Николай закурил вторую сигарету и от неожиданности закашлялся.
– А вот это ты зря!
– Я же сказал, – не унимался Шура, – обо мне беспокоиться не нужно. Я в полном порядке.
Святой укоризненно взглянул на собеседника. Почему-то многие люди, если с ними разговаривать по-хорошему, быстро теряют дистанцию и наглеют прямо на глазах.
– А ты, случаем, в Афгане не служил? – неожиданно спросил новый знакомый, обращаясь к Святому и демонстративно став к Кольке спиной.
Рогожин почувствовал, как все его тело напряглось.
– В моей жизни, малыш, вообще много интересного, такого, о чем не расскажешь, – как можно спокойнее ответил он.
– У нас в дурдоме был один.
– Ну? – процедил сквозь зубы Святой.
– Его в Афгане контузило. Вернулся, бизнес свой организовал. Все круто, но жена ему попалась еще та. И до свадьбы-то гуляла дай бог, а как вышла замуж, тут вообще понеслось. Он вначале по белью ее шарил, в сумочку заглядывал, улики искал, а потом вставил в телефон "жучок". Кто жене позвонит – он в туалет, а там микрофон спрятан, и записывает разговоры. В общем, поехала у мужика крыша.
Святой заставил взять себя в руки. Начинало светать.
Пора было идти. Он дал незаметный знак Серегину. Тот все понял и, обращаясь к Шуре, сказал:
– А фонарик ты подними. Еще пригодится.
Произведение китайских ремесленников по-прежнему лежало на земле.
– А чего вас на "Сокол" потянуло? – спросил парень и наклонился.
– Да взорвать мы его хотим к чертовой бабушке, – ответил Серегин и шарахнул Шуру по голове.
– Не огорчайся, – заметил Святой, аккуратно обходя Шуру. – Ты просто не представляешь, как тебе повезло!
***
Было прохладное утро. Такэо Кита сидел за столом напротив портрета императора Хирохито.
Яхту слегка покачивало, отчего казалось, будто император приплясывает словно на морозе. Большая голубая фарфоровая чашка с недопитым кофе прижимала край карты, – на которой аккуратной черной линией, упиравшейся одним концом в Хакодате, а другим застывшей на полпути к Восточно-Корейскому заливу, был отмечен путь яхты. По правде говоря, для определения координат существовал компьютер, но старик считал, что вполне может справиться с этим сам.
В свои восемьдесят два года Такэо Кита выглядел на пятьдесят. Под занавес долгой жизни он имел немного денег и много работы. Маленький, скорее жилистый, чем худой, с коротко стриженными прядями седых волос, Такэо уже больше часа возился с картой, время от времени делая глоток остывшего кофе.
Когда пять лет назад он купил яхту, родственники устроили большой переполох и ни за что не соглашались отпустить дедушку одного в море. Закончилось все тем, что Такэо Кита схватил фамильный меч и разогнал собственных доброжелателей ко всем чертям, после чего благополучно отчалил и успел пройти вдоль всего восточного побережья Японских островов, перезимовать в Новой Зеландии и два раза пересечь Тихий океан. Теперь его путь лежал в Пусан, один из южнокорейских портов, а оттуда – на Тайвань.
***
Когда-то, еще в детстве, у Такэо Кита была специальная тетрадь, в которой священник синтоистского храма бога Хатимана ставил печать с отметкой об отслуженной молитве.
Делал Такэо кое-какие записи и на фронте, но их приходилось прятать от начальства. Позже, оказавшись в советском плену в лагере под Сучанами, Кита пробовал вести дневник.
Его-то он и достал из верхнего ящика стола, сидя в каюте.
Рядом лежала рукопись, озаглавленная "Последний камикадзе, или История жизни Такэо Кита". Никто из родственников так и не догадался, отчего на самом деле старик решил на девятом десятке отправиться в плавание. Море помогало вспоминать, продлевало ему жизнь. Но вчера Такэо Кита закончил свою историю.
Он больше не искал себе оправданий. Да простит император эту его позднюю кончину! Такэо лег на кровать и закрыл глаза.
***
Петр Михайлович Банников казался весьма озабоченным. Все утро он провел в порту, внимательно следя за погрузкой. Она прошла без приключений, но стоило выйти из Находки, как случилось нечто непредвиденное.
– Кто этот парень? – тихо спросил отставной генерал капитана, когда они вышли из рубки.
– Ребята говорят – "заяц". Решил прокатиться в теплые страны.
– Он рассказал, как попал на сухогруз?
– Если хочешь, можешь сам спросить. Мои матросы как раз им и занимаются.
– Вряд ли в таком случае мы застанем его в живых, – невесело заметил Банников. – Из всей команды единственный приличный человек – это капитан.
