Для "Изумрудной корпорации" не составило большого труда добыть сведения о бывшем секретном объекте. После разведывательного полета американца Пауэрса, сбитого неподалеку от этого места 1 мая 1961 года, были предприняты срочные меры по укреплению противовоздушной обороны в особо важных промышленных районах. И здесь, под Свердловском, развернули еще одно подразделение зенитных ракет. На солидной территории разместили командный пункт и казармы, на горках поставили локаторные станции, оборудовали ракетные позиции. Все это обнесли колючей проволокой. В целях сохранения секретности и надежной маскировки в месте дислокации не прокладывали капитальных дорог и запретили рубить лес. Когда бывшие братские республики стремительно разбежались из Советского Союза, а обновленная Россия задружила с Америкой, избыточную ракетную оборону сократили, а две с половиной тысячи квадратных километров почти девственной тайги передали в ведение нищему лесхозу, который не знал, как к ним подступиться. Надо рубить просеки, ставить квартальные столбы, вести санитарную рубку и делать прочее благоустройство, а денег и рабочих нет. Менеджеры напрягли извилины и нашли гениальный ход – "Изумрудная корпорация" получила отвод под лесосеки в интересующем районе. Лесхозу в качестве оплаты и компенсации оставалось двадцать процентов вывозимой древесины, а лесничему – ящик водки.
Этим залпом уложили сразу двух зайцев: с одной стороны, получили в свое распоряжение изумрудоносные площади, и, с другой стороны, доходы от продажи древесины перекрывали все расходы на геолого-разведочные работы. Под прикрытием лесопунктов появилась возможность незаметно осваивать богатые уральские недра. На делянки отправили жилые вагончики, трактора, бензопилы, бочки с горючим, рабочих и охрану. Потом туда же двинулась мобильная буровая установка, смонтированная на автомобиле КРаЗ, в сопровождении могучего "Кировца", тащившего на прицепе дизельный силовой агрегат.
Всю эту информацию изложил главный докладчик – президент корпорации. Следующий докладчик, старенький геолог, в двух словах объяснил и показал на карте, где следует провести разведочное бурение, где забить шурфы и проверочные канавы. В соответствующих местах в лесу постановили подготовить делянки, нанять и доставить шабашников-землекопов для разовых работ.
Потом выступил начальник охраны всех лесных объектов и сообщил неприятную новость: район кишит разными непонятными людьми. Они лезут с распросами к лесорубам, всюду суют носы и копаются в земле. Надо предпринимать какие-то меры.
Учредители переглянулись и дали начальнику охраны нагоняй по высшему разряду, пояснив, что такого долбака держать на ответственном посту – преступление против здравого смысла. Он обязан докладывать о принятых мерах, а не об их необходимости. Ему дается неделя срока, чтобы отвадить всех гулящих людей от запретной территории. После чего распаренный главный охранник вылетел вон из кабинета, а высокое собрание приступило к ритуальному распитию очень хорошего и очень дорого коньяка. На этом подвели черту и неторопливо разъехались на своих "Мерседесах" в разные стороны.
Никакого протокола не осталось, поскольку не велось. Да и сама "Уральская изумрудная корпорация" существовала только в воображении присутствовавших. На самом деле реально существовала законно зарегистрированная "Уральская индустриальная компания", сокращенно УИК, в уставе которой числились следующие виды деятельности: заготовка и обработка древесины, производство строительных материалов, проектно-изыскательские работы…
* * *
Неделей раньше в областное управление внутренних дел пришла шифротелеграмма из министерства. Москву не на шутку встревожил беспрецедентный шквал уральских изумрудов, захлестнувший рынок драгоценных камней. Изумруды несколько раз в солидных количествах изымались таможней при попытках нелегального вывоза, затем у одного из криминальных лидеров, связанного с уралмашевской преступной группировкой, и у уральского предпринимателя, зондировавшего почву в столице на предмет поставки изумрудов. Мимо государственной казны проплывали валютные ценности на миллиарды рублей, что причиняло значительный ущерб российскому бюджету. Надлежало незамедлительно принять решительные меры к пресечению, розыску, расследованию и ликвидации с передачей в суд.
Начальник управления только тяжко вздохнул. Прошлой ночью в Екатеринбурге опять взорвали бомбу, утром у дверей собственной квартиры жертвы неизвестный киллер застрелил директора спортивного клуба, а вчера на севере области бандиты захватили банковский фургон с несколькими миллионами рублей. И это не считая заурядных убийств, перестрелок и разбоев. Ни людей, ни транспорта, ни, тем более, специалистов, умеющих на глаз отличить изумруд от бутылочного стекла, в управлении не имелось. Осталось только написать в уголке расшифровки грозным почерком "Исполнить и доложить!" – и спустить заму.
