Где-то поблизости Томас Джонатан Джексон проложил своим войскам путь через густые заросли и плотный огонь противника, заслужив почетное прозвище Каменная Стена.
И мы ждали. Просто ждали в безветренный облачный день.
— Это самое опасное занятие из всех возможных, — учил меня Эйб, а я передал его науку своим протеже. — Ожидание. В силу самого характера твоей работы. Ты «пастух», и у тебя живой подвижный ум. Ему необходимы стимуляторы — хоть кокаин, хоть игра в крестики-нолики, хоть «кубик Рубика». Простое ожидание притупляет твой разум, ты начинаешь скучать. Но как раз скуки ты себе и не можешь позволить, поскольку киллер или «дознаватель» никогда не ждут. Почему? Потому что вся их энергия, все усилия направлены на то, чтобы подобраться к тебе как можно ближе.
Этот урок я усвоил очень твердо. Тем более что Лавинг действительно имел привычку обрушиваться как снег на голову. Но от этого ожидание не делалось менее томительным. Я внимательно всматривался в окрестности. Даже за столь короткое время Фредди сумел мобилизовать четыре группы настоящих спецов по части тактических операций, у каждого из которых за плечами был опыт боевых действий, и вертолетами перебросить их в ближайший к нужному месту квадрат, но так скрытно, чтобы их не заметил Лавинг. Мы сами прибыли сюда на машинах полчаса назад, оставили автомобили на парковке у торгового центра, протянувшегося вдоль шоссе, и остававшиеся сто с небольшим метров прошли пешком сквозь кусты и поросшие тростником луга. В воздухе шелестели крыльями птицы, из-под ног выскакивали напуганные кузнечики.
Собравшись в условленной точке, которая располагалась на бывшем поле битвы, казавшемся теперь слишком маленьким для масштабного сражения 150-летней давности, мы заняли позиции позади рощи. Она окружала заброшенную автостоянку, где Загаев условился встретиться с Лавингом. На стоянке прежде оставляли свои машины работники склада или небольшой фабрики, но ее уже снесли. Я, Фредди и каждый из его людей имели специальные средства связи с практически невидимыми со стороны наушниками и микрофонами, которые передавали тем не менее самый слабый шепот. Каждый комплект «тянул» на две тысячи баксов.
Однако располагались на позициях мы в абсолютной тишине — все-таки здесь собрались самые опытные профессионалы.
У дальнего конца парковки стояла машина Загаева, но издали были видны только очертания головы человека, сидевшего за рулем. Чеченец ударился в панику, когда я сообщил ему, что он должен позвонить «дознавателю», отменить заказ и назначить встречу для окончательного расчета.
Подвергать его жизнь опасности не входило в мои планы. Я не мог рисковать Загаевым. Конечно, мною двигала и гуманность, но главным образом он был мне нужен для показаний в суде против Лавинга, когда до этого наконец дойдет дело. Мне к тому же хотелось бы самому передать его в руки Уэстерфилду, чтобы вспыльчивый прокурор отвязался от меня. Конечно, Загаев не представлял собой фигуру устрашающего террориста для первых полос газет, но он послужил бы достаточным утешением для мстительного человека, у которого скоро отнимут любимую игрушку в виде громкого финансового скандала в столичной полиции.
А потому в машине сидел не Аслан Загаев и даже не один из оперативников ФБР. За рулем расположился Омар — робот с головой и торсом. Несколько моторчиков внутри которого позволяли достоверно имитировать основные движения человека. При этом запрограммировать устройство можно было так, чтобы Омар выглядел скучающим, или пьяным, или (что пускалось в ход чаще всего) нервничающим и нетерпеливым. Рассмотрев его ближе, вы сказали бы, что аниматоры Диснея нарисовали бы лицо и получше, но внутри машины или в сумраке эта голова легко стала бы приманкой для пули снайпера. Омар (а была еще Омарина — блондинка или брюнетка с пятым размером бюста) выпускался в виде белого, чернокожего и латиноамериканца.
— До чеченцев пока руки не дошли, сынок, — извинился Фредди.
Но самое замечательное свойство Омара заключалось в том, что он не был простой «подсадной уткой». Все пространство вокруг робота пронизывали невидимые ультрафиолетовые и инфракрасные лучи. Лавинг или его партнер наверняка будут стрелять с некоторой дистанции. Но как только они выпустят в голову Омара (пустую, а потому легко заменимую деталь) традиционные три пули, компьютерная программа мгновенно вычислит траекторию выстрелов, скорость полета пуль и передаст нам координаты места, где расположился стрелок, с точностью до полутора метров.
