«Тыкать пальцем — нехорошо, — потерянно подумал Руслан. — Однако приплыли, кажется… И что ж ему этот хлыщ там наплел? Какой, к черту, „очняк“?»
— С тобой хочет конфиденциально побеседовать замначальника УВД, — негромко сообщил следователь, подойдя к Руслану. — Смотри там, без глупостей…
— И бросил сержанту:
— Перекуй его.
Сержант, прикованный к Руслану, недоуменно пожал плечами, отсоединился, замкнул второй наручник на левом запястье подследственного и передал ключ полковнику, который к этому моменту также зашел на крыльцо.
— Проходите в дом, — вежливо пригласил полковник, слегка подталкивая Руслана в спину. — Я отниму у вас буквально пять минут, Александр Иванович! Не стесняйтесь — заходите. Остальные побудьте во дворе — мы быстро…
— «Не стесняйтесь»! — потерянно передразнил Руслан, заходя в прихожую. — Ну вы даете, хлопчики… Ну вы… — Он лихорадочно соображал.
Оставалось совсем немного времени — буквально считанные секунды. Заорать, что ли? Дескать, спасите, люди добрые, этот ваш полковник — зомби!!! Посмеются только — скажут, спятил от сидения в душегубке… Черт, что же делать-то?! А если полковника — ногой в пах, Бабинова — аналогично, потом ключики… Хотя тоже отпадает — полковник здоров, не пьян, как в дверь вошли, сразу взял дистанцию три шага и держит… Не лопух, короче, — дураку ясно. Надо было при входе, когда в спину подталкивал… Черт! А что же делать-то? Ведь сейчас, пожалуй, убивать будут, Рустик — думай, мать твою!!!"
Пропустив полковника с Русланом в прихожую, Бабинов запер входную дверь на крючок и бочком присел на подоконник, поддев занавеску, чтобы не видно было с улицы. Поманил к себе пальчиком полковника — тот послушно приблизился.
Хирург склонился к его уху и начал что-то нашептывать — полковник согласно кивал головой и мертвыми глазами смотрел на Руслана, медленно расстегивая китель.
Руслан отсутствующим взглядом, по инерции, обшарил каждую деталь обстановки. Ничего подходящего. Ничего у него нет! В заначке под половицей портативный сканер и электроаппликатор — такими штуковинами не убивают. Хорошо операм-практикам — те и ногами могут удавить при надобности, и придумать что-нибудь стоящее в режиме жесткого цейтнота… Так-так… А ну-ка, ну-ка…
Цепкий взгляд агента остановился на старенькой этажерке, приткнувшейся в углу прихожей. На средней полке стояла небольшая, с отломанной крышкой шкатулка сталинской эпохи, оклеенная ракушкой. Шкатулка была наполнена разнокалиберными пуговицами. Не сказать, чтобы тетя Соня страдала клептоманией, но на пуговицы у нее определенно был бзик. Где найдет, обязательно в дом тащит — и не важно, что не в комплекте и использованию не подлежат. Вот и сейчас лежит на самом верху ярко-красная, стеклянная, с латунным ободком. Наверняка одна-единственная в поселке, отлетевшая с какого-нибудь клоунского пиджака…
Рядом со шкатулкой стоял на две трети выдавленный тюбик репеллента «Редэт». Именно стоял — тетя Соня аккуратно подвернула выдавленную часть так, что тюбик можно было поставить на попа, и теперь он был даже и не совсем на тюбик похож. А на что?! На что-то уж точно…. Так, есть, кажется… Пусть блеф и бутафория — когда человек тонет, он, как известно, и за соломинку хватается…
Руслан чуть-чуть передвинулся к этажерке, развернулся к ней спиной, приподнялся на носках. Мертвый взгляд полковника переместился вместе с ним, последняя пуговица на кителе расстегнулась. Пальцами скованных за спиной рук агент нащупал стеклянную пуговицу с латунным ободком, крепко зажал ее в пальцах, отступил вправо. Начал медленно дышать по системе, выгоняя адреналин: два коротких вдоха, как бы принюхиваясь, затем медленный глубокий выдох животом, до прилипания желудка к позвоночнику. Сейчас ему понадобится олимпийское спокойствие и все умение воздействовать на объект силой внушения.
Бабинов закончил инструктаж. Полковник достал из плечевой кобуры симпатичный «вальтер» — явно не табельный, дослал патрон и медленно поднял пистолет, удерживая правую руку согнутой в локте.
— Вот и все, мистер Бонд, — мудро смежив веки, объявил Бабинов, крутя на пальце колечко с ключом от наручников — отобрал у полковника. — Честно говоря, я был против твоего устранения. Хотелось в твоей башке поковыряться, посмотреть — может, провода там вместо мозгов. — Он коротко хохотнул — чувствовалось, парень нервничает. — Полковник завалит тебя при попытке к нападению. Ты же сильный мужик — вон каких здоровенных парней укокошил.
