– Спасибо.
– Ох, вот еще. – Она протянула Пейдж металлическую табличку, на которой было написано: «Пейдж Тэйлор, доктор медицины». – Это ваша именная табличка, доктор.
Пейдж взяла табличку и надолго задержала на ней взгляд. «Пейдж Тэйлор, доктор медицины». У нее было такое ощущение, словно она держит в руках орден Почета. Все долгие и тяжелые годы работы и учебы воплотились в эти несколько слов: «Пейдж Тэйлор, доктор медицины».
– С вами все в порядке? – прервала ее раздумья сестра Спенсер.
– Все прекрасно, – улыбнулась Пейдж, – просто великолепно, спасибо. А где я могу?..
– Раздевалка для врачей прямо по коридору. Вы будете участвовать в обходе, так что надо переодеться.
– Благодарю вас.
Пейдж пошла по коридору, удивляясь царившей вокруг активности. В коридоре было полно врачей, медсестер, лаборантов и пациентов, спешащих каждый по своим делам. Суету дополняли постоянные вызовы, звучавшие из динамиков:
– Доктор Кинан… третья операционная… Доктор Кинан… третья операционная.
– Доктор Толбот… первая неотложка [2]. Срочно… Доктор Толбот… первая неотложка. Срочно.
– Доктор Интел… палата 212… Доктор Интел… палата 212.
Пейдж подошла к двери с табличкой «Раздевалка для врачей» и открыла ее. Внутри находилось человек шесть врачей, они переодевались, двое были совершенно голыми. Все уставились на Пейдж.
– Ох! Я… простите, – пробормотала Пейдж и быстро захлопнула дверь. Она стояла возле раздевалки, не зная, что делать. В нескольких шагах дальше по коридору Пейдж увидела дверь с табличкой «Раздевалка для медсестер». Она подошла и заглянула внутрь. Там переодевались несколько медсестер.
– Привет. Ты новая медсестра? – обратилась к ней одна из них.
– Нет, – решительно возразила Пейдж. – Я не медсестра. – Она закрыла дверь и вернулась к раздевалке для врачей. Постояв возле нее несколько секунд, Пейдж глубоко вдохнула и вошла. Мужчины моментально прекратили разговоры.
– Прости, милая, но это раздевалка для докторов, – заметил один из мужчин.
– А я и есть доктор, – ответила Пейдж.
Мужчины переглянулись.
– О, конечно… добро пожаловать.
– Благодарю вас. – Пейдж замялась на секунду, потом подошла к пустому шкафчику. Мужчины наблюдали, как она вешала в шкафчик костюмы и халаты. Пейдж обвела их быстрым взглядом, потом начала медленно расстегивать блузку.
Доктора стояли, не зная, что делать. Потом один из них сказал:
– Палата неотложной медицинской помощи.
– Пожалуй, нам лучше… оставить молодую леди одну, джентльмены.
Молодая леди!
– Спасибо, – поблагодарила Пейдж и стала ждать, пока доктора закончат переодеваться и выйдут из комнаты. «Неужели мне каждый день предстоит проходить через это?» – подумала она.
Во время обходов существовал традиционный порядок, который никогда не нарушался: впереди всегда шел лечащий врач, за ним старший ординатор, потом остальные ординаторы, а в конце один-два студента-медика. Лечащим врачом, к которому прикрепили Пейдж, был доктор Уильям Рэднор. Пейдж и пятеро других ординаторов собрались в холле, ожидая его появления.
Среди ординаторов был молодой китаец. Он протянул Пейдж руку.
– Том Чанг. Думаю, вы так же нервничаете, как и я.
Пейдж он сразу понравился. Подошел доктор Рэднор.
– Доброе утро. Я доктор Рэднор. – Говорил он мягко, голубые глаза поблескивали. Ординаторы, в свою очередь, представились ему. – Сегодня у вас первые обходы. Я хочу, чтобы вы обращали серьезное внимание на все, что видите и слышите, но в то же время, и это важно, выглядели спокойными.
«Обращать серьезное внимание, но выглядеть спокойной», – отметила про себя Пейдж.
