К женщинам Дрозд относился предупредительно, но с некоторой долей настороженности и недоброжелательности. Андрей уже был достаточно взрослым, чтобы задать себе вопрос: может, его странный приятель придерживается нестандартной половой ориентации?
Однако ничего такого юноша за ним не замечал, а потому успокоился мыслью, что, скорее всего, у Дрозда не сложилась семейная жизнь.
Удивительно, но они с Дроздом, несмотря на большую разницу в возрасте, подружились. Оба по натуре были нелюдимыми, но даже самые закоренелые затворники время от времени испытывают тягу к человеческому общению. Судя по всему, Андрей для Дрозда был некой отдушиной, елеем на ожесточившуюся душу.
А в том, что с виду добродушный Георгий Иванович может быть свиреп и жесток, словно первобытный дикарь, Андрей однажды имел возможность убедиться воочию.
Иногда они прогуливались в скверике неподалеку от дома Дрозда. Чаще всего инициатором прогулок был юноша. Таким способом Андрей пытался расшевелить своего приятеля, когда тот пребывал в унынии и отрешенности от мирской суеты.
Обычно после недолгих уговоров Дрозд соглашался составить ему компанию. И они, каждый углубленный в свои мысли, час-другой безмолвно слонялись по дорожкам скверика, не отличающихся оживленностью.
После такого променада Дрозд оживал и даже начинал, по своему обыкновению, шутить и ерничать. Они садились пить чай, и Андрей, открыв рот, внимал неторопливой речи приятеля, который, несмотря на стойкое отвращение к чтению, был весьма интересным собеседником.
Судя по всему, в своей жизни Дрозд повидал немало.
Правда, их разговор вертелся в основном вокруг разнообразных технических проблем – от возможности совершать дальние космические перелеты, используя в качестве двигателя "солнечный" парус, до использования микрочипов в создании бытовых роботов.
Но легкий, ни к чему не обязывающий, треп помогал Дрозду обрести душевное равновесие, а юноше давал возможность почувствовать свою значимость как личности.
В тот день Дрозд был особенно мрачен. Видимо, его очередная командировка не сложилась, как должно, и он возвратился в город раньше намеченного срока. На этот раз Андрею пришлось приложить немало усилий и такта, чтобы вытащить его на прогулку.
Юноша понимал, что Дрозд внутри буквально кипит, но делал вид, что не замечает состояния приятеля. Но в то же самое время острый, пронизывающий взгляд Дрозда теплел, смягчался, когда он смотрел на открытое простодушное лицо парня. Видимо, юноша и впрямь разбудил в черствой душе Дрозда какие-то чувства.
Кобель гулял без поводка. Это была здоровенная псина, какая-то невероятная помесь бульдога с носорогом.
Пока пес, подняв заднюю лапу, метил деревья в сквере, его хозяин, битюг лет двадцати пяти с пудовыми кулачищами, развлекался тем, что заигрывал к девушке, владелице симпатичного мопса.
Похоже, Дрозд чем-то псу не понравился. Когда они проходили мимо него, он вдруг обнажил внушительные клыки и злобно зарычал.
Почувствовав холодок где-то под сердцем, Андрей, застыл, как вкопанный. Остановился и Дрозд, так как пес преградил им дорогу.
– Послушайте, любезный! – обратился Дрозд к благодушествующему битюгу. – Уберите, пожалуйста, пса.
Или наденьте на него намордник.
– Счас… Приму низкий старт и побегу исполнять. Гы-гы…
Здоровяк с сальной ухмылкой подмигнул девушке, которая пребывала в тоскливом отчаянии, не зная, как избавиться от наглого ухажера.
– Обойдешь стороной, – сказал он, рисуясь. – Не большой барин.
– Я бы обошел, но, боюсь, ваш зверь не позволит.
Дрозд говорил спокойно, без надрыва; чересчур спокойно, как отметил про себя, Андрей, который уже изучил взрывную натуру Дрозда.
– Будьте добры, сделайте одолжение… – Дрозд был сама вежливость.
Пес и впрямь следил за каждым движением Дрозда, приближаясь к нему медленными шажками. Он был готов напасть в любой момент. Его рык становился все громче и громче, а шерсть на загривке угрожающе вздыбилась.
В ответ на слова Дрозда здоровила лишь криво осклабился. И пренебрежительно отвернулся, чтобы продолжить разговор с девушкой.
Однако, здесь его ждало разочарование: хозяйка мопса, пользуясь случаем, подхватила свое сокровище на руки, и едва не бегом направилась к выходу из сквера. Несмотря на внушительную комплекцию (бытует мнение, что большие люди по натуре добрее худых и низкорослых), битюгу такой поворот событий не понравился, и он здорово разозлился.
Парень резко обернулся к Дрозду, чтобы высказать ему все, что он о нем думает. Но не успел. Пес опередил своего хозяина.
