— А имена какие-нибудь называл?
— Называл, да я не запомнила. Я фамилии плохо запоминаю, все больше кликухи да прозвища.
— Хотя бы примерно.
— Что-то растительное, по-моему… Нет, не помню.
— А не говорил про политику, про секты, про последние достижения в этой области?
— Вот об этом как раз много болтал! Сказал, что они там у себя изобрели какой-то аппарат, с помощью которого можно людей зомбировать и полностью своей воле подчинять, а тот ничего и не почувствует. Мысли в него чужие можно как-то впихивать или что-то в этом роде.
— Как, как вы сказали: мысли внедрять? — Глаза лысого загорелись, и он подался ко мне широкой грудью. — Это они уже изобрели? Говорите, не останавливайтесь!
— Да, изобрели и даже испытали на людях. Он сказал, что Бог теперь может отдыхать, потому что они, мол, своим аппаратом его заменят и создадут на планете поголовье зомбированных рабов, которые будут на них работать. Это ведь бред, правда?
— Конечно, бред, миленькая! — горячо воскликнул он. — А Кох не говорил, где этот аппаратик находится? На каком принципе он работает?
— Что-то про какие-то… микролиптоны, что ли, нес, — пожала я плечами.
— Микролиптоны?! О-о-о! — Он схватился за лысую голову и закрыл глаза. — Все-таки сделали, своло… — он взял себя в руки и степенно произнес: — Чего только не придумаешь с больной головой, не правда ли? Психи — они и есть психи, что с них возьмешь. Так где, говорите, этот аппарат они держат?
— Я этого не говорила, потому что не знаю. Меня в мужчине интересует только одна вещь, и я прекрасно знаю, где она находится. Но это отнюдь не микролиптон и не психотронная пушка, — усмехнулась я. — Надеюсь, вы догадываетесь, о чем я?
Он не ответил, уставившись на меня невидящим взглядом, поглощенный своими мыслями. Кадык его судорожно ходил вверх-вниз, лысина вспотела, и мне даже захотелось обмахнуть ее платочком. Наконец он, что-то обдумав, снова заговорил:
— Знаете, я вам верю. И у меня к вам предложение: хотите работать на органы?
— Спасибо, но я уже работаю на органы, — невозмутимо ответила я. — На половые…
— Это все туфта, — поморщился он. — Я вам предлагаю настоящую работу и настоящие деньги. Будете как бы двойным агентом — работать и на свои органы, как вы говорите, на половые, и одновременно на наши, специальные. И там, и там будете получать
деньги.
— Что я должна буду делать? — деловито
спросила я.
— Вот это уже разговор! — Он довольно потер руки. — Вам нужно втереться в доверие к Коху.
— Как же я вотрусь, если он — наводчик для маньяков?
— Это он так, для отвода глаз сказал. Не хотел, чтобы вы знали, что он из психушки сбежал. Но теперь-то вы все знаете, придумаете что-нибудь, скажете, что влюбились…
— Допустим, и что дальше?
— Дальше? — Он посмотрел на меня долгим взглядом. — Дальше вы будете внимательнейшим образом выслушивать весь его бред и передавать нам слово в слово. Понимаете, дыма без огня не бывает, так что не исключено, что эти ученые маразматики и вправду что-то изобрели…
— Почему вы все время говорите: они? Кох ведь один.
— Если бы! Их там целая банда орудует.
— И все больные?
— Почти, так скажем. Но это не суть важно. Добудьте нам ценную информацию и до конца дней не будете ни в чем себе отказывать, будете купаться в золоте, в роскоши и богатстве, у вас будет море клиентов, если захотите! Но только узнайте, где они прячут этот свой аппарат.
— Какой аппарат?
— Ну то есть, — стушевался он, — я хотел сказать, если сделали, то где держат. Вы же понимаете, какую опасность для общества представляет собой подобное оружие? Его нужно немедленно изъять и… уничтожить, — он облизнул пересохшие губы.
— А как я узнаю, что это именно этот аппарат, а не, например, стиральная машина?
— Не волнуйтесь, не перепутаете. Если мы договоримся, то я вам кое-что покажу и даже продемонстрирую, — он осклабился. — Такую вещь ни с чем не спутаешь.
— А деньги будут большие?
— Просто дикие, в буквальном смысле слова
— Тогда считайте, что мы договорились. Мне нужно заполнить контракт?
— Контракт? — Он вытаращил глаза. — Ах, да, конечно, вы подпишете все необходимые бумаги, подписку о неразглашении тайны и прочее. Потом мы проверим всю вашу биографию до пятого колена и будем контролировать каждый ваш шаг. Помните: руки у нас длинные, вы не сможете сбежать или обмануть нас. Но если будете хорошо работать, станете богатой и попадете в касту неприкасаемых.
