— Так… А поехали-ка к Войтову, — решительно молвил Олег. — Надо крепко посовещаться…
Несмотря на то что договорились встретиться ровно в полдень, Караваев торчал на набережной с половины десятого. И вовсе не потому, что делать нечего, а дабы ситуацию контролировать и предотвратить какие-либо пакости со стороны контрагентов.
Впрочем, торчание сие Александру Николаевичу было не в тягость. Погода чудесная: тепло, по синему небу ползут ленивые облачка, солнышко ласково пощипывает за уши, тихие воды Белой вяло балуются с пригоршнями золотой листвы, скручивая из них затейливые поминальные венки уходящему лету. Так бы и сидел целую вечность, любуясь местными красотами и отдаляя по своей воле решающую минуту, когда потребуется собраться в комок, ощетиниться и показать, на что ты способен…
Александр Николаевич недаром мотался двое суток по окрестностям: местечко для встречи он выбрал как нельзя более удачное. Участок недавно отремонтированной набережной между причалом речного вокзала и павильоном игровых автоматов просматривался насквозь — спрятать засаду здесь было негде, и с обеих сторон был заблокирован грудами строительного мусора. То есть подскочить на машине прямо к скамейке, на которой восседал хранитель информации, скрутить его и бросить в багажник, возможным не представлялось. Даже при самом скверном варианте придется волочь метров сто, а то и поболее — в зависимости от того, в какую сторону потащат — к причалу или павильону. Вдоль набережной пролегает оживленная городская трасса, на обочине которой — с противоположной стороны от реки — располагается целый ряд круглосуточных ларьков — народу там куча, достаточно громко заорать, чтобы привлечь к себе внимание. С другой стороны, на самой набережной до вечера людей немного — немногочисленные праздные парочки удравших с лекций студентов да прогулочные пенсионеры с собачками. Если не орать да не драться, а тихо беседовать и скромно смотреть в полуоткрытый чемоданчик — вполне можно работать. Но самое главное, чем набережная привлекла Александра Николаевича, — это возможность осюрпризить контрагентов домашней заготовкой, на которую они вряд ли рассчитывали. В общем — понравилось нашему комбинатору тут. Аура здесь была какая-то такая… располагающая, что ли.
Эх, и удивился бы господин Караваев, скажи ему кто, что в этом самом месте, безотчетно ему приглянувшемся, два года назад его друга-недруга Марта «обули» на такую же сумму[28], которую сейчас надеялся получить он сам! Обули классически, переиграв прожженного авантюриста по всем пунктам. И что самое обидное — не какой-нибудь искушенный мастер интриг это был, суперразводной кидала, а самый что ни на есть заштатный архивариус, червь книжный, строящий свое базовое мировоззрение исключительно на основе проглоченной им в пыльном хранилище бездны пожелтевших страниц.
Да, если бы Александр Николаевич об этом узнал, он бы прыгал по причалу, как кенгуру, и бил себя ногой в грудь, взахлеб хваля свою прозорливость, тонкость расчета, чутье свое феноменальное и так далее. И наверняка расслабился бы и утратил бдительность. Так что, оно и к лучшему, что не знал — теперь он просто сидел себе на лавочке, листал толстый журнал, мимолетно через плечо любовался видами и сосредоточенно анализировал детали предстоящей встречи, в красках представляя себе, как все это будет выглядеть…
Контрагенты явились ровно в полдень. Две «Волги» заехали на набережную с разных сторон и встали — одна у причала, вторая неподалеку от павильона игровых автоматов. В клещи взяли — бежать теперь некуда. Из машин вышли люди, встали рядышком, поедая взглядами одиноко торчавшего на лавочке клиента. Постояли, посмотрели, затем двое отделились от группы, образовавшейся у причала, и неспешно направились к Караваеву.
— Спокойно, спокойно — все идет, как надо, — пробормотал Александр Николаевич, с неудовольствием отмечая, что ладони его мгновенно вспотели, а сердечко забилось, как мотопомпа. А между тем все идет по плану: контрагенты условия блюдут. До означенного срока по набережной никто не шлялся (Караваев оговорил: замечу — сразу ухожу, останетесь, с чем были!); машины поставили на указанном расстоянии, идут двое, медленно, «дипломат» тащат, комплекции оба вполне договорной — если приспичит, задавит их в считанные секунды.
Пока двое приближались, Александр Николаевич «прокачал» обоих на скорую руку. Один — небольшого росточка, за тридцать, комплекции хоть и средненькой, но достаточно крепкий, на вид бывалый, держится уверенно. И «дипломат» — у него.