– Если пациенты видят, что вы напряжены, они тоже начинают волноваться, могут даже подумать, что умирают от какой-нибудь болезни, о которой вы им не говорите.
«Следить, чтобы пациенты не волновались».
– Помните, что отныне вы будете нести ответственность за жизни других людей.
«Отныне несу ответственность за жизни других людей. Ох, Боже мой!»
Чем дольше доктор Рэднор говорил, тем больше Пейдж нервничала, и к тому времени, как он завершил свое вступительное слово, самоуверенность Пейдж испарилась. «Я не готова к этому! – подумала она. – Я не знаю, что делаю. Кто вообще сказал, что я могу быть доктором? А что, если я убью кого-нибудь?»
Доктор Рэднор добавил:
– Я жду от вас детальных записей по каждому из ваших пациентов – лабораторные исследования, анализ крови, ну и все прочее. Это всем ясно?
В ответ послышалось нестройное бормотание:
– Да, доктор.
– У нас обычно бывает от тридцати до сорока хирургических больных. И ваша работа заключается в том, чтобы убедиться, что для них созданы все необходимые условия. А теперь давайте начнем утренний обход.
Каким простым все казалось в медицинском колледже! Пейдж вспомнились те четыре года, которые она провела в стенах учебного заведения. Сто пятьдесят студентов, и среди них только пятнадцать девушек. Она никогда не забудет первое посещение анатомички. Они зашли в большую, выложенную белым кафелем комнату, в которой рядами стояли двадцать столов. Каждый был накрыт желтой простыней. Студентов разбили на группы по пять человек возле каждого стола.
– Снимите простыни, – приказал профессор, и Пейдж увидела свой первый труп. Она боялась, что потеряет сознание или ей станет дурно, но все прошло на удивление спокойно. Труп был законсервирован, что как-то все-таки отличало его от человеческого существа.
Поначалу, находясь в анатомичке, студенты чувствовали себя скованно, молчали, испытывая благоговейный страх. Но, к изумлению Пейдж, через неделю они уже ели бутерброды во время вскрытия трупов, отпуская при этом грубые шутки. Это было своеобразной формой самозащиты, этаким отрицанием собственной смертности. Они присваивали трупам имена и прозвища, обращаясь с ними, как со старыми друзьями. Пейдж старалась заставить себя относиться к трупам с той же небрежностью, что и другие студенты, но для нее это оказалось совсем не просто. Она смотрела на труп, с которым работала, и думала: «У этого мужчины были дом и семья. Каждый день он ходил на работу, а раз в год отправлялся в отпуск с женой и детьми. Возможно, он любил спорт, с удовольствием смотрел кинофильмы и спортивные игры, смеялся и плакал, видел, как растут его дети, делил с ними их радости и огорчения. Возможно, у него были грандиозные, прекрасные мечты и он надеялся, что все они осуществятся…» Горькая радость и печаль охватили ее, потому что он был мертв, а она жива.
Со временем, даже для Пейдж, вскрытие трупов стало обычным делом. «Вскрываем грудную клетку, осматриваем ребра, легкие, околосердечную сумку, вены, артерии, нервы».
В первые два года в медицинском колледже много времени уделялось запоминанию длинных перечней внутренних органов человека. Сначала черепно-мозговые нервы: обонятельный, зрительный, глазодвигательный, блоковый, тройничный, отводящий, лицевой, слуховой, языкоглоточный, блуждающий, спинномозговой, подъязычный.
Для лучшего запоминания студенты пользовались мнемоникой [3]. Классической была фраза: «На торчащих вершинах старого Олимпа француз и немец продавали шишки».
Последние два года обучения в колледже были более интересными: студенты проходили курсы терапии, хирургии, педиатрии, акушерства, работали в местной больнице. «Я помню те времена…» – подумала Пейдж.
– Доктор Тэйлор… – окликнул ее старший ординатор.
Пейдж вернулась к действительности. Ее коллеги прошли уже половину коридора.
– Иду, – отозвалась она и поспешила за ними.
Обход начался с просторной прямоугольной палаты, вдоль боковых стен которой расположились ряды коек, возле каждой койки имелась небольшая тумбочка. Пейдж ожидала увидеть занавески, разделяющие кровати, но здесь их не было.
