Африканец уже не знал, как извернуться, чтобы достичь своей цели. Ему практически не оставалось ничего иного, кроме как сунуться в рубку, но тогда пигмей мог встретиться с курсантом лицом к лицу. И все же времени на раздумье не оставалось. Полагаясь на собственную интуицию, он свесился головой вниз. Быстро окинул взглядом рубку, Мингуо увидел рулевого, стоявшего у штурвала. К счастью для пигмея, курсант его не увидел.
Оставшись не замеченным, Мингуо вновь поднялся наверх. Теперь он достал свою смертоносную трубочку в виде духового ружья и стал проделывать, привычную для него процедуру. Он осторожно извлек из маленькой высушенной тыквы еще более маленькую стрелу, смазанную ядом. Это оружие было знакомо ему с детства. Пигмеи – кочующий народ, вынужденный передвигаться с места на место. А опасностей для человека в африканских джунглях предостаточно. Самым оптимальным вариантом оружия для пигмеев, традиционно считающихся умелыми охотниками, служили именно такие трубочки-плевалки.
Они могли легко умещаться за пазухой, а действовали безотказно. Стрелы специально обрабатывались каким-либо смертельным ядовитым веществом. Так, например, в местах, откуда пигмей Мингуо был родом, использовали яд кураре, добывавшийся из коры растений рода стрихнос. При помощи таких трубок пигмеи охотились на огромных диких зверей. Яд был настолько силен, что мог в считаные секунды насмерть уложить тушу весом в центнер. Многие охотники погибали из-за неправильного обращения с этим оружием, ведь, чтобы научиться из него стрелять, нужно потратить не один месяц на тренировку. Мингуо, судя по всему, стрелял с детства, поскольку его руки работали идеально. В полной темноте он ловко управлялся с этой маленькой, на первый взгляд совершенно бесполезной трубочкой.
Аккуратно зарядив стрелу, пигмей еще раз осторожно заглянул в каюту. Рулевой по-прежнему оставался на том же месте. Находясь в положении вниз головой, карлик прицелился. В этот момент рулевой, подняв голову, увидел свисавшую из люка фигурку. Он на секунду опешил, уставившись на странного пришельца. Воспользовавшись этим замешательством, Мингуо выдул воздух из своих легких. Раздался звук плевка, и летящая стрела пронзила воздух. Отравленная «пуля» достигла своей цели быстрее, чем рулевой успел открыть рот. Лицо его исказила гримаса дикой боли. Курсант, схватившись за шею, захрипел, и его тело с остекленевшими глазами упало на пол. Рот был открыт, ведь он все-таки пытался что-то сказать. Пигмей, довольный своей работой, ловко словно акробат, спрыгнул на пол и очутился в рулевой рубке.
Тишину командирской каюты нарушало лишь мерное, спокойное дыхание спящего кавторанга. Стенин лежал на койке, свесив руку вниз, а на его лице отражалось успокоение. Прошедшие сутки были не из легких, так что крепкий сон был лучшим лекарством от стресса. Перевернувшись в очередной раз на бок, кавторанг что-то невнятно пробормотал сквозь сон.
За толстым стеклом иллюминатора плескалась кажущаяся в темноте мутно-черной океанская вода. Сейчас весь парусник был подобен сонному царству, не спали всего несколько человек, несущих вахту.
Где-то послышался приглушенный лай Тузика. Правда, на этот раз он продлился всего несколько минут и затих. Видимо, пес под воздействием курсантов «осознал свои ошибки». Но даже этого хватило, чтобы кавторанг повернулся на бок, лицом к иллюминатору, медленно открыл глаза и уставился в одну точку. Он пролежал так пару минут, а затем сладко потянулся, широко зевнув. Стенин присел на кровати и стал шарить под подушкой в поисках часов, которые обычно клал именно туда. Пошарив там и ничего не обнаружив, кавторанг поморщился: его часы лежали на небольшом столике в другом конце каюты. Ему ужасно не хотелось вставать и вылезать из-под одеяла, но усилием воли он заставил себя это сделать. Увидев, что до подъема еще достаточно времени, он решил продолжить спать. Добравшись до койки, Стенин с блаженной улыбкой влез под одеяло. Лег на спину, закрыв глаза, и попытался вновь отправиться в царство Морфея, однако почему—то теперь уже не мог заснуть. «Да, нервишки что-то шалят в последнее время...» Офицер смотрел в потолок, думая о том, что ему предстоит сделать с утра.
