Магда рассмеялась.
– Григорий, ты просто дурак. Это же прекрасная сказка. А вокруг тебя мрачная реальность, и этот маленький мерзкий Климов принюхивается к тебе. Разве такое бывает в прекрасных сказках?
– Нет, – согласился Григорий, – ты права. Время прекрасных сказок ушло навсегда. Я верю только в любовь. Ты меня еще любишь?
– Я всегда буду любить тебя, Тата, больше всех. Ты это знаешь.
– Слава Богу, что хоть кто-то любит меня.
Совещание проходило в оперативном пункте яруса В, второго подземного яруса под Белым домом. Оперативный пункт не отличался архитектурными излишествами: зал заседаний примерно пятнадцать на двадцать футов, темно-зеленые стены, как в обычных учреждениях, большой стол и несколько удобных кресел. Подобный зал мог находиться в любом из американских мотелей. На стенах не было никаких карт.
Президент США, одетый в спортивный костюм, сидел в кресле и, прикрыв глаза, внимательно слушал подполковника ВВС, громко читавшего документ, который он держал перед собой.
Никто не посылал нас сюда, это было нашим собственным побуждением, волей Создателя или дьявола, считайте как угодно. Слезы несчастных и угнетенных являются единственной причиной, по которой я пришел сюда. Еще хочу сказать, что вам следует готовиться к решению этого вопроса, потому что у вас может не хватить времени на подготовку. Но чем раньше вы будете готовы, тем лучше.
– Ладно, когда поступило это сообщение? – требовательным тоном спросил президент. Он обвел взглядом присутствующих: председатель Объединенного комитета начальников штабов, начальники штабов родов войск – представительные мужчины во всем великолепии формы и орденов. Каждый с адъютантом в ранге не ниже старшего офицера, они сидели у стены позади своих начальников. Прибыли госсекретарь и министр обороны; вместо директора ЦРУ, выступавшего этим утром с докладом в Финиксе, присутствовал его заместитель. Замыкали этот ряд директор ФБР и советник президента по вопросам национальной безопасности. Все присутствующие, их было человек пятнадцать, сидели очень тихо, не слышно было ни дыханий, ни случайного шелеста бумаг.
– Сэр, – ответил подполковник, – мы получили сообщение по телетайпу национального командования из пункта управления пуском Саут Маунтин в восемь двадцать три. Оно поступило через три минуты и четырнадцать секунд после того, как по секретному каналу пришел автоматический сигнал из центра управления запуском, означающий, что хранилище для ключей заблокировано.
– А это в свою очередь означает, что один из офицеров-ракетчиков поместил свой ключ в хранилище. Чрезвычайно важно, господин президент – по инструкции наши офицеры пользуются хранилищем для ключей только в крайнем случае, при угрозе захвата, – подал голос начальник штаба ВВС.
– Тогда позвольте уточнить. Значит, тот, кто отправил это сообщение… он находится в шахте?
– Да, сэр.
Президент снова посмотрел на это необычное сообщение и сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности:
– Сумасшедший находится в ракетной шахте. Так обстоит дело?
Молчали и военные, и гражданские.
– Сообщение подписано: «КОМАНДУЮЩИЙ ВРЕМЕННОЙ АРМИЕЙ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ», – вновь раздался голос начальника штаба ВВС.
– Думаю, в ЦРУ есть штат психиатров, которые изучат его? – поинтересовался президент.
– Разумеется, сэр, – последовал ответ.
Президент покачал головой, повернулся и сказал:
– Может быть, кто-нибудь будет так любезен, что объяснит мне, каким образом, черт побери, кто-то сумел захватить ракетную шахту? Тем более эту шахту!
От ярости кожа на лице президента стала цвета старой медной монеты, а глаза и того темнее. И все-таки его грозный вид не поколебал офицера, взявшего на себя эту роль:
– Как вам известно, сэр, главным средством защиты ракетной шахты является доплеровская РЛС, обнаруживающая любые движущиеся наземные цели. Однако в последний год появилась техническая возможность бороться с РЛС, используя радиопоглощающий материал, что уже применяют наши новые бомбардировщики. Другими словами, существует вероятность того, что люди, укрытые подобным материалом, осторожно проползли по земле, миновали радар и подобрались настолько близко к шахте, что смогли внезапно захватить ее. Мы так себе это представляем.
