направлении, и положил трубку.
Отложив папку с документами, Мохаммад Наджибулла мысленно прокручивал разговор с Главой государства и донесения из провинций Афганистана. Он всегда принимал решения, анализируя, что думает Глава государства, чего хотят друзья и какую они окажут помощь, о чём думают враги. Наджибулла понимал, что рано или поздно любая цель устаревает и что вовремя необходимо сформировать новую цель и поставить новую задачу. Он был готов к тому, что на пути к намеченной цели могут измениться и внешние обстоятельства. Реформы и преобразования в стране, несмотря на помощь Советского Союза, буксовали. Виной всему этому, во-первых, была война. Во-вторых, он видел и ошибки руководства страны, из-за которых преобразования, направленные на изменение и улучшение жизни народа, в отсталой крестьянской стране провести было тяжело.
В отличие от прямолинейного Бабрака Кармаля Мохаммад Наджибулла готов был искать компромиссы даже с умеренными исламистами. Он ненавидел бюрократов, карьеристов, людей с корыстными интересами, которых в Правительстве Афганистана было полно. «Конечно, — думал он, — любая власть обречена на критику, могут быть и разочарования, однако всегда можно что-то исправить, улучшить, сделать выводы из ошибок. Не будь вмешательства со стороны стран, которые не хотят мира в Афганистане, всё проходило бы иначе».
Оторвавшись от этих мыслей, он дал команду секретарю собрать на совещание начальников отделов и служб. Через четверть часа дверь кабинета распахнулась, и руководители силового ведомства стали рассаживаться за длинным столом. Слушая краткие доклады начальников отделов и служб, Наджибулла, обладая ясным умом и спокойствием, старался задавать им вопросы так, чтобы заставить подчинённых думать, анализировать и кратко излагать свои мысли. После их докладов он неторопливо открыл тяжёлый стальной сейф и достал оттуда ещё одну увесистую папку с документами.
— Вот, это донесения за полгода из всех провинций страны. Враги Апрельской революции, террористы радикальных исламских партий пытаются подорвать все наши преобразования на пути демократизации общества. С особой злобой мятежники наносят удары по экономике страны и учебным заведениям. Они пытаются держать население в невежестве, им не нужны образованные люди, чтобы работала промышленность и сельское хозяйство. За последние полгода душманскими формированиями мятежников, диверсантами и террористами, подготовленными в Пакистане, арабских странах и в некоторых странах Европы, уничтожены сотни школ, убито более двухсот учителей. Жестокая расправа идёт над представителями власти на местах, над рабочими предприятий и врачами. Только в провинции Пактия сожжено два здания местных комитетов Народно-демократической партии Афганистана. Они убили ряд местных жителей только за то, что те выполняли декреты правительства Демократической республики Афганистан. Под Джелалабадом вновь совершено нападение на государственную ферму Ходда, где, не сумев угнать скот, диверсанты просто убили животных. Всё это приводит к тому, что население сосредотачивается в городах, идёт поток из многих тысяч беженцев. Враги уничтожают памятники культуры, чтобы народ не помнил своего прошлого, — Наджибулла тяжело вздохнул, сделал паузу и продолжил. — А вот список членов семей наших сотрудников, зверски уничтоженных террористами в июне месяце этого года. Двести семей! Террористы не щадят никого, даже детей! И всё это во имя того, чтобы вернуть народ Афганистана в средневековье, чтобы правили только законы шариата!
В кабинете воцарилось молчание. Все с горечью восприняли сказанное, чувствуя чужую боль, как свою собственную. У некоторых присутствующих тоже погибли близкие люди. Самое страшное, что от рук так называемых «борцов за веру», моджахедов и террористов гибли ни в чём не повинные дети.
— Товарищ Наджиб! Я предлагаю провести специальную операцию в северных провинциях, где мятежники Хекматияра и других радикальных исламистов недавно расправились с семьями наших сотрудников. Операцию провести так, как мы провели в начале июня месяца, упредив их в организованном всеобщем выступлении. Здесь требуется привлечение полка ХАДа, сил царандоя, а в отдельных случаях и войсковых подразделений, — предложил начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Тафик.
— Ещё одну операцию мы проведём! — резко ответил руководитель ХАДа. — Но обращаю особое внимание начальников отделов борьбы с бандитизмом и транспортной безопасности на меры по усилению контроля за въездом в города. Мы не должны допустить проникновения в них диверсионно-террористических групп, пресечь доставку оружия и взрывчатки. Что касается семей сотрудников силовых и государственных структур, я требую принять все необходимые меры для обеспечения их безопасности! Где это невозможно, согласно договорённости с советскими друзьями организовать отправку детей на учёбу в Советский Союз. Сколько для этого необходимо времени?
— Думаю, недели две-три, — предположил один из заместителей Наджибуллы, отвечающий за работу по обеспечению безопасности государственных служащих.
— Даю неделю времени! —