Прежде всего, надо связаться с Йеменом и попросить разрешения зайти в их порт на несколько часов – Стенину хотелось как можно быстрее избавиться от непрошеных и странных гостей с мотобота. Эта компания почему-то возбуждала у него неясные подозрения. В чем здесь дело, Стенин не мог сказать, но что-то грызло душу. Кавторанг снова встал с кровати и принялся расхаживать по каюте. Он шагнул к тумбочке, на которой стоял небольшой светильник, и включил его. Кавторангу на мгновение пришлось зажмурить глаза, привыкая к свету. Он сел в кресло и попытался сделать кое-какие записи в журнале.
В этот момент тишину каюты разорвал громкий звонок по внутренней связи. Сигнал поступил из рулевой рубки. Кавторанг, от неожиданности подскочив на месте, схватил трубку. Однако связь почему-то оборвалась. Командир недоуменно пожал плечами. Не успел он опять усесться в кресло, как этот неприятный, особенно в такие минуты, звонок раздался вновь. Кавторанг, уже начинающий злиться, подбежал к аппарату – в трубке снова царило молчание. Стенин задумался – в чем же дело? Естественно, разыгрывать командира корабля рулевой не будет, а следовательно, он явно собирался сообщить какую-то важную информацию, раз вызывает в столь поздний час. А эта селекторная система связи дала сбой. Когда-то не так давно она уже барахлила, и теперь кавторанг, проклиная эту внутриотсечную систему связи, матерился на полную катушку. Ворча и изливая ругательства, кавторанг одевался. Ему предстояло пойти и разобраться, что стряслось у рулевого и какого черта из строя вышел селектор. Закончив одеваться, командир парусника медленно, стараясь не шуметь, вышел из каюты и направился в сторону рулевой рубки. Хорошо зная каждый уголок на этом судне, он быстро продвигался по темным коридорам, идя, словно тень. Ему вдруг стало ужасно интересно – зачем рулевой пытался с ним связаться? Почему-то подсознательно Стенин почувствовал некую тревогу. Ему ужасно не хотелось, чтобы случилось что-либо чрезвычайное...
Кавторанг хотел спокойно вернуться из этого похода, но что-то все шло наперекосяк. Он в считаные минуты оказался у рулевой рубки. Остановился, будто собираясь с мыслями, и через пару секунд распахнул дверь.
Стоя на пороге, кавторанг мог созерцать приборную панель, как всегда, беспрерывно работающую. Но рулевого почему-то не было видно. Командир на мгновение растерялся. Он замер в недоумении, стоя в дверном проеме. Совершенно ничего не понимая, кавторанг шагнул внутрь. И тотчас сбоку на него обрушилось нечто тяжелое. Перед глазами поплыли черные круги, ноги подкосились, и командир рухнул на пол.
Через некоторое время, с трудом открыв глаза, кавторанг почувствовал резкую боль в области затылка и неприятное ощущение от запекшейся в волосах крови. Голова жутко гудела. «Хорошо еще, что жив», – подумал командир. Осторожно попробовав пошевелить руками, он понял, что они крепко связаны у него за спиной. «Проклятье, этого еще не хватало», – мысленно послал всех к чертям офицер. Подняв глаза, он осмотрелся вокруг. Ему стало понятно, что он по-прежнему находится в рулевой рубке, куда, собственно, и зашел проверить связь. Теперь было совершенно очевидно, что это ловушка. Но кто ее организовал?
В следующую секунду, словно отвечая на этот вопрос, из-за спины выскочил сомалиец Али и, глядя на беспомощно сидящего на полу офицера Военно-морского флота, довольно заулыбался. В руках он держал пистолет, направленный в сторону кавторанга, хотя это было и не нужно, ведь Стенин и так никуда не мог деться.
– Вы на удивление крепкий орешек, кэп, – обратился к нему на ломаном английском, с противным акцентом плюгавый сомалиец, – после столь мощного удара я рассчитывал, что вы придете в себя не раньше чем через несколько часов.
Кавторанг метнул в его сторону яростный взгляд. Он был в бешенстве.
– Я так и знал, нечего вас было подбирать, вы же все продумали заранее. Но зато как играли! Мы, мол, бедные эмигранты, помогите Христа ради. Ах да, простите, ради Аллаха, – хрипло произнес Стенин.
Хеттиф не смог перенести оскорбления своих религиозных чувств и наотмашь ударил кавторанга по лицу. Из носа у офицера потекла небольшая струйка темной крови.
– Заткнитесь, или мне придется применить особо строгие меры, – произнес Али, – я человек нервный, так что не советую меня злить.
Кавторанг ничего не ответил, да это в данной ситуации и не требовалось. Он кивнул головой, тем самым как бы интересуясь, чего от него хотят. Этот кивок не прошел для него бесследно: резкая боль пронзила шею, и у него создалось впечатление, будто голова сейчас просто-напросто отвалится.
