Упоминание о намятых боках, погибшей камере и всем прочем заставило спонтанно образовавшийся коллектив удвоить осторожность. Создавая сценарий этого детективного спектакля, Андрей Липский рассчитывал именно на это; затея могла провалиться, но он лично ничего не терял, а на возможное разочарование охотников за сенсациями ему было наплевать со шпиля Останкинской башни.
Осторожность осторожностью, а отступать никто не собирался: ноздри щекотал отчетливый запах жареного, которым со все возрастающей силой тянуло со стороны «Волчьего Логова». Авторитетного, которому было не впервой, большинством голосов решили пропустить вперед, чтобы указывал дорогу, и колонна, довольно странно смотревшаяся на лесном проселке, двинулась вперед по следам, оставленным «Нивой» Беглова.
Вскоре впереди показались распахнутые настежь ворота в почерневшем от времени и непогоды бревенчатом, усаженном кабаньими черепами частоколе. Зрелище было впечатляющее, но буквально через несколько секунд стало ясно, что частокол – ерунда по сравнению с тем, что ждет их впереди. На такую мысль участников мероприятия навел труп охранника в пятнистом полевом камуфляже, который, широко раскинув конечности, лежал на травянистой обочине в двух метрах от ворот. В его скуле чуть ниже левого глаза темнело пулевое отверстие, и не нужно было иметь диплом криминалиста, чтобы разглядеть на коже характерные черные точки и понять, что охранника убили выстрелом в лицо, произведенным с минимального расстояния, почти в упор.
Других охранников поблизости не наблюдалось. Здесь же, у ворот, бригада охотников за сенсациями спешилась и, держа камеры наперевес, пригибаясь, как под обстрелом, проникла на территорию «Волчьего Логова». За воротами они рассредоточились и двинулись вперед короткими перебежками, со стороны здорово напоминая атакующий спецназ.
Андрей Липский одним из первых услышал взрыв собственноручно заложенной информационной бомбы, потому что ждал его, со вчерашнего вечера неся бессонную вахту у подключенного к Интернету компьютера. Бомба рванула еще до того, как вернувшиеся с полным прицепом березовых дров охранники обнаружили посреди истоптанного стадом фотографов двора трупы хозяина и его превращенного в мясное рагу гостя. Вызванная взрывом ударная волна успела прокатиться по всему земному шару раньше, чем с лязгом опустились многочисленные фильтры и заслонки, из-за которых в последние годы стало не продохнуть даже в глобальной информационной сети. Просмотрев выложенные сразу на десятке сайтов снимки, Андрей поспешно направился в туалет и некоторое время стоял, склонившись над унитазом, усмиряя взбунтовавшийся желудок.
А затем, когда угроза расстаться с выпитым на протяжении ночи кофе и съеденными полчаса назад бутербродами миновала, достал из холодильника бутылку ледяной русской водки и твердой рукой до краев наполнил заранее приготовленный именно для этой цели граненый стакан.
В этот раз он пил не с горя и не на радостях, не за победу и даже не за упокой, а за торжество основного принципа социализма: от каждого по способностям, каждому – по труду.
Переговорив с дородной мулаткой в кружевном переднике и белоснежной наколке, которая выгодно контрастировала с ее черными как смоль волосами и смуглой кожей, адвокат Французова сеньор Альфредо Луис Антонио повернулся к Андрею и, глядя на него снизу вверх, сообщил:
– Он спит.
Андрей посмотрел на часы. Было одиннадцать тридцать, причем отнюдь не вечера.
– Однако, – сказал он.
– Мария говорит, что он теперь спит по четырнадцать, а то и по шестнадцать часов в сутки, – сказал адвокат. – До этого он почти совсем не спал, дни и ночи напролет просиживая за компьютером, который не выключал, даже когда куда-нибудь отлучался. А четыре дня назад, принеся ему ужин, служанка обнаружила компьютер выключенным, а его – спящим мертвым сном. Он проспал почти сутки, до следующего вечера, а наутро, снова найдя его спящим, встревоженная такой резкой переменой Мария вызвала врача. Доктор Санчес осмотрел его и не нашел никаких патологий, за исключением легкого истощения…
– Четыре дня назад? – перебил его Андрей. – Ну, тогда все ясно. Ничего страшного, пусть отсыпается.
– Вот и я так думаю: пусть отсыпается, – с серьезным до комизма видом кивнул облысевшей головой сеньор Антонио. – А мы пока немного прогуляемся – если, конечно, вы не возражаете. Вы ведь впервые здесь, на ферме?