Похоже, животное каким-то сверхъестественным чутьем угадало настроение парня и истолковало его в соответствии с древним инстинктом, который давным-давно превратил дикого зверя в друга человека.
Пес даже не зарычал, а взревел от ярости, и его мускулистые, слегка кривоватые лапы бросили поджарое тело вперед с силой распрямившейся стальной пружины.
Не сдвинувшись с места ни на сантиметр, Дрозд с поразительным хладнокровием сделал отвлекающий маневр – быстро поднял вверх левую руку, которую тут же атаковал пес, а правой нанес ему резкий и страшный по силе удар ребром ладони где-то за ухом.
Удар настиг пса в прыжке и был настолько молниеносным, что Андрей даже не заметил, куда точно он пришелся. Раздался хруст проломленного черепа, и бедное животное камнем рухнуло у ног Дрозда.
Агония пса была короткой и почти бесшумной. Он тихо проскулил – словно застонал, дернулся несколько раз, беззвучно разевая пасть, и затих, уткнувшись носом в лужицу крови, которая полилась из ноздрей.
Мельком, с ужасающим безразличием посмотрев на поверженное животное, Дрозд достал носовой платок, вытер правую руку, и бросил его в урну.
У Андрея от удивления отвисла челюсть. Убить пса голыми руками! И какого пса. Юноша был изумлен до крайности.
Битюг на некоторое время остолбенел. Расправа с псом была настолько быстротечной, что все происходящее показалось ему наваждением.
По-прежнему невозмутимый Дрозд, стоя напротив парня, рассматривал его с интересом естествоиспытателя, который нашел омерзительного слизня.
– С-су-у-ка-а…
Бранное слово, со свистом вырвавшееся из горла здоровяка, показалось Андрею шипением рассерженного удава.
– Разотру… падла… в пыль!
Битюг горой навис над Дроздом, который был ростом ему до плеча.
На фоне упитанной туши хозяина пса тщедушный Дрозд казался еще меньше, чем на самом деле. Глядя на клешни здоровяка, Андрей почувствовал, как страх словно приковал его к земле пудовыми цепями.
Он был уверен, что разъяренный битюг сломает Дрозда пополам – словно соломинку. А затем и до него доберется. Если, конечно, догонит…
Все дальнейшее произошло обыденно, но совсем не так, как предполагал Андрей.
Рука Дрозда метнулась вперед со скорость нападающей кобры, и его длинные худые пальцы вцепились в горло парня мертвой хваткой. Здоровяк захрипел, закатив глаза под лоб, и медленно опустился на колени.
– Не дергайся, – почти ласково сказал ему Дрозд. – Иначе кадык вырву. Молодец… Так и стой. Хороший мальчик. Запомни, дружок…
Он склонился к уху здоровяка и говорил почти шепотом. Резко очерченное лицо Дрозда с хищным ястребиным носом было зловеще спокойным.
Но это спокойствие показалось Андрею страшнее безумной ярости. Будто сама смерть стояла над задыхающимся от удушья парнем, который от неожиданности совсем потерял голову, и пускал слезу, словно большой ребенок.
– Запомни, дружок – сегодня ты родился во второй раз. Я не убил тебя только потому, что смерти пса вполне достаточно. Он погиб из-за твоей глупости. Все, прощай…
С этими словами Дрозд отпустил горло хозяина пса и легонько толкнул его ладонью в лоб. Парень мягко завалился назад и потерял сознание.
– Пойдем отсюда, – обратился Дрозд к потерявшему дар речи Андрею. – Пора обедать. Между прочим, у меня есть креветки. Деликатес – пальчики оближешь. Особенно под белым соусом…
Юноша тупо кивнул, и они пошли по асфальтированной дорожке в сторону улицы. Ступив на тротуар, Андрей обернулся.
Здоровяк уже пришел в себя, принял вертикальное положение, и теперь силился удержаться на ногах. Его шатало со стороны в сторону как пьяного.
– Кто ищет себе неприятности, тот всегда их найдет, – философски заметил Дрозд, поймав взгляд Андрея. – Может, мой урок добавит ему ума. Хотя… – Он невесело ухмыльнулся. – Если у человека в башке мусор, то это надолго. Если не навсегда.
На лице Дрозда вдруг появилось тоскливое выражение; но только на один миг. Через минуту оно опять закаменело, превратившись в маску невозмутимого спокойствия.
Ни в этот день, ни после о случае в сквере они не разговаривали. Будто его и не было. Дрозд, скорее всего, выбросил этот инцидент из головы сразу.
А перед глазами Андрея, как только мысли переносили его в сквер, немедленно появлялось траурно-алое пятно крови на светло-сером асфальте. Он не мог без содрогания вспоминать, как просто и даже обыденно Дрозд расправился с псом. Такая жестокая невозмутимость была выше понимания Андрея.