Вопрос только в том, клюнет ли Лавинг на эту приманку.
Я надеялся, что он появится. Еще из Тайсонса Загаев вышел на связь с «дознавателем». По сценарию, подготовленному мною для него, чеченец сообщил Лавингу, что решил свернуть операцию. Он расплатится с ним сполна, а потом каждый пойдет своей дорогой. Я, разумеется, слышал их разговор и заметил в голосе Лавинга нотки разочарования. «Не потому ли он расстроился, что приходилось прекратить поединок со мной?» — подумалось мне тогда.
Но я тут же одернул себя, ибо пытался навязать Лавингу то, что на самом деле чувствовал только сам.
Кроме того, по моему настоянию Загаев как бы вскользь спросил Лавинга, знает ли еще кто-нибудь, что его нанял именно он. «Дознаватель» заверил, что не говорил об этом ни одной живой душе. Таковы правила игры. Поступить иначе стало бы верхом непрофессионализма.
Само собой, я попросил Загаева задать этот внешне вполне естественный вопрос не без задней мысли. Мне хотелось, чтобы у Лавинга зародилось подозрение: уж не хочет ли заказчик расправиться с ним и оставить себе вторую часть гонорара?
А потому у меня имелись веские основания ожидать, что Лавинг явится сюда, преследуя цель устранить человека, знавшего его лично и, возможно, располагавшего некоторой другой компрометирующей информацией.
Прав ли я в своих ожиданиях?
С Лавингом ничего нельзя было сказать наверняка.
Как в «Дилемме заключенного». Преступник № 1 никак не мог быть стопроцентно уверен, что второй откажется сознаваться. А вкладчик банка не способен предсказать, поведут ли себя другие вкладчики стойко или бросятся изымать деньги со счетов.
Впрочем, хотя многие экономисты и математики упорно не желают это признавать, вся теория игр построена на случайностях. Я не верю в слепую удачу, но верю в силу обстоятельств. Они сложились против меня в Род-Айленде. Так, быть может, сегодня игра закончится в мою пользу?
До нас доносились шум моторов с шоссе, стрекотание насекомых, лай собак, отдаленные крики детей, приехавших на экскурсию туда, где летом 1861 года сошлись в схватке более тридцати пяти тысяч человек, пять тысяч из них были убиты или ранены. И сам я сейчас укрылся за деревьями, которые не были еще даже семенами, когда все это произошло.
Встречу назначили на без четверти пять. Стрелки часов несколько минут назад уже миновали эту отметку.
Внезапно в отдалении светлая машина резко свернула на дорожку, ведущую к окруженной нами стоянке. Поворот с визгом шин — это стандартный тактический ход. Его цель — не уйти от преследователей, а проверить, есть ли за тобой «хвост». Стоит включить указатель поворота, водитель другой машины сделает то же самое. Но если съехать в сторону внезапно и внимательно наблюдать в зеркало заднего вида за реакцией шофера идущего следом автомобиля, можно вычислить преследователя, даже если он проедет мимо. Резкий маневр этой машины наводил на мысль, что она вполне могла принадлежать Лавингу.
Поскольку не все офицеры опергрупп видели дорогу, заместитель Фредди оповестил их о появлении постороннего автомобиля. Сам того не желая, я весь напрягся, вспоминая Лавинга при нашей встрече лицом к лицу у склада, где мы устроили ловушку. Рука потянулась за спину и легла на «глок». Сделал я это чисто инстинктивно. Со мной были люди куда более искушенные и умелые, лучше, чем я, действующие в подобных обстоятельствах. Убрав ладонь с рукоятки пистолета, я следил за продвижением светлого автомобиля.
Был ли это «дознаватель»? Ведь дорога не вела к историческому полю битвы. На самом деле она вообще никуда не вела. Тем менее в машине могла оказаться молодежь, решившая покурить «травки» или выпить пива. Или в ней мог сидеть чокнутый фанат истории Гражданской войны, решивший взглянуть на место сражения под необычным углом. Не было в соседнем Манассасе недостатка и в торговцах метедрином. Быть может, они здесь забили «стрелку»?
Не доезжая до парковки, где по-прежнему стояла машина Загаева, вновь прибывший автомобиль нырнул под прикрытие густых кустов.
Потом в наушнике я услышал шепот:
— Третий докладывает. Из машины вышли двое мужчин. В гражданском. Один из них вооружен пистолетом. Пробираются к стоянке через заросли.
Лавинг и его партнер? Как я надеялся, что сюда явятся оба!
