2 мая «Андромеда» имела рандеву с «Дун Хуа». Груз в компактной упаковке передан на «Андромеду». В связи с тем, что курс судна вел в Сан-Франциско, Интерпол поставил в известность Национальное центральное бюро Интерпола в США. Слежение за «Андромедой» осуществлялось с помощью спутниковой техники. На маршруте судно ни с кем не встречалось, перегрузка товара места не имела.
По данным наблюдения за подозрительными лицами, в день ухода «Андромеды» в Макао в гостинице «Голден мун» находился Дон Хуан де Гарсиа (досье IF 894211). В тот же день он вылетел через Гонконг и Токио в Сан-Франциско.
4 июня по прибытии в Сан-Франциско «Андромеда» была подвергнута тщательному досмотру. Незаконный груз обнаружен не был. Взять контрабанду удалось 8 июня, после того, как началась перегрузка наркотиков с борта на берег. ВНИМАНИЕ: выяснено, что для укрытия груза были использованы цилиндры резервного ходового дизеля. По делу арестовано 84 человека – 50 в Китае, 25 в США, 9 – члены экипажа «Андромеды». По данным наблюдения за подозрительными лицами Хуан де Гарсиа с 1 июня по 8 июня находился в Сан-Франциско, посещал порт, выходил на катере в море. 9 июня отбыл самолетом в Нью-Йорк и далее в Алжир…
Принтер еще продолжал работать, выдавая запрошенные сведения, а Ньюмен уже нажал клавишу переговорника.
– Да, мистер Ньюмен, – ответила Джен.
– Джен, – голос суперинтенданта звучал озабоченно. – Я думаю, Блейк еще не ушел. Постарайтесь его перехватить. Он мне срочно нужен.
Некоторое время спустя Блейк предстал перед шефом.
– Я что-то сделал не так, Нед? – спросил он озабоченно.
– Не волнуйтесь, Дик, – успокоил Ньюмен. – У вас еще просто не было возможностей делать что-то не так. Зато теперь предоставляется шанс сделать кое-что так, как надо. Я передам вам материалы по Испанцу – Дон Хуану де Гарсиа. По всем признакам он контролер наркобизнеса. Взять его на горячем можно только в момент, когда готовится операция. Когда прибывает груз, Испанец к нему не подходит. Вот и постарайтесь взять нашего гостя в «коробочку». Надо узнать, что ему надо. Что он готовит. Мы должны показать комиссару Пино, что разгром «непобедимой армады» нашими предками не был случайностью.
– Я постараюсь, сэр.
– Нед.
– Да, Нед, я постараюсь.
– Кстати, как ваши дела с Хэвилендом?
– Он в восторге, Нед, и все время выражает мне сочувствие за разнос, который вы учинили. Говорит, что у босса сегодня плохое настроение.
– Что ж, вы у меня в долгу.
– Да, Нед. Безусловно.
1988 г. Август. Афганистан. Кабул
Самым ходовым в словаре Виктора Ивановича Локтева с давних пор стало слово «зараза». Профессиональный водитель с двадцатилетним стажем, Локтев исколесил Среднюю Азию, а теперь гонял большегрузы из-за Аму-Дарьи в Мазари-Шериф и дальше – через Саланг в Кабул.
В минуты плохого настроения и расстройства чувств, стоя рядом с глухо просевшим скатом и зная, что неизбежно придется тужиться и потеть, ворочая стокилограммовый обод, Локтев в сердцах лупил каблуком по шине, бросал яростное: «Зараза!» и сразу ощущал заметное облегчение. Или, одолев надсадный подъем, где каждый метр высоты давался ему и машине с великим напряжением, и вдруг увидев затянутые знойной дымкой долины Пандшера и Горанда, он восхищенно восклицал: «Зараза!», и благостное чувство преодоления затопляло его, успокаивало душу, рождало веселость.
И вот сейчас, стоя у ворот товарной кабульской базы, куда привез и где сдал груз, Локтев, не сдержался и пробормотал: «Зараза!». Любимое слово он адресовал своему напарнику – Махкаму Ибраеву. С ним они договорились о встрече после того, как Локтев закончит оформление груза. Махкам на это время умотал в город, где должен был договориться с торговцем о скидке при покупке товара оптом.
Жара, липкая, удушающая, мучила Локтева, и каждая минута опоздания напарника заводила пружину его озлобления. Наконец Махкам появился. Вышел он, к удивлению Локтева, не из переулка, а из ворот базы. Худенький, малорослый, он, казалось, не ощущал зноя и светился жизнерадостностью – улыбался, делал лишние для жаркого дня движения – потрясал в воздухе руками, будто приплясывал.
– Зараза! – бросил Локтев, желая начать объяснения, но Махкам прервал его.
– Ты хотел диктофон «Сони»? – спросил он. – Тогда пошли быстро. Здесь у одного теджера я видел.
