Дядя Вася докурил очередную сигарету. Щелчком пальца отбросил окурок. Проследил за его полетом и решительно помотал головой:
— Нет, ничего не получится!
— Пойми, Дядя Вася, это нужно для нас всех, для всего воровского мира, — упрямился Ангел. — И надо поторопиться, пока мы сами не обложили себя со всех сторон.
Последние слова заставили Дядю Васю задуматься. То, что война воров друг с другом не нужна никому, — это было ясно и ему. Вернее, ему прежде всего.
— Ладно! Будем считать — уговорил. Когда и где?
Решили встретиться на похоронах Лиса, намеченных на послезавтра. Приличия будут соблюдены: хоронить будут известного законника — вот и серьезный повод прийти всем. И предупредить каждого, чтобы пришли без стволов и перьев. Конечно, исключая быков, но те не в счет, те на сходе присутствовать не будут.
Разошлись в раздумьях, но в общем-то довольные итогом встречи.
Сход собрали в кафе, возле небольшой церкви в Красногорске, где на приходском кладбище и было решено захоронить Лиса. И новые воры, и «нэпманы» пришли в полном составе: пятнадцать против двадцати пяти, всего сорок законников, представлявших собой незримую обычными людьми власть, которая, объединившись, могла всколыхнуть всю Россию.
Так думал Ангел, оглядывая своих — Гуро, Графа, Силача, Муху, Красавчика, Грека, Цаплю, Пашу Сибирского — всех, в общем. Вспомнил Лиса, на чьи похороны и поминки все и собрались; как всегда на Руси, после первого стакана часто забываешь повод застолья. Но сегодня слишком серьезная причина собрала вместе лучших урок страны, — немудрено было забыть и о смерти товарища.
Да, сегодня должно было все решиться. Скоро подойдет Варяг, и все будет тип-топ, думал Ангел, все равно нервничая и поминутно поглядывая на часы.
— Бьем-бьем-бьем! бьем лбом, бьем лбом! били-били лбом-лбом! белым лбом… бьем… бьем!.. — били колокола кладбищенской церкви, навевали мысли о вечности, о покое, о печном покое. — Били-бьем!.. Би-ли-бьем! Бьем-бьем… белым-белым лбом… бьем! бьем! бьем!
С кладбища все потянулись в это облюбованное заранее кафе. Нэпмановские воры шли пешком, мелкими группами, сопровождаемые скользящей следом охраной. Новые воры «из гнезда Медведя», как их в шутку все еще порой называли, подъехали на сверкающих иномарках, за которыми, в таких же щеголеватых тачках, может быть чуть-чуть пообтрепаннее, ехала охрана. Теперь подмосковный городок, и кладбище, и колокольный звон остались где-то позади, за стенами кафе, а здесь, в двухэтажном заведении, поместились только свои — чужого фраера просто не пустили бы, а если бы вдруг и оказался здесь какой-нибудь недотепа, сам попытался бы тут же исчезнуть, испугавшись неизвестно чего, может быть, суровых взглядов, оценивавших его по меркам совершенно иной жизни.
Чуть припозднившись, Варяг, в сопровождении двух охранников, поднимался на второй этаж, где сход уже поминал убиенного Лиса и где ему, Варягу, будет суждено стать (он был в этом уверен) первым среди равных, а значит, достичь такой силы и власти, которая многим в этой стране и не снилась.
Сейчас до него доносились нестройные голоса из зала, как-то странно накладываясь друг на друга.
…Эти шумы, а затем другие, воображаемые, всплывшие из глубины памяти с четкостью, которая повергла его в дрожь: давний сходняк у Медведя, когда его короновали, а потом сходняк, сделавший его смотрящим… и всегда его предупреждали блюсти воровскую честь, хранить данную им клятву, потому что в ином случае всегда наступало возмездие, о котором не хотелось думать… Вдруг он услышал недовольный голос покойного Лиса и голос вступившегося за Варяга Медведя: «Варяг живет другой жизнью. Раньше такая жизнь посчиталась бы отходом от воровских традиций, и сходняк просто исключил бы его из законников, но времена меняются»…
Ровно в двенадцать Варяг вошел в зал, понимая, что, возможно, этот день — самый важный в его жизни. В просторном зале за длиннющим столом сидели сорок воров в законе — негласных властителей России, — которым Варягу сейчас предстояло навязать свою волю. Он подошел к. столу, к свободному стулу рядом с Ангелом, отыскал взглядом Федула, Гуро и Графа, кивнул им, взял протянутый ему стакан водки… и вдруг отставил его. Сегодня водка не нужна. Сегодня он обойдется без водки.
— Люди! — громко сказал Варяг.
Он стоял во весь рост, так чтобы все его видели и слышали.
— Люди! Долго ли мы будем мочить друг друга? Наши ссоры только на руку нашим врагам. Через полгода вполне может статься, что бандиты и легавые всех нас перестреляют.