Андрей огляделся. Выстроенный покоем трехэтажный дом под островерхой черепичной кровлей размерами напоминал семейный отель на раскрученном морском курорте. Увитые плющом стены, буйство зелени, мохноногие остролистые пальмы, яркие пятна засаженных незнакомыми экзотическими цветами клумб… Ферма. Домик в деревне. М-да…
– Пойдемте, – повторил приглашение адвокат. – Вы наверняка устали с дороги и проголодались. Насчет еды я уже распорядился, а небольшая прогулка по свежему воздуху после стольких часов сидения сначала в самолете, а потом в машине наверняка пойдет вам на пользу и, уверяю, не будет слишком обременительной. К тому же, здесь очень красиво. Идемте, Андрей Юрьевич.
Его настойчивость была странной, а тон многозначительным. Догадываясь, о чем хочет переговорить с ним вдали от посторонних глаз и ушей сеньор Кацнельсон-Антонио, Андрей мысленно пожал плечами: разговора все равно не миновать, так к чему откладывать его в долгий ящик? Толку от предстоящей беседы не предвиделось никакого, но сопротивляться не было сил. К тому же Андрей не имел ничего против того, чтобы немного осмотреться здесь перед неизбежно скорым отъездом.
Пройдя длинной, обсаженной какими-то буйно цветущими, густо и незнакомо благоухающими кустами аллеей, он вышли на вымощенную каменными плитами террасу, с которой открывался вид на океан. Глянув вниз через парапет, Андрей испытал приступ головокружения: прямо под ногами был отвесный, пугающей высоты скалистый обрыв, о подножие которого, оторачивая его белоснежным кружевом пены, бился океанский прибой. Что ж, сеньор Антонио не солгал: здесь действительно было красиво.
– Рад видеть вас в добром здравии, – нарушил молчание адвокат. Он стоял у парапета, посасывая толстую незажженную сигару, и, засунув руки в карманы просторных полотняных брюк, смотрел на океан. – Насколько я понимаю, вы успешно и окончательно решили все свои проблемы.
– Решить все проблемы невозможно, – возразил Андрей. – Они имеют свойство плодиться быстрее, чем находятся решения. Но если мы говорим об одном и том же, то да, пожалуй, решил.
– Я слышал – вернее, с помощью нашего юного друга Эухенио отыскал и прочел в Интернете, – что ценности, судьба которых так волновала моего покойного клиента, найдены и возвращены монастырю, из которого некогда были похищены, – сказал адвокат.
Андрей рассеянно кивнул, пытаясь закурить сигарету на ровном, мощном океанском ветру.
– Да, – сказал он, пряча в карман зажигалку, – я тоже об этом слышал.
Сеньор Антонио с острой завистью покосился на тлеющий кончик его сигареты, вынул изо рта сигару, придирчиво осмотрел со всех сторон и сунул в нагрудный кармашек светлого полотняного пиджака.
– И вы, разумеется, тут ни при чем, – полувопросительно произнес он.
– Вы же только что сказали, что прочли в Интернете статью соответствующего содержания, – сказал Андрей.
– Как и опровержение, данное героем этой статьи в ходе специально созванной пресс-конференции.
– Ну, это его личное дело, – пожал плечами Липский. – Скромность, знаете ли, украшает.
– А сплошь и рядом еще и помогает избежать уголовного преследования, – подсказал адвокат. – Но при обсуждении деловых, финансовых вопросов она из добродетели превращается в досадную помеху. Поэтому ну ее в болото, Андрей Юрьевич. Давайте поговорим как два взрослых, серьезных, деловых человека, которым есть что обсудить.
– Например?
– Опять вы за свое! Это ложная скромность, господин Липский, и она вас нисколечко не красит. Вы прекрасно знаете, что я намерен обсудить с вами некоторые вопросы, касающиеся отдельных пунктов завещания сеньора Французова. Если быть предельно конкретным, я имею в виду пункт, касающийся вот этой фермы. Полагаю, мой клиент сообщил вам, кому и при соблюдении каких условий она должна достаться.
– Да, сообщил, – признал Андрей. – Но обсуждать нам с вами, увы, нечего. Если вы позволите, я с удовольствием воспользовался бы вашим гостеприимством – перекусил, принял ванну и вздремнул пару часов. После этого останется только помочь Евгению собрать вещи, и мы, наконец, освободим вас от своего присутствия.
– Позвольте! – воскликнул сеньор Антонио. Он выглядел слегка ошарашенным, словно не мог поверить своим ушам. – Воля ваша, но я впервые вижу человека, вот так запросто швыряющегося дорогостоящей недвижимостью!
