Зная, что это приснится ему с самого начала, Сол смирился и заснул.
Глава 62
Остров Долменн
Воскресенье, 14 июня 1981 г.
Тони Хэрод наблюдал за прибытием Вилли. За час до захода солнца реактивный самолет мягко опустился на посадочную полосу, перечерченную тенями высоких дубов. В конце ее, в маленьком терминале с кондиционерами собрались Барент, Саттер и Кеплер. Хэрод почему-то сомневался, что Вилли окажется в самолете, и чуть не раскрыл рот от изумления, когда тот появился в окружении Тома Рэйнольдса и Дженсена Лугара.
Остальные, похоже, отнеслись к этому совершенно спокойно. Джозеф Кеплер принялся знакомить всех, словно был старым другом Вилли. Джимми Уэйн Саттер поклонился и загадочно улыбнулся, пожимая ему руку. Лишь Хэрод продолжал стоять, вытаращив глаза, пока Вилли не обратился к нему:
– Вот видишь, друг мой Тони, остров – это и есть рай.
Барент более чем любезно поздоровался с гостем и дипломатично взял его под локоток. Вилли был в вечернем смокинге и черном галстуке.
– Как же долго мы ждали этого удовольствия! – улыбнулся Барент, не выпуская руки продюсера.
– Да, воистину, – улыбнулся в ответ тот.
Вся процессия двинулась к особняку в сопровождении картов для гольфа, подбиравших по дороге прислугу и телохранителей. Мария Чен, просияв, встретила Вилли в Главном зале, подставив для поцелуя щеку.
– Билл, мы рады, что вы вернулись. Мы скучали.
– Я тоже соскучился по твоей красоте и проницательности, дорогая. Если ты когда-нибудь устанешь от дурных манер Тони, пожалуйста, поразмысли над тем, чтобы стать моей помощницей. – И его выцветшие глаза озорно блеснули.
Мария Чен рассмеялась:
– Надеюсь, скоро мы все снова начнем работать вместе.
– Возможно, даже очень скоро, – кивнул Вилли и, взяв ее под руку, последовал за Барентом и остальными в гостиную.
Обед превратился в настоящий банкет, длившийся до начала десятого. За столом присутствовали более двадцати человек, но когда Барент поднялся и направился в Игровой зал в западном пустом крыле особняка, к нему присоединились только четверо.
– Мы ведь не сейчас начинаем? – осведомился Хэрод с некоторой тревогой. Он не имел ни малейшего представления, сможет ли использовать ту женщину, привезенную из Саванны, остальных же суррогатов он и вовсе не видел.
– Пока нет, – ответил Барент. – Мы по традиции обсуждаем в Игровом зале дела клуба и лишь после этого выбираем объекты для вечерней Игры.
Хэрод огляделся. Помещение выглядело впечатляюще, напоминая одновременно библиотеку, английский викторианский клуб и кабинет. Две стены с балконами и лестницами были заставлены стеллажами с книгами, повсюду – мягкие кожаные кресла с настольными лампами, посередине бильярдный стол, у дальней стены – массивный круглый зеленый стол, освещенный единственным светильником. Пять кожаных кресел, окружавших его, утопали в тени.
Барент дотронулся до кнопки на скрытой панели, и тяжелые шторы бесшумно поползли вверх, открывая тридцатифутовое окно, выходящее в залитый светом сад и длинный, мерцающий японскими фонариками коридор дубовой аллеи. Хэрод не сомневался, что стекло было непроницаемым с внешней стороны и, уж конечно, пуленепробиваемым.
Барент поднял руку ладонью вверх, словно демонстрируя Вилли Бордену помещение и открывающийся из окна вид. Продюсер равнодушно кивнул и опустился в ближайшее кресло. Верхний свет превратил его лицо в морщинистую маску, оставляя глаза в тени.
– Очень мило, – произнес он. – Чье это кресло?
– Э-э-э… мистера Траска… было, – ответил Барент. – Но вполне логично, что теперь оно станет вашим.
Саттер указал Хэроду на его место, и все расселись вокруг стола. Тони погрузился в старинное роскошное кресло, сложил руки на зеленом сукне столешницы и подумал о трупе Чарлза Колбена, которым три дня питались рыбы, прежде чем его обнаружили в темных водах реки Шилкил.