Нарастающий глухой ропот был ему ответом.
— Вспомните, как убили Колуна и Гордого? А все потому, что мы грыземся между собой, как последние суки, как собаки из-за куска вонючего мяса!
— Да кто ты такой? Кто ты такой, чтобы нас судить? — громко вопросил кто-то за столом.
Неожиданный вопрос отвлек Владислава на мгновение, и за это мгновение — четко, как на киноэкране, — вдруг промелькнула вся его жизнь: промелькнула, словно бы он вновь пережил весь ужас и радость прошлых лет, сделавших его тем, кем он есть: коронованным вором в законе, смотрящим по России. Он смотрел в лица ожидавших от него ответа законников, а сам видел пятнадцатилетнего Владика Смурова…
Он отогнал непрошеное видение, нашел взглядом того, кто вопрос задал. Это был Дядя Вася — все такой же, ничуть не изменившийся за последние годы: сухой, статный — спина прямая, рука, сжатая в кулак, твердо лежит на столе.
— Я — Варяг.
— Я знал Варяга. Что-то ты не очень-то на него похож.
— Я Варяг, Дядя Вася. Мы были с тобой вместе в Казани. Ты был тогда смотрящим, а я держателем общака.
— Варяга-то я хорошо помню. Помню и Казань. Но ты-то, Владислав Геннадьевич, какое ко всему этому имеешь отношение?
Варяг усмехнулся.
— Неужели не помнишь, как Земеля прокололся со своей бабой? Отдал ей деньги, которые намечались в общак? Помнишь, как я приговорил его? А помнишь, как нас чуть не загребли менты на малине Хазара?
— Да я не про то, — сердито махнул рукой старый вop. — Я к тому толкую, что раньше знал совсем другого Варяга. Если ты — Варяг, то скажи, где же ты пропадал все эти годы? Куда исчез? И сейчас что делаешь — в Думу баллотируешься? Воровское ли это дело?
— Дума — отдельная история, — спокойно отозвался Владислав. — Я мог бы сказать, что это история не для посторонних ушей, но не скажу. Здесь нет посторонних, Здесь все свои, равные. У меня нет секретов перед вами всеми. Поэтому скажу вам то, о чем люди только перешептываются, да толком не знают. Да, я перестал воровать. На зоне не сидел уж лет восемь. Я доктор наук, директор научно-исследовательского института, занимаюсь международными проблемами. Вот только что победил на выборах в Госдуму. Но это все для нашего дела. И надеюсь на вашу помощь. Думаю, то, что я делаю и буду делать, выгодно всем. Если один из нас сумеет пробиться наверх, он потянет и других…
В одном из урок Варяг вдруг узнал Гену Рябого, одного из вожаков нэпмановских, своего давнего кореша еще по пермской колонии. Потом судьба свела их во владимирской пересылке, когда Варяг уже был законником. А после того, как ему пришла пора идти по этапу, его место занял Рябой.
Рябой вдруг встал из-за стола, подошел к Варягу и остановился напротив: руки в карманах, в зубах сигарета. Стоял покачиваясь на каблуках, смотрел в упор.
— Узнаешь?
— Разве старое забудешь? Что же это за мужик, который старое забывает, Рябой? — улыбнулся Варяг.
— Узнал, — удовлетворенно произнес тот. — И я тебя узнал.
Он повернулся к своим:
— Братаны, Дядя Вася, может, и не узнал Варяга, он с ним корешился не так уж и давно. А я вот его с самого малолетства знаю. Мне легче узнать. Варяг и есть Варяг. Мы с ним в «малолетке» кровниками были. Так что нам сейчас делить? Все мы одной крови. До недавнего времени у нас даже общак был один на всех. У каждого из нас голубая кровь. Мы же законники!
Рябой обвел всех глазами. Его внимательно слушали.
— Я так скажу: Варяг свой. И если он нас просит о помощи, помочь надо. На общее воровское благо старается человек. Я за него, так и знайте.
Урки поддержали Рябого одобрительным гулом.
— Ты, Дядя Вася, хотел узнать, кто у нас главный? Так это Варяг и есть, — вмешался Ангел. — Варяг говорит дело. Он зовет к тому, к чему каждый из нас хочет в одиночку прийти, да силенок недостает. Пора нам снова объединяться, встать плечом к плечу. Кому-то одно не нравится, кому-то другое, но ради общего дела надо идти на компромисс. Не дело нам грызться, подобно паршивым шакалам.
Слова Ангела тоже удостоились общего одобрения. Лишь Дядя Вася все отмалчивался. Наконец и он разомкнул рот.
— Ладно, Варяг, что ты предлагаешь?
Владислав почувствовал прилив уверенности. Он знал, что еще чуть-чуть и вся эта могучая сила будет вновь монолитна. Будет следовать его, Варяга, советам и указаниям. Еще чуть-чуть!.. Он ощущал вдохновение.