— Это «основной», — решил Караваев. — Надо держать с ним ухо востро — как бы пакостить не наладился…
Второй — совсем еще юноша, высокий, в очках, тоненький, как пожарный шланг, движения несколько заторможенные, как у любого офисного мальчугана, привыкшего большую часть времени проводить в кресле у компьютера.
— А это скорее всего — сын, — определился Александр Николаевич. — Такого тютю привлекать к столь ответственной операции совсем даже нецелесообразно. Да, скорее всего сынок…
Двое подошли метров на десять, встали, повернулись во все стороны, откидывая полы пиджаков — показали, что без оружия.
— Ну и славно, — сказал Александр Николаевич, вставая с лавки и направляясь к парапету набережной. — Давайте — за мной!
И — прыг, через парапет! По пологому каменному скату береговой «рубашки» — к водичке. А там моторка дюралевая — напрокат в «Пароме» взял.
— Это что за новости?! — сердито воскликнул «основной» с «дипломатом», оборачиваясь к причалу: людишки у машины тоже засуетились — сейчас побегут.
— Супрайз, супрайз!!! — дурашливо прокричал Караваев, дергая ручку стартера — мотор взревел бракованной бензопилой, лодка тихонько начала разгоняться, чиркая дюралевым боком о камень «рубашки». — Хотите разговаривать — айда со мной! Давай — аккуратненько, в нос.
Ну и попрыгали как миленькие — куда денешься! Когда имеешь дело с великим комбинатором современности, поневоле приходится принимать его условия — даже если они для тебя являются полной неожиданностью и в ходе предварительных переговоров не указывались.
— Да вы не переживайте, хлопцы, — весело крикнул Караваев, пересиливая моторный рев и глядя через плечо на припустившую к месту отплытия «группу обеспечения». — Сейчас прокатимся к островам, потолкуем, потом разъедемся — все у нас получится прекрасно!
— Если решил нас кинуть — считай, что ты труп, — грозно воскликнул «основной». — Тебе из этого района не уйти!
— Да ну, что за глупости! — возмутился Александр Николаевич. — В моем лексиконе такого слова нет — «кинуть». Это я просто себя обезопасил — вас много, на своей территории, а я — пришлый и один. Так что извините, господа, — потерпите немного…
Минут через десять здание речного вокзала скрылось из вида, река вильнула влево от города и широко растеклась среди множества небольших островов, на которых в изобилии рос опурпуренный к осени ивняк.
— Вот тут и встанем, — Караваев заглушил мотор метрах в двадцати от заросшего лесом левого берега, встав таким образом, чтобы один из островов закрывал лодку от возможного наблюдения с берега правого — на тот случай, если «группа обеспечения» сумела каким-то образом просочиться через доки и отследить движение лодки. — Прежде всего, господа, — покажите деньги.
— Пожалуйста, — «основной» приоткрыл «дипломат» и показал аккуратно уложенные пачки сотенных купюр — было заметно, что он слегка нервничает и чувствует себя на порядок хуже, нежели на набережной.
— Хорошо. Передайте мне по одной купюре из первой, второй, четвертой и шестой пачек, — распорядился Александр Николаевич. — Нет-нет, справа налево… Не вставайте — мы можем перевернуться! Просто протяните руку… Ага, благодарю…
Бегло оценив подлинность купюр. Караваев вернул их «основному» и поинтересовался:
— Наручники?
«Сынок» извлек из кармана пиджака наручники с торчавшим в замке ключом и бросил их под ноги носителю информации. Этот пункт также был оговорен в ходе вечерних консультаций, хотя вызывал у противной стороны массу возражений.
— Вы только признайтесь честно… вы не садист случаем? — делано усмехнулся «основной» и кивнул на двухпудовую гирю, нехитро притаившуюся под куском брезента точнехонько посреди лодки. — У вас тут и так вся лодка железная — гиря зачем?
— Я, дорогие мои, не садист — я просто страхуюсь, — пояснил Караваев, вынув ключ из наручников и возвращая их обратно. — Мы сейчас поступим таким образом: вы проденете кандалы под ручку гири и добровольно закуетесь на одну руку. Я предварительно лодку осматривал — тут, в общем-то, не к чему приковать, хоть и железная. Потому, извините, — гиря. Таким образом…
— А может, нам отдать чемодан, взять гирьку и прыгнуть в воду?! — язвительно предложил «основной». — Этот пункт мы не оговаривали! Чего вы тут самодеятельностью занимаетесь?