– Неплохой клуб, – заметил он. – А что мы будем делать сейчас: заучивать наизусть тайную клятву или петь песни?
Барент снисходительно усмехнулся и оглядел присутствующих.
– Двадцать седьмая ежегодная сессия Клуба Островитян считается открытой, – объявил он. – Остались ли у нас старые нерешенные дела? – Молчание было ему ответом. – Тогда перейдем к тому, чем нам предстоит заняться сегодня.
– А будут ли еще пленарные заседания, на которых можно обсуждать насущные вопросы? – осведомился Вилли.
– Конечно, – ответил Кеплер. – В течение этой недели любой человек в любое время может созвать сессию, за исключением тех моментов, когда будет идти Игра.
– Тогда я приберегу свои вопросы до следующей сессии. – Вилли улыбнулся Баренту, и его зубы блеснули в резком верхнем свете. – Я должен не забывать, что я тут новичок, и вести себя соответственно своему положению, не так ли?
– Вовсе нет, – возразил Барент. – Здесь, за столом, мы все равны. – Он впервые пристально посмотрел на Хэрода. – Если на сегодня никаких вопросов нет, готовы ли вы совершить экскурсию к суррогатам и сделать свой выбор?
Хэрод кивнул.
– Я бы хотел использовать одного из своих людей, – сказал Вилли.
Кеплер слегка нахмурился:
– Билл, я не знаю… то есть ты, конечно, можешь, если хочешь, но мы стараемся не пользоваться нашими… э-э… постоянными людьми. Шансов выиграть пять вечеров подряд очень мало, и нам не хотелось бы кого-нибудь обижать или уезжать отсюда с неприятными чувствами из-за того, что кто-то лишен ценного источника.
– Да, я понимаю, – кивнул Вилли, – и все же я бы предпочел одного из своих. Это ведь разрешено?
– Конечно, – подтвердил Саттер, – но если он останется в живых сегодня, он должен быть осмотрен и отправлен в загон к остальным.
– Согласен. – Вилли снова улыбнулся, отчего еще больше усугубилось впечатление, будто говорит безглазый череп. – Как мило, что вы идете на уступки старику. Ну что ж, осмотрим загоны и выберем фигуры на сегодня?
Хэрод впервые оказался к северу от охраняемой зоны. Подземный комплекс поразил его, хотя он и догадывался, что где-то на острове должен находиться штаб охраны. Несмотря на то что на сторожевых постах и в контрольных пунктах всегда толклись человек тридцать в камуфляже, это было ничто по сравнению с армией телохранителей в неделю проведения летнего лагеря. Тони подозревал, что основные силы Барента сосредоточены в море – на яхтах и патрульных катерах, и внимание их направлено на то, чтобы не подпускать никого к острову. Интересно, что думают эти охранники о суррогатах и Игре? Хэрод два десятилетия работал в Голливуде и знал, что есть люди, готовые за деньги совершить с себе подобными все, что угодно. Он был уверен, что Барент, даже не прибегая к своим способностям, с легкостью мог обеспечить себя необходимым контингентом службы безопасности.
Загоны для суррогатов были вырублены в природной скале и находились в коридоре, гораздо более древнем и узком, чем остальная часть комплекса. Хэрод, следуя вдоль ниш, где, скорчившись, лежали обнаженные тела, в который раз подумал: вот отличный сюжет для фильма. Но если бы какой-нибудь сценарист принес Тони нечто подобное, он задушил бы его, а потом посмертно исключил из гильдии.
– Эти загоны были построены еще во времена плантатора Вандерхуфа, а некоторые существовали уже при Дюбуа, – рассказывал Барент. – Нанятый мною археолог высказал предположение, что именно эти камеры использовались испанцами для размещения мятежных элементов индейского населения острова, хотя испанцы редко имели базы так далеко к северу. Как бы там ни было, эти камеры высечены в скале еще до 1600 года нашей эры. Интересно отметить, что первым рабовладельцем этого полушария был Христофор Колумб. Он переправил на кораблях в Европу несколько тысяч индейцев, и еще несколько тысяч было порабощено им и убито на островах. Он истребил бы все коренное население, если бы не вмешался Папа Римский, пригрозивший ему отлучением от церкви.