— Я вам кое-что хотел сообщить напоследок, господин Бабинов, — ровным голосом, с некоторой даже ленцой произнес Руслан, пытаясь встретиться взглядом с хирургом. — У меня тут одна штуковина имеется…
— Нет-нет, не стоит даже пытаться, — поморщился Бабинов, отводя глаза в сторону — не желал в гляделки играть! — Ты уже труп, так что стой спокойно, вспоминай лучшие моменты жизни. Просто интересно с трупом разговаривать… Скажи что-нибудь глупое: типа — да здравствует Интерпол! Или — хай живе ЦРУ — откуда ты там взялся? Ну?
Руслан максимально расслабился — надежда на благоприятный исход увеличилась пропорционально проявившемуся внесколькихштрихах непрофессионализму руководителя акции. Странный ты парень, Пульман! Послал хирурга рулить устранением профессионала. Что за блажь? Мало, что Бабинов уже завалил одну простейшую акцию? Он, ко всему прочему, еще и неуравновешенный тип — нельзя травмировать психику такого товарища присутствием при «живом ликвиде»!
Ну кто же болтает с жертвой, если не стоит задача допросить ее перед устранением? Этак только в кино делают — в жизни все проще, зашел, замкнул дверь — шлеп! — и привет. Никаких трогательных сцен…
— У меня рак… Это не членистоногое — это болезнь, — Руслан насмешливо подмигнул Бабинову. — А вы, мальчик мой, страшно фраернулись.
Привели меня в дом, где я жил целую неделю. Посмотрите-ка, что у меня в руках.
— Агент аккуратно повернулся боком, не выпуская из поля зрения отягощенного стволом полковника и показал Бабинову сжатый в пальцах скованных рук предмет. — Это дистанционный взрыватель. Вы же прекрасно знаете, кто я и какую организацию представляю. Неужто вы могли предположить, что нас отправляют на дело с пустыми руками? — Руслан осуждающе покачал головой, внимательно наблюдая за реакцией Бабинова. Таковой пока что не последовало: хирург, по-детски приоткрыв рот, не мигая смотрел на пуговицу и часто моргал.
— Так вот, примите мои соболезнования по поводу вашей некомпетентности. — Обретя вдруг уверенность, Руслан примеривался к окну: рама хлипкая, одинарная, если что, можно в два прыжка — один к окну, второй — головой вперед, во двор. Там люди, стрелять через окно вряд ли посмеют — не совсем же идиоты… — Любой сопливый опер знает, что, прежде чем впускать специалиста моего класса в помещение, где он некоторое время находился ранее, необходимо изъять из этого помещения все мало-мальски подозрительные предметы.
Но шеф-то ваш. Пульман, мог и предупредить! Такой вот досадный промах! — Тут Руслан издевательски расхохотался. Смех приговоренного к смерти вывел Бабинова из состояния прострации. Он нервно дернул кадыком и деланно небрежным тоном прикрикнул на агента:
— Ты чего несешь, идиот?! Думаешь, я тебе верю? Да ни грамма! Да ты сейчас…
— Прекратите валять дурака — поздно, — небрежно оборвал хирурга Руслан. — Я сказал уже, что у меня рак. Не надо удивляться — на такие задания у нас посылают сотрудников, которые обречены. Или приговоренных, или больных…
Именно поэтому они ничего не боятся и выполняют задание до конца!
Это патетическое «до конца» с фанатичным блеском в глазах получилось явно наигранным — Руслану самому не понравилось. Но на Бабинова произвело должное впечатление — хирург вздрогнул, и в глазах его появились первые проблески страха.
— У меня рак желудка. Я должен умереть ориентировочно через месяц… — Руслан замолк на несколько секунд, изображая болезненную гримасу и наблюдая, как воспримет новость хирург. Тот воспринял. Руслан продолжал:
— В предметы нашей экипировки входит комплект взрывных устройств огромной мощности, закамуфлированных под предметы обихода той страны, в которой приходится работать. Вот этот тюбик, например, — он указал глазами на стоявший на полке «Редэт», — целую неделю монтировали на ядерном полигоне в штате Невада. И все-таки, несмотря на высокий уровень технологии, не сумели воспроизвести с подлинной точностью. Посмотрите, он выглядит несколько необычно — не правда ли?
Хирург машинально кивнул головой, завороженно глядя на тюбик, как на ядовитую змею. Некоторое время страх и недоверие боролись в нем. Наконец страх победил — сам шеф сказал, что этот тип чрезвычайно опасен. А шефу Бабинов привык верить.
— И что теперь? — глухо спросил он, перестав крутить на пальце ключ от наручников.
