– Рейс на завтра, на 10–15. У нас с тобой почти сутки. Выпей, вон там шнапс есть...
... И через много лет Жестовский вспоминал предыдущие месяцы как страшный сон. С трудом придя в себя в изоляторе на Лубянке, он не сразу понял, в какой переплет попал. Скрывать что-либо не было смысла, и он сразу сообщил органам все, что знал. А знал он очень мало, и вскоре допросы прекратились.
Одиночная камера, казалось, проглотила его навечно. Жестовский бездумно лежал на койке, моля Бога только об одном: в последний раз увидеть семью...
Через месяц за ним пришли. Куда везут – не сказали; посадили в машину, приспособленную для перевозки заключенных, и часов семь он пробыл в какой-то другой тюрьме. Оттуда его забрали ранним утром, привезли в какое-то здание, дали новый костюм, пальто и доставили прямиком к Филатову. Можно представить, что он испытал, увидев в кресле около камина благоухавшего перегаром друга...
– Юрий, признайся, чего тебе это стоило? – задал он первый вопрос.
– Жизни, Леня, – почти серьезно ответил Филатов. – Я бы на твоем месте ничего не спрашивал. О себе, во всяком случае. Вот о Маринке можешь спросить, о матери, о Тамаре...
Жестовский только помахал головой, словно отгоняя кошмар. Юрий начал сам:
– Маргарита Петровна и Марина в Германии. Тамара у родителей, ты ее не скоро увидишь, придется с этим смириться. Зато мать и дочку встретишь завтра или послезавтра, как доберешься. Вот адрес лечебницы. Ты доволен? – закончил он их коронной детской фразой. – Тогда подожди тут, я пойду умоюсь и разведаю как и что.
В коридоре на стуле сидел охранник. На вопрос, где бы тут привести себя в порядок, он молча кивнул в направлении дальнего конца коридора.
Холодная вода освежила. Промокнув лицо полотенцем, Юрий вернулся назад, спросив по дороге, какие насчет них инструкции. Охранник только пожал плечами и красноречиво показал жестом: мол, сидите и не рыпайтесь до приказа. Но как только Филатов вытащил из холодильника водку и налил по рюмке, вошел охранник и проронил:
– К телефону...
Юрий подошел к столику и взял трубку. Логвиненко сказал:
– Готовься к заданию. Не вздумай сказать лишнее Жестовскому – он и в Германии не убережется. И вспомни хорошенько подробности последнего твоего разговора с Матвеем Кузьмичом. Вопросы?
– А что, он так и не появился? – не утерпел Филатов.
– Он погиб.
– По-онял... Я могу дать Жестовскому денег на дорогу?
– Не надо. Там ему все дадут. – Кайзер положил трубку.
«Проговорился... – подумал Филатов. – Интересно, какую он легенду Леньке придумал...» В том, что Логвиненко не мог упустить случая завербовать обязанного ему человека и как-то его использовать, он не сомневался. Иначе Жестовского бы просто никто не стал вытаскивать из тюрьмы. Не такой дурак был Кайзер, чтобы рисковать, зная, что легко может «кинуть» Юрия. Видно, в голове генерала созрел какой-то план, участвуя в котором Леонид смог бы заплатить свой должок.
Полусонный Жестовский, медленно водя ножом, нарезал копченую колбасу. Они почти не разговаривали, хотя у каждого было о чем рассказать. Но в комнате могли быть «жучки», и откровенничать для чужих ушей у друзей не было никакого желания. Они просто вспоминали прошлое и впали после второй бутылки в какое-то умиленное состояние, смешанное с появившимся ощущением своей значимости.
В конце концов давно не употреблявший спиртного Жестовский, к тому же изрядно ослабевший на тюремных харчах, отрубился. Филатов продержался дольше и сумел даже произнести перед уже спящим другом тост, который формулировался так: «Ну, блин, за д-дружбу!» Потом отрубился и он...
Оба проснулись посреди ночи. Филатов мимо статуеобразного охранника добрался до туалета, справил нужду, умылся, все вспомнил и наконец-то пришел в себя. Возвращаясь, столкнулся с Жестовским, который шел по тому же делу.
– Мы выйдем покурим на свежем воздухе, – предупредил охранника Филатов. Тот обронил только: «У крыльца. Дальше охрана...» – и снова стал похож на статую, символизирующую Неукоснительный Долг.
Юрий закурил, они присели на лавочку. Леонид спросил:
– Неужели конец близок, а, Юрий?
– Ну что ты, Ленька, все еще только начинается, – ответил Филатов...
Глава 29
По дороге в Шереметьево друзья молчали. За рулем машины сидел мужчина средних лет, явно не похожий на простого охранника. Он тоже не делал попыток заговорить, и им оставалось снова и снова думать о том, что, может, больше не увидятся они на этом свете... Хотя – кто знает?