– Но и ему, то есть мне, ты не доверяешь!
– Ты хочешь больших неприятностей с отделом внешней разведки? Помни: "Наши знания увеличивают нашу скорбь!"
– Да? Но неприятностей ведь все равно не избежать!
Банников усмехнулся:
– Когда у тебя будут большие деньги, у тебя останутся только маленькие проблемы…
При виде капитана матросы перестали кричать и расступились. Петр Михайлович лишний раз отметил про себя, что здесь нет ни одного нормального лица. Не нужно было быть хорошим физиономистом, чтобы распознать в стоящих на палубе самую гнусную банду отъявленных негодяев, которая когда-либо собиралась.
У решетки вентилятора лежал человек. Его голова была повернута набок, отчего Банников вначале решил, что у парня сломана шея. Но тут несчастный сделал попытку подняться. Из толпы взметнулось несколько ног. Раздались глухие удары.
– Хватит! – рявкнул капитан, и все тут же прекратилось. – Кто-нибудь знал, что он на "Соколе"?
Один из избивавших с выступавшей вперед узкой челюстью сказал:
– Нет. – И сделал шаг вперед.
"Дурачок, – подумал бывший генерал-майор о лежащем в крови парнишке. Выучили говорить правду на свою голову. И вот плоды".
– Что он еще сказал?
Матрос замялся:
– Мы мало-мало перестарались.
– Я же предупреждал!
– Такое дело… – продолжал красавчик. – Этот фраер базарил, будто на "Соколе" еще кто-то плывет.
– Кто? – насторожился Банников.
– Непонятно. То ли "афганцы", то ли "контуженые". Он и сам толком не знает, так как видел их всего раз в порту.
Мужики вроде бы собирались взорвать сухогруз.
Узкобородый ткнул носком бездыханное тело.
– Взорвать "Сокол"? – недоверчиво переспросил капитан.
Банников забеспокоился.
– Я знаю по крайней мере одного человека, который на это способен, сказал он вполголоса и, уже обращаясь к команде, громко произнес:
– Проверьте груз. Если увидите что-нибудь подозрительное, сообщите капитану.
– А что с этим?
– А что вы обычно делаете с мусором?
Больше вопросов не было.
– В чем дело? – набросился на Банникова капитан, когда они остались вдвоем.
– Ты же слышал.
– Я насчет этих "контуженых". Что тебе о них известно?
Банников только покачал головой:
– Я думал, он будет один, но, видимо, ошибся. Впрочем, – он взял капитана за ворот рубашки и слегка надавил на грудь, – ты можешь быть вполне спокоен. Кто они такие?
Так, пара козявок!
– Парень, который валялся у крана, говорил, что эти козявки собираются взорвать корабль!
– Скорее всего Рогожин попробует избавиться от груза.
– Кто этот Рогожин?
Петр Михайлович уже совершенно успокоился и теперь разглядывал свое лицо в зеркале, которое висело в каюте капитана.
– Забудь о нем! – отрезал бывший генерал.
– Если я правильно понял, ты предлагаешь мне забыть о человеке, который хочет отправить нас всех на дно?
– Именно.
– Гениально! У вас в ГРУ это, кажется, называлось – правильно оценить ситуацию?
Банникова перекосило.
– Я действительно ошибался. Ты такой же болван, как и твоя команда.
– Что ты сказал?! – угрожающе переспросил капитан. От ярости он покрылся красными пятнами.
Банников невозмутимо сел на край стола.
– Что должны сделать два человека, чтобы потопить такую кучу металлолома, как "Сокол"? В твоей голове осталось хоть немного здравого смысла или ты окончательно…
На какое-то время в каюте наступила тишина. Но когда капитан собирался согласиться с доводами Банникова, в дверь постучали.
– Входи! – прохрипел хозяин каюты.
На пороге показался все тот же узкорылый, но он выглядел не так решительно, как прежде. Матрос явно был чем-то напуган.
– Ну, в чем дело?
– Мы нашли что-то похожее на, мину.
– Где?
– В первом грузовом.
Банников встал.
– Сволочь! Ну ничего. Рогожин скоро убедится, что это была его последняя ошибка. Надеюсь, – Петр Михайлович пристально посмотрел на матроса, – вы не пытались разобраться с механизмом взрывателя?
Вместо ответа где-то на носу сухогруза раздался взрыв.
Узкобородый схватился двумя руками за косяк и ошалело озирался вокруг.
– Это и есть твои козявочки?! – иронично заметил капитан.
Он достал из ящика стола "Макаров", проверил, заряжено ли оружие, после чего сунул пистолет за пазуху и вышел.