– А те покупки? – спросил Локтев, сбитый с толку. Он выделил интонацией «те», и Махкам сразу понял, о чем речь.
– Те не уйдут. Они у тебя в кармане. А диктофон уйдет. Его приглядел один вояка. Теперь кто быстрее.
Отбрасывая обиды, Локтев вожделенно потер руки.
– Рахмат, Махкамчик, – спасибо. За мной не заржавеет.
Переулками, все время забираясь в гору, они прошли к небольшой лавке в жилом квартале. Возле входа на деревянном чурбаке, сгорбившись, сидел седобородый старец. Он подслеповато щурился и лениво перебирал черные агатовые четки. Махкам поздоровался и о чем-то спросил. Старик пробормотал в ответ нечто нечленораздельное. Локтев уловил и понял лишь одно слово «амер» – начальник.
– Все в порядке, – сказал Махкам. – Идем!
Они вошли в лавку, забитую от пола до потолка жестяными банками, тазами, ведрами, канистрами. Миновали ее и оказались в просторном темноватом помещении. Свет в него проникал только через маленькое окошко, расположенное под самым потолком. Здесь было тихо и пусто. Махкам указал на дверь, видневшуюся в стене.
– Ты большой гость, проходи первым, – предложил Махкам, пропуская Локтева вперед. Нагнув голову, чтобы не задеть макушкой о притолоку, тот открыл дверь и шагнул внутрь. И сразу на него обрушился тяжелый удар. Били в живот, в солнечное сплетение. Дыхание оборвалось, Локтев утробно зарычал, задохнулся и стал оседать. Второй удар, более легкий, пришелся в челюсть.
Локтев повалился на бок, ощутив прохладу земляного пола. Больше его не били, и дыхание стало постепенно возвращаться. Отдышавшись, он огляделся. В просторной жилой комнате – о том, что она жилая, свидетельствовали ковры на полу и стенах – находилось четверо. Он, поверженный на пол, Махкам, стоявший рядом, с руками, смиренно прижатыми к животу, крутоплечий мордоворот-пехлеван, то ли телохранитель, то ли наемный убийца, должно быть, это именно он свалил Локтева на пол одним ударом, и, наконец, некто бородатый в пестрой чалме. Он сидел на возвышении, покрытом ковром, и молча глядел на происходившее.
Локтев потряс головой, стараясь прогнать туман и избавиться от черных мух, плывших в глазах. Потом вытер ладонью струйку крови, протекшую из уголка рта со слюной, и внимательно оглядел свою руку.
– За что? – спросил он удивленно, обращаясь к Макхаму. – За что, зараза?
Тот стоял рядом, раздвинув широко ноги, и зло глядел на напарника.
– Ты чем занялся, Витя? – спросил Махкам и сверкнул глазами. – Надел новый пояс на голое брюхо и решил удивить людей своим богатством?
– Чем я занялся?! – злясь, воскликнул Локтев.
Махкам что-то сказал пехлевану. Тот отошел, взял со столика, стоявшего у дверей, газетный сверток, разодрал его, вынул и протянул Махкаму металлический шприц. Такими набивают смазку в масленки автомобиля.
– Твой? – спросил Махкам.
Локтев узнал шприц, но признавать его своим не торопился.
– Кто знает, – сказал он неопределенно. – Все железки одинаковы. Может, ты мне чужой подсунуть хочешь?
– Тогда я возьму себе, – предложил Махкам. – Хуб?
– Ну, ты паразит, Махкамка! Зараза! – Локтев мгновенно окрысился. – Друг-друг, а в лапоть, мне навалил кучу. Не ожидал от тебя!
– Покажи, что там внутри, – сказал Махкаму бородатый чалмач, до той поры загадочно молчавший.
– Амер Мирза Джалад Хан велит показать, что внутри. Ты понял, сука? Конец тебе теперь.
Локтев хотел перехватить руку Махкама, державшую шприц, но пехлеван зло оттолкнул его ногой, пнув в бок.
– Сиди, – сказал Махкам. – Не будешь рыпаться, может, простят.
Он присел на корточки, расстелил на полу газету, отвинтил головку шприца и стал поршнем выталкивать содержимое на бумагу. Сначала на нее шмякнулся янтарный сгусток тавота, затем наружу пополз серый плотный стержень, завернутый в полиэтиленовую пленку. Махкам подхватил его и вынул. Внимательно разглядел. Приложил правую руку к груди, а на открытой левой ладони с полупоклоном протянул афганцу.
– Апим, амер, – сказал он, передавая стержень. И перевел Локтеву: – Опиум это, Витя.
– Будете бить? – спросил Локтев. Он уже понял, в какую переделку попал, и догадывался, что сопротивляться в этом хлеву ему не дадут.
Махкам перевел вопрос афганцу. Тот помолчал, поджав губы. Подумал, полузакрыв глаза. Потом поглядел на Локтева и смачно сплюнул прямо на пол. Сказал несколько слов, обращаясь к Махкаму. И снова сплюнул.