Леонид летел с кейсом, в котором была смена белья, какие-то газеты, папка с документами, – чтобы на таможне не вызвать недоверия.
Путешествовал Жестовский, понятно, под чужой фамилией, с командировкой Минздрава СССР и направлялся, по легенде, на стажировку к тем самым чудо-докторам, которые знают способ излечения от хворей, вызванных радиационным облучением. Логвиненко надежно прикрыл своего потенциального агента...
Все формальности были пройдены быстро, и через прозрачное стекло аэропорта Юрий увидел, как он в числе других поднимается по трапу самолета.
Леонид не оглянулся: они попрощались перед турникетом, пожали друг другу руки, потом обнялись по-мужски. Водитель, стоявший в отдалении, равнодушно посмотрел на них и отвернулся... Люки самолета закрыли, машина начала рулежку, оторвалась от земли и вскоре исчезла в небе.
Филатов повернулся к водителю. Тот сложил газету, которую читал, прислонившись к стене. Поднял глаза на Филатова:
– Вы должны исполнить обещание и позвонить по некоторым телефонам. Так сказал босс. Он свою часть договора выполнил.
– Поехали в город, отсюда не буду звонить, – ответил Филатов. – У меня есть «счастливый» переговорный пункт недалеко от Казанского вокзала.
Доверенный Логвиненко пожал плечами:
– Как угодно...
Время с каждым километром летело все быстрее, с каждой минутой Юрий все более остро чувствовал запах крови. Филатов переходил в наступление, открыто объявляя своему «покровителю» войну не на жизнь, а на смерть. О жертвах думать не приходилось – или он, или Логвиненко. Хотя, в общем-то, Кайзер был, судя по заверениям генерала, обречен Но и теперь, обложенный, как волк флажками, мог запросто перекусить горло.
Машина остановилась около дверей переговорного пункта
– Со мной желаете? – спросил Филатов.
– Непременно, – ответил мафиози, кладя в карман ключи от машины.
Переговорный пункт был почти пуст, в кабинках с треугольными сиденьями разговаривало человека три, не больше.
Юрий со своим спутником зашли в первую попавшуюся, и он набрал номер Зубатовой. Та сняла трубку сразу.
– Привет, Зина. Это я...
– Узнала. У тебя все в порядке?
– Твоими молитвами. Папа вылетел. От дочки ничего?
– Ну, ты молодец! Маринка в порядке, они там задействовали лучшие умы Европы. Я звонила в пятницу.
– Надежда есть?
– Они говорят, есть, но сам знаешь, всякое может быть. Но мы сделали все, что могли. Главное, отца увидит. Живого. И вообще, Юра, тебе памятник надо поставить.
– Не стоит, Зина, я еще пожить хочу. Я там бумаги тебе кое-какие оставил... Может быть, скоро новости по ним узнаешь. – Краем глаза Юрий заметил, как напрягся посланец Кайзера. – Ну, все. Мне пора. Будем живы – свидимся. – Он повесил трубку.
– Что это за новости вы имели в виду? – спросил «надзиратель».
– Отрадные новости, – сказал Филатов, нащупывая в кармане стилизованный под кинжал кухонный нож, которым они с Леонидом вчера резали колбасу и который он благоразумно прихватил со стола. – Весьма отрадные. Скоро Кайзеру кранты. Но ты до этого не доживешь.
Юрий всадил острое лезвие точно в сердце своего слишком любопытного собеседника.
Усадив покойника на табуретку, Филатов вытащил из его кармана ключи от машины, огляделся, вышел в пустой зал переговорного пункта, прикрыл дверь кабинки и, не теряя времени, быстро пошел к машине. Он не видел, как в «ауди», стоящей метрах в ста от нее, трое пассажиров переглянулись и один из них взял трубку мобильного телефона.
Кайзер был прав, решив подстраховаться.
«Хвост» Филатов заметил сразу. Он был, правда, не уверен, что тронувшаяся за ним машина выполняет именно эту функцию, но тоже решил подстраховаться и около получаса ездил по городу, не зная, что его «тачка» модернизирована постоянным передатчиком, который пеленговался в машине сопровождения. Тем не менее он решил, что отделался благополучно, и около двух часов пополудни припарковался у авиакасс на Ленинградском шоссе.
– Здравствуйте, девушка, – протянул он в окошко удостоверение.
– Бронь МИДа. Париж, на сегодняшний рейс «Эр Франс». – Он уже хотел протянуть деньги, когда вспомнил, что «его» служба платит по «безналу».
– Командировка? – полюбопытствовала девушка.
– Она самая, – без зазрения совести ответил Юрий. – Надоел мне этот Париж...
