Череп прислушался. Двери квартир не открывались, замки не щелкали, шагов не слышно… Значит, и у соседей «фраер» укрыться не мог.
«Неужели засел дома?» – снова подумал бритоголовый и кинулся обратно к лестнице.
Ротан нервничал, нетерпеливо наблюдая за движущимся огоньком указателя этажей. Четвертый… Третий… Второй…
Бригадир отошел в сторону. Рука нырнула под рубашку. Секунды тянутся как резина…
Лифт остановился. Ротан напрягся и приготовился к броску. Сквозь кожу проступили синие ветки вен. С металлическим лязгом, неимоверно медленно двери расползались в стороны, расширяя полосу света… Остановились. Ротан бросился в кабину… Но обнаружил, что там никого нет.
В этот момент со стороны подъездного тамбура хлопнула дверь. Не желая встречаться с пытливыми жильцами, бригадир тихо прошел к лестничному маршу.
Держа руку в пакете, Пилат почти ворвался в холл. Острый взгляд скользнул по помещению, высвечивая темные углы, как лазерный сканер. Зрение выхватило из полумрака светлый прямоугольник освещенного чрева лифта. Послышалось жужжание сходящихся дверей. Прямоугольник исчез.
В несколько прыжков Пилат оказался на площадке.
В чувствительной, как нерв, тишине послышались удаляющиеся шаги. Они доносились с лестницы. Значит, «конкуренты» там. Поскольку лифт не лучший способ передвижения к боевому рубежу, Пилат метнулся к лестнице. Знать бы еще – где этот рубеж пролегает?
Однако марш-бросок до седьмого этажа панельного дома – не слишком тяжелое испытание, а жилая квартира – не ракетная шахта на укрепленной базе противника. Самомнение и дерзость уголовников не шли ни в какое сравнение со специфическими знаниями и боевым опытом Пилата. Он не сомневался, что братков следует искать у квартиры Сухарика, и почти не ошибся.
«Следить» около нее, привлекая внимание к хозяину, Пилату не хотелось. На это была простая причина: Сухарика он должен увести из-под носа у всех, причем совсем не в переносном смысле – так зачем оставлять следы?
– Куда он делся? – полушепотом проронил Ротан, набирая легкими воздух.
– А хрен его маму знает! – так же тихо пробасил недоумевающий Череп. – Чердак закрыт, по лестнице, сам видел, не проскочишь. Не вылетел же он через окно?..
– Может, с лифтом он нас развел, а сам дома или у соседей чай пьет? – теряя терпение, предположил Ротан.
– Если б дверь открывали – я бы услышал, – не согласился Череп. – Он где-то тут заныкался. Неподалеку. Когда найду – я из него мозги вышибу.
Бригадир стремительно сориентировался.
– Паси квартиру, я пойду верхние этажи проверять. Вдруг фраерок в тамбуре залег? Вызови лифт к себе, – велел Ротан, отправляясь к лестнице.
Неслышно ступая по бетону, Пилат поднялся до шестого этажа и остановился. Услышав осторожный шепот, он замер, приготовив оружие. Но Ротан ушел наверх, и скоро его шаги затихли.
Пистолет не понадобился. Однако стоящий на седьмом этаже человек прочно ассоциировался у Пилата с часовым, которого надо «снять». Такой наукой он владел в совершенстве. Только с настоящими часовыми, вооруженными автоматами и постоянно ожидающими нападения, приходилось изощряться. Особенно когда на подступах к нему нет ни кустов, ни травы, а только мелкий серый песок или двухкилометровая полоса с участками сухого хвороста. На ее преодоление дается норматив, но вдобавок движение должно быть бесшумным. В конце полосы стоит часовой, к которому нужно тихо подобраться и «снять», а сам объект взорвать мешком взрывчатки, висящим за плечами…
Для Пилата это было отнюдь не игрой.
Неслышно ступая на цыпочках, он приблизился к верхней площадке и, вытащив маленькое зеркальце, осторожно ввел его в проем. В дрожащем стеклышке появилось изображение. Череп вызвал лифт и разминал кости ходьбой до общего тамбура и обратно.
«Нервничает – это хорошо. Мой клиент», – подумал Пилат. У него появился план.
В лифтовой шахте было темно, как в подвале. Несло пыльным, пропитанным керосином сквозняком. Вверху тускло светились три лампочки, свет которых ничего не освещал. Сухарик заглянул в щель. После полумрака шахты подъезд казался ему ярко освещенным. Дождавшись, когда все уйдут, парень приподнял плафон освещения, являющийся одновременно крышкой люка, и сдвинул его в сторону. Он свесил ноги, чтобы спрыгнуть вниз и, не теряя времени, выскочить на улицу…
Но в этот момент кто-то вызвал лифт, и кабина с резким толчком пошла вверх. Сухарик едва успел схватиться за маслянистый трос, чтобы не сорваться и не провалиться в кабину. Стоя на вибрирующей крыше, он подобрал ноги и торопливо вернул люк на место. Светящиеся щелями контуры раздвижных дверей на этажах уходили вниз.
