За эти полгода Андрей пообтерся в войсках и приобрел непререкаемый авторитет. И не потому, что уже и те, кто на «Памире-79», были еще «дедушками», успели к декабрю уволиться в запас и уехать домой, – они-то как раз после тех учений очень сильно зауважали нашего сержанта. Дело было совершенно в другом...
Андрей просто служил. Служил в удовольствие и знал свое дело. И все, кто, так или иначе, сталкивался с ним по службе, и солдаты и офицеры, понимали, что этот парень любит свое дело и любит армию... Он был воином по призванию. Настоящим, хоть пока и несостоявшимся, русским офицером – строгим, но справедливым... А «ротный», старлей Фокстротин, на всех совещаниях и прочих офицерских «посиделках» говорил, что у него «усиленная» рота – вместо 5 офицеров по штату, включая и его самого, у него в роте служит 6...
– Строиться перед расположением роты! – скомандовал Андрей. – Замкомандирам взводов доложить о личном составе!
Месяц назад сержант Ошеха принял должность «старшины роты» вместо ушедшего на пенсию пожилого прапорщика, и теперь, до появления в роте офицеров, он был «царь и бог».
– Слышь, Колян... Че это за хрень происходит? – тихо спросил Андрей у своего взводного после доклада.
Сегодня лейтенант Осокин был «ответственным офицером». Они оставили стоять роту в строю, а сами отошли на несколько метров.
– Да я и сам не знаю, Андрюха! – пожал плечами лейтенант. – Учения закончились... В штабе никаких намеков на следующие не было...
– Хрень какая-то! Сейчас, по идее, пора бы уже начать к Новому году готовиться, а они опять что-то затеяли... А наш в курсе, как думаешь?
– Не знаю... Думаю, что нет... Он бы тогда сегодня так спокойно не отчалил отдыхать. Ты же знаешь нашего старлея!..
Да. Характер Фокстротина был известен во всем полку! Он не был служакой-солдафоном, но от всего сердца болел за свою роту, вечно с кем-то ругался, что-то требовал, добиваясь чего-то для своих солдат, и в конце концов это приводило к положительным результатам. Например, его рота самая первая и пока единственная во всем полку «переоделась» в новую, экспериментальную полевую форму. Удобную и практичную, не то что старенькая ХБ...[14]
...Через полчаса на плацу построился весь полк, и то тут, то там к своим подразделениям подбегали офицеры и тоже становились в строй. Обычное явление в армии, ведь не все же жили в холостяцких офицерских общежитиях, и у многих уже были семьи – они жили в офицерском городке, и о тревоге им сообщали «посыльные». Фокстротин был в их числе...
– Что тут? – спросил он у Осокина, вставая во главе своей роты.
– Да хрен его знает, Валера. Не понятно ничего!..
– Ладно!.. Вон командир уже идет... Скоро все узнаем...
Развод полка был недолгим.
Подполковник выслушал доклады командиров батальонов, отдал какие-то распоряжения, и десантники вернулись в свои казармы.
На плацу осталась 9-я рота Фокстротина...
– Ну что, старший лейтенант? – Командир полка приблизился к строю. – Говоришь, твоя рота усиленная?
– Так точно, товарищ подполковник!
– Что ж... Раз так, то именно тебе и выполнять особенное задание... – Командир отошел на несколько метров и скомандовал: – Офицеры и старшина роты – ко мне!
Подполковник прохаживался вдоль коротенького строя офицеров, а со стороны казалось, что он просто не знает, с чего начать разговор.
... – Значит, так, товарищи офицеры. – Подполковник совершенно не обращал внимания на то, что Андрей был сержантом. – Получен приказ...
Он помолчал немного и продолжил:
– Наше правительство уже давно ведет очень тонкую политику в сопредельных странах Среднеазиатского региона... И пытается поддерживать некоторые правительства дружественных нам государств... Но обстановка в мире накалена до предела, и вы это знаете... Существует негласное противостояние с государствами блока НАТО, с Соединенными Штатами – в частности... Это так, преамбула... А теперь слушайте боевой приказ! – Подполковник остро взглянул на выстроившихся перед ним офицеров. – Ваша рота, Фокстротин, должна максимально быстро погрузиться на транспортные «борты» и отбыть к месту новой дислокации!.. Обеспечить роту продовольствием на две недели, палатками, двойным боекомплектом! Это ваша задача, сержант!