Я чувствовала, что нахожусь где-то совсем рядом с истиной. Она маячила, незримая и неосязаемая, в этом кабинете, прячась за тяжелые гардины цвета хаки, выглядывая то из-за книг на полках, то из-под стола, корча мне рожицы, но она никак не хотела предстать предо мной в полный рост и во всей красе, чтобы я смогла на нее полюбоваться и успокоить наконец свою мятущуюся душу, избавившись от сомнений относительно реальности всего происходящего в этом сумасшедшем мире. Кому верить, на кого опереться, если каждый тянет одеяло на себя и его аргументы весьма основательны и убедительны? Тому, кто больше заплатит или кто больше располагает к себе? Нет, это все слишком зыбко и неопределенно в отличие от моей интуиции, «этой капризной и очень щепетильной дамочки, всегда дающей знать о себе ехидным поскребыванием коготками на душе, когда я оказываюсь на перепутье. В тот момент, когда я честными глазами смотрела на лысого работника ФСБ, дамочка разыгралась не на шутку, давая понять, что не нужно верить ни одному его слову. Но это же не бандит с большей дороги и не мошенник с наперстками, а как-никак человек, стоящий на страже интересов государства, в котором я живу и чьи интересы так же стараюсь защищать! И потом, медицинская справка с печатью вполне убедительно доказывала опасения моего босса относительно здоровья странного профессора. Да и у меня самой имелись сомнения на этот счет. Но лысый и его громилы нравились мне еще меньше. Если Коху — место в сумасшедшем доме, то этим — в каталажке. Из огня да в полымя, час от часу не легче, пропади оно все пропадом! Похоже, скоро мне самой придется выбирать между двумя этими заведениями. Зато одно я знала точно: психотронной пушки ни у тех, ни у других не было. Тогда у кого она?! Или я иду не по тому следу? Я решила все проверить и немного поиграть в проститутку. Лысый уже смотрел на меня как на личную собственность. Что-то решив для себя, он отложил четки и вызвал помощников, нажав на кнопку селектора. Через минуту появились мой отравитель, Витек и Олег.
— Вот что, друзья мои, — строго начал лысый. — С этого момента Мария работает с нами…
— Но, товарищ полковник… — запротестовал Витек, — она же не та, за кого…
— Молчать! — рявкнул лысый. — Знаю я ваши штучки, кобели бесхвостые! Говорю вам, что она наша, значит, так тому и быть! — Он хряпнул кулаком по столу. — От вас требуется только помощь и охрана. Не спускать с нее глаз ни днем, ни ночью и обеспечивать безопасность операции. Она одна сделает то, что вы, болтаны, не смогли и никогда, боюсь, уже не сможете. Николай, будешь лично отвечать за новую сотрудницу, ясно?
— Ясно, — буркнул мой отравитель, бросив на меня злобный взгляд. — Но…
— Никаких но, я сказал! — опять повысил голос полковник. — Ваши личные чувства меня не интересуют. Мне нужен результат! Выведете ее на Коха и не мозольте ему глаза, пусть работает сама. Обеспечьте ее связью и всем необходимым. Все, вы свободны. А вас, Мария, я попрошу остаться…
Амбалы понуро вышли, унося обиду и свои подозрения на мой счет, а лысый поднялся, взял меня под ручку и проворковал:
— Идем, покажу тебе кое-что.
Мы прошли по коридору, спустились в подвал и очутились в самой настоящей больничной палате. У стен стояли четыре кровати, на них лежали двое мужчин и две женщины в пижамах. Глаза у всех были открыты и уставлены в потолок. На нас они не обратили никакого внимания, словно спали с открытыми глазами. У окна на столе стоял уже знакомый мне аппарат, какой я выкрала у Серафима. Непривычным было то, что в палате совсем не пахло лекарствами, как это обычно бывает.
— Вот смотри, Мария, — лысый подошел к столу и положил лапищу на аппарат, — примерно так должно выглядеть то, что тебе нужно найти. Видишь эту антенну? Это главный признак любого излучателя энергии. Сама коробка может быть другой формы, с другими переключателями и измерительными приборами. Ни в коем случае не включай его…
— А что будет? — наивно спросила я.
Он грустно посмотрел на меня, вздохнул, перевел взгляд на больных и проговорил:
— Вот они не послушались меня, включили на свой страх и риск, а теперь видишь в кого превратились.
— Нет, не вижу, — пожала я плечами. — Лежат себе и лежат.
— И тебе это не кажется странным?