Шелестели тросы, натужно скрипели пружины амортизаторов и стальные каркасы. Сухарик даже в детстве никогда не забавлялся катанием на крышах лифтов, а потому ощущение преисподней или космического аппарата пришельцев не покидало его воображения.
Но фантастические темы были неуместны. В черной шахте другая реальность, иной антураж, отличный от сюжетов о звездных войнах. Да и всесильного бластера под рукой нет. Даже пистолета. А где-то за стеной бандиты.
Кабина упруго вздрогнула и, будто уперевшись в препятствие, замерла. Глядя через щель, Сухарик увидел слоняющегося по этажу Черепа, и новая волна холода пробежала по его спине. Таких типов парень не встречал даже в следственном изоляторе. Правильно сокамерники говорили, что в зонах теперь сидит всякая мелочь. Ни одного настоящего крупняка там не найдешь, а если и найдешь одного, дожидающегося внеочередного освобождения, то его камерный быт сильно отличается от условий содержания остальных и больше похож на пионерский лагерь.
Сухарик старался дышать медленнее, чтобы громким вздохом не выдать своего опасного убежища. Но это было излишне – Череп его не видел и даже не предполагал, что там кто-то может быть.
Однако в лифт бандит не садился.
Зеркальце исчезло. Пилат прижался к стене, приложил к губам сложенные лодочкой ладони и негромко позвал:
– Иди сюда…
Череп прислушался. Показалось или правда Ротан зовет?
– Чего стоишь! Поди сюда!.. – снова прошептал Пилат.
Он приготовился к мгновенному отключающему удару, едва голова бандита высунется из проема. Можно сломать часовому шейные позвонки, что практически всегда ведет к мгновенной смерти, но этот способ не столь эффективен, как работа оружием. На этот раз Пилат решил обойтись без экзотики.
Череп был очень осторожен. Будто чуя опасность, он выставил перед собой потертый «ТТ» и медленно приблизился к лестничной клетке. Мозг Пилата мгновенно просчитал траекторию движения кулака и возможную точку соприкосновения с «часовым». Но расчет нарушила излишняя подозрительность Черепа. В последний момент, когда рука Пилата уже была готова захватить цель «в прицел» и выстрелить, Череп повел себя неожиданно. Он резко изменил направление и, вместо того чтобы войти, с разбега впрыгнул в проем.
Боковым зрением братан заметил Пилата, но развернуть оружие и нажать на спуск не успел. С шагом вправо и поворотом корпуса грозная тень ушла с линии атаки. В ту же секунду мощный удар обрушился на Черепа, как бетонная стена. Пилат выбил у него пистолет. Потертый «токарев» взлетел в воздух, несколько раз перевернулся и, пролетев вдоль лестницы, с железным звяком упал на затоптанную нижнюю площадку.
Череп попробовал нанести противнику свои обычные тычки, которыми вырубал несговорчивых оппонентов на «стрелках» и забивал до смерти непокорных толстосумов-коммерсантов, но кулаки путались в ловко подставленных блоках противника.
Короткий удар в горло лишил Черепа возможности кричать. Носок ботинка ударил в промежность и прекратил тягу к сопротивлению. Обмякшее тело полетело на бетонные ступеньки. Однако врага нельзя оставлять за спиной. Пилат отошел в сторону и точным ударом добил оглушенного Черепа насмерть. Послышался хруст и затихающий хрип. От синюшных губ братана потянулась тонкая полоска крови.
Пилат вышел на площадку и прошелся по тамбуру. Через закрывающиеся двери лифта Сухарик с трепетом проводил взглядом немолодого мужика с усами и пистолетом. Может, и его ищет военная прокуратура? Но паренек не чувствовал себя охотником. Скорее – наоборот.
«Сейчас бы мобильный телефон…» – подумалось ему.
Но это ничего бы не решило, потому что в следующую секунду нога Сухарика соскочила с железки, издав слабый шум. Совсем небольшой шорох, но достаточный для того, чтобы быть услышанным профессионалом.
Мужик надавил на кнопку, двери раскрылись. Он бросил оценивающий взгляд в пустую кабину и… медленно поднял глаза вверх. В темной щели между проемом дверей и верхом лифта его внимание привлекло яркое светящееся пятно. Это была светоотражающая вставка на кроссовках Сухарика. На нее падал свет из окна.