– Так точно, товарищ подполковник! – рявкнул Андрей.
– Рота должна быть укомплектована всем необходимым снаряжением и вооружением! И... Это не учения, товарищи офицеры!.. Никаких холостых патронов или учебных гранат! Рота должна быть готова к ведению боевых действий!
– Разрешите вопрос, товарищ подполковник? – подал голос Фокстротин.
– Слушаю, старлей.
– Место дислокации роты?..
Подполковник как-то странно посмотрел на ротного.
– Задача твоей роты, Фокстрот, обеспечить в последующем высадку и прием батальонов полка... В сложных климатических, но главное, политических условиях... Ты «усиленный»... – Он взглянул на Андрея. – Поэтому и задача ставится именно тебе... Роте надо будет продержаться дней десять, ну, может быть, две недели... На это время – ты будешь принимать все решения самостоятельно... А дальше, возможно, ты и вернешься со своей ротой в Фергану...
Командир полка прошелся вдоль этого короткого строя и за эти несколько шагов превратился из бравого офицера-десантника в обычного мужика, на которого взвалили тяжелейший груз ответственности, не спросивши на то его согласия:
– Хотя... Чувствую я, мужики, что вернемся мы в Фергану очень не скоро... Да и вернемся ли вообще... А на твой вопрос, старлей... – Подполковник остановился напротив Фокстротина и внимательно посмотрел ему в глаза. – Обеспечивать ты будешь прием не только наших батальонов, но и группу специального назначения ГРУ, которая прибудет из Чирчика... Не постреляйте там друг друга... Они, как и ты, будут обеспечивать прибытие всего своего отряда... В общем... Чтобы больше не было вопросов... Дальше сами все поймете... Авиабаза Баграм, Демократическая Республика Афганистан... Еще вопросы есть?
Какие на хрен тут могли быть вопросы?! Все были просто ошарашены этим сообщением! А потому только молча переглядывались...
– Раз вопросов нет, товарищи офицеры, то тогда не будем разводить ненужной канители. Фокстрот! Роту бегом в расположение и готовить к передислокации! Вылет через три часа в 6.00! Все свободны!..
...Именно с этой минуты Андрей, сам того не зная, начинал становиться частью большой истории Советской Армии...
* * *
Декабрь 1979 г. Афганистан. Баграм.
«...Здравствуй, чужая Родина...»
...Монотонный гул их турбовинтового «Вожака»[15] усыплял и немного успокаивал. Этот авиационный монстр, который мог переносить по воздуху в своем огромном чреве до 80 тонн (!) груза, без особого труда «проглотил» роту Фокстротина в сто с небольшим человек да еще и 4 БТРа...
«Ан-22» («Антей» – таково было название этого самолета) был изначально предназначен именно для ВДВ. Повсеместно любимый десантниками, теми, кто успел узнать эти машины, он значительно превосходил по всем параметрам и своего предшественника «Ан-12», который натовцы называли «Cub» (просто «Кубик»), и своего последователя, печально знаменитый реактивный «Ил-76». «Антей», хоть и малоскоростной, с «крейсерской» скоростью всего-то 590 км/час, был настоящим десантным трудягой...
А вот «Ильюшина-76» десантура не любила – именно этот самолет приобрел в Афгане, немного позже, придя на смену «Антею», имя «Черный тюльпан». Именно на них, на «Ил-76ТД», повезли «из-за Речки» первые «цинки»...
И именно о нем Александром Розенбаумом была написана эта скорбная песня...
...В Афганистане, в «Черном тюльпане»,
С водкой в стакане мы молча плывем над землей.
Скорбная птица, через границу,
К русским зарницам несет ребятишек домой.
В «Черном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на Родину милую, в землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья...
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.
Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять «бача»[16] подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме...
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют...
Но надо добраться! Надо собраться!
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют. «Стингер» взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для «тюльпана».
...Только все это было потом...
А сейчас...
Сейчас сонная рота старшего лейтенанта Фокстротина, убаюканная монотонным гулом винтов «Антея», досматривала вторую серию своего прерванного сна...