– А как они попали вниз? Не могли же офицеры…
– Сэр, так как шахта Саут Маунтин предназначена для поражения совершенно определенных объектов, доступ в лифт осуществляется с помощью кода предохранительного устройства. Это позволяет в случае крайней необходимости попасть вниз, используя ежедневно меняющийся код стратегического командования ВВС для предохранительных устройств. Вдруг возникнет непредвиденная ситуация, например у обоих офицеров в центре пуска одновременно заболят животы или случится сердечный приступ. Но дежурные офицеры о такой возможности не знают. Во всяком случае, не должны знать.
– Но тот, кто захватил шахту, все-таки знал об этом?
– Очевидно, сэр.
– Совершенно ясно, что этому человеку вообще многое известно. А больше не было сообщений? Не было предложений вступить в переговоры, обменять заложников? Они не требовали выступления по телевидению или денег? Ничего, что обычно требуют террористы?
– Нет, сэр. Мы даже не имеем представления об их численности. Единственное, в чем мы абсолютно уверены, так это то, что они прекрасно подготовлены в техническом отношении, о чем свидетельствует и сам захват, и этот документ, отправленный по телетайпу. Но потом они замолчали, никакого ответа на все наши послания.
Президент снова посмотрел на сообщение и громко прочел:
Вам следует готовиться к решению этого вопроса, потому что у вас может не хватить времени на подготовку.
Он помолчал несколько секунд и обвел взглядом присутствующих.
– Ладно, давайте исходить из этого. Он намерен осуществить запуск ракеты. Без всяких требований, подготовки, вообще без ничего. Просто собирается запустить ракету, как только и если только достанет ключ. Сколько у нас времени?
– Сэр, хранилище для ключа изготовлено из высокопрочного титана с добавлением армирующих сплавов. Оно очень, очень прочное. Чтобы проникнуть в него, потребуется, по крайней мере, восемнадцать часов. При наличии нужных инструментов они смогут его вскрыть, скажем, к полуночи.
– Что за инструменты? Пилы, сверла? Или что-нибудь из арсенала взломщика сейфов?
– Нет, сэр, не взломщика сейфов. Хранилище надо резать очень мощной плазменной газоэлектрической горелкой. Это доступно только квалифицированному опытному человеку.
– А где они найдут такого человека?
– Сэр, его можно найти где угодно. Это должен быть сварщик.
– Сэр, – вставил кто-то, – если они не знали об этом до самого последнего момента, то есть шанс, что они могли не знать и о хранилище, а значит, среди них нет и сварщика.
Президент помолчал, потом наконец сказал:
– Ох, черт побери! У них есть сварщик. Могу поспорить.
Джек Хаммел дрожал от холода, дыхание со свистом пробивалось сквозь окоченевшие губы.
– Чертовски холодно, – обратился он к парню, сидевшему напротив него.
– Здесь холодно, – согласился парень, – а там чертовски жарко.
Они сидели в кузове фургона Джека. Он понял, что его вместе с оборудованием провезли через город, потом машина запрыгала по ухабистой горной дороге. Вскоре похолодало. Потом фургон стал, до Джека долетали какие-то непонятные звуки, похожие на выстрелы и треск хлопушек, как во время празднования годовщины провозглашения независимости, а потом что-то рвануло, да так громко, что у него заложило уши.
Может быть, эти парни штурмовали здание телефонной компании?
Человек, сидевший напротив Джека, держал в руках какое-то странное оружие, такое громадное, что с его помощью, похоже, можно было развязать третью мировую войну. Такое черное и сложное, что Джек не мог оторвать от него глаз. Никогда он не видел ничего подобного.
– Послушай, парень, а что это у тебя за пушка?
Парень улыбнулся, обнажив в улыбке ослепительно белые зубы.
– Это та самая пушка, которая разнесет тебе башку, если ты не заткнешься.
Джек мрачно улыбнулся. Ничего себе шуточки.
Вскоре они снова поехали, Джек почувствовал, что колеса машины движутся по гравию. Потом снова остановились и стали ждать.
Он съежился от холода. По натуре Джек был любознательным человеком, а сейчас ему ко всему было еще и скучно.
Когда-то Джек считался вполне приличным спортсменом, довольно успешно выступал за команду «Беркиттсвиллские Демоны» и все вроде бы шло, как по маслу.
Но он был из тех парней, которые могут вполне блистать на уровне школьной команды, но слабоваты для следующего уровня. И когда на второй год выступления за команду мэрилендского университета его перевели из нападающих в полузащитники, Джек ушел из команды и из университета.