Заместитель, толком не спавший вторые сутки, дважды перечитал содержимое бумаги, пока понял, о чем речь. И с раздражением отфутболил ее в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
Начальник ОБЭП вызвал майора Петрова, уже раскручивавшего в прошлом году изумрудное дело, связанное с хищениями изумрудов на руднике. Поэтому майор считался экспертом в самоцветной сфере. Петров посоветовал перекинуть распоряжение в Асбестовский райотдел. Это на их территории водятся изумруды, их головная боль, пусть понапрягаются. Но этот вариант не проходил, потому что изумрудный надзор следовало создавать в структуре областного управления.
– А может, ты, Петров, как-то поучаствуешь, поруководишь? – тонко намекнул начальник.
– А что? И поруковожу. По лесам да проселкам шнырять – это тебе не вагон никеля искать. Я с удовольствием. Кому передать дела? Воровство на медеплавильном пусть Малахов берет, а никелевое дело вам придется на себя взвалить, больше не на кого, у всех выше завязки. Или придется звонить в кадры, пусть министерскую разнарядку грузят на штрафников.
Идея выглядела здравой. Ну кто отдаст хорошего работника на сторону? У всех и так людей не хватает. Да и у какого начальника поднимется рука оголить фронт борьбы с настоящей преступностью ради того, чтобы в угоду столичным чиновникам ловить каких-то подпольных камнерезов? Ну, поймаешь одного-другого, а дальше что? Незаконные валютные операции шить? Это надо обязательно брать с поличным в момент передачи товара и получения денег. А если просто с камнями прихватишь, так и статью подходящую не подберешь. Незаконная разработка недр? Два года общего режима, если судья шибко злой. А то может ограничиться штрафом. И ради этого лазить по лесам, пресекая незаконную добычу? А если энцефалитный клещ укусит? Нет, на такое дело надо определенно кидать проштрафившихся разгильдяев, как их в войну кидали на немецкие пулеметы. Проштрафившемуся милиционеру надо не начальству возражать, а любой ценой выслуживать прощение, он землю носом рыть должен, тем более, что в качестве испытания ему доверяют возглавить новый отдел, то есть на повышение отправляют вместо наказания. Но тут тоже доверие о двух концах. Оправдаешь его – получишь отпущение грехов, провалишь дело – припомнят прежнее и спляшут на костях.
Так отстраненный от всех дел капитан Хабибулин, подозреваемый в получении взяток, неожиданно оказался начальником подразделения с помпезным названием "Специальный отдел по борьбе с незаконным оборотом драгоценных камней". Ему в помощь были присланы трое таких же штрафников.
* * *
Еще одно совещание, на профессиональном языке участников называемое "стрелка", состоялось глубокой ночью в малоизвестной баньке. И не в целях конспирации, а просто у них там все деловые встречи проходят, офис, можно сказать, да и время самое рабочее. Как обычно, кроме сауны, бассейна и ванны-джакузи, наличествовали все прочие необходимые офисные принадлежности: водка "Абсолют", ликер "Амаретто", греческий коньяк "Метакса", баночное пиво, ветчина, тоже баночная, копченая кета и очень много жареных фисташек в целлофановых пакетиках – всё по высшему разряду. Из дальнего угла чайной комнаты доносились магнитофонные всхлипы "Поющей братвы".
По причине серьезности делового разговора сегодня здесь не болтались девки, секретарши, так сказать. За дубовым столом в глубоких пухлых креслах, обтянутых мягкой темно-зеленой кожей, сидели три участника совещания. В своем кругу их звали Кентавр, Дыба и Шуба.
Первый был похож на изнеженного римского патриция, и вовсе не потому, что завернулся в простыню на античный манер, словно в тогу. Молодой, лет тридцати – тридцати трех, холеный, начинающий полнеть, он держался с подчеркнутым аристократизмом, не матерился и соблюдал правила светского поведения за столом. Он с интересом осмотрел плоскую бутылку "Амаретто", словно впервые в жизни держал подобную в руках, почитал надписи на этикетках и с едва заметной усмешкой поставил на место. "Метаксу" он только приподнял за пробку двумя пальчиками с ухоженными ногтями, поглядел на неровно приклеенную этикетку и брезгливо опустил на стол. Бутылку "Абсолюта" он перевернул, взглянул на выпуклые буковки донышка и удовлетворенно плеснул в широкий низкий стакан. Закусывал исключительно кетой. К банкам пива и ветчины даже не прикоснулся, а фисташки не удостоил взглядом. Видимо, в его патрицианском представлении они числились в одном ряду с семечками и уличными беляшами с мясом неизвестных животных.
