На пороге стоял огромный мужик со всклокоченной бородой. Бочкообразная грудь густо поросла шерстью. Руки мощные, как у орангутанга.
«Естественно, ничего не боится. Такого можно свалить только прицельным выстрелом из гранатомета. Это же сколько водки в него можно влить?» — прикинул Белов, вспомнив, что, согласно показаниям Лены, Павел раньше пил по-черному. Получилось, много.
— Павел Матвеевич Волошин? — Белов, если честно, рассчитывал, что не угадал. Мужик мог оказаться карпатским плотогоном, одесским грузчиком, магаданским старателем, камнетесом, скульптором на худой конец. Но на ученого он никак не тянул.
Мужик кивнул, протер заспанные глаза, смерил Белова взглядом, потом махнул рукой:
— Энтре, мон колонель.[15] — И, не оглядываясь, закосолапил по коридору. Белов вошел следом.
— Дверь захлопни. Обувь можешь не снимать, — раздался зычный голос из кухни.
Кухонька, как и полагается в пятиэтажке, оказалась маленькой до издевательства. Белову пришлось остаться на пороге, все пространство, свободное от шкафа, холодильника и плиты, занял собой Павел.
— Который час? — спросил он, почесывая голову, заросшую буйной растительностью.
— Двенадцать тридцать, — ответил Белов.
— Пора просыпаться, — вздохнул Павел. Щелкнул кнопкой электрочайника. — Растворимый кофе пьем, мон колонель?
— Уи, — исчерпал знание французского Белов. — А почему сразу — «колонель»?
— У меня глаз на вашего брата наметанный. Сколько лет работал, столько вы ко мне через плечо зыркали. И хоть бы что-нибудь понимали, оптимисты в штатском!
— Ну, раз ты такой опытный, обойдемся без удостоверений. Или показать?
— Обойдемся. Как величать прикажете?
— Игорь Иванович Белов.
Павел протянул широкую, как у камнетеса, ладонь. Рукопожатие вышло крепким, Белову пришлось напрячь пальцы, чтобы не хрустнули в мощных тисках.
— Гирями в молодости не баловался? — усмехнулся Павел, отпуская руку Белова.
— Приходилось.
— Уважаю. — Глаза Павла из-под кустистых бровей стрельнули остро, как буравчики. — А государственную тайну выдать?
— Смотря какую.
— Самую главную. — Павел сделал страшное лицо. Получилось без особых усилий. — Она состоит в том, что у нас больше не осталось государственных тайн. Все уже продали.
— Класс! Сегодня же зашифрую личным шифром и передам в Лэнгли. Тебе обещаю десять процентов.
— Фи, мон колонель! — сделал кислую мину Павел. — А с виду такой умный. Кто же рубит сук, на котором так удобно сидеть? Завтра же ЦРУ и ФСБ разгонят за ненадобностью!
Белов хмыкнул. Предполагал, что у гения в голове будет не хватать шариков, но не столько же!
— Ты только по утрам такой ершистый? — спросил он.
— Это я тебя на чувство юмора проверял. Если бы стал делать морду серьезную, как при запоре, выгнал бы в шею. — Павел неожиданно стал серьезным.
— Поясни. — Белов невольно напрягся.
— Государства нет, безопасности нет, а зарплату получаете регулярно. Логику улавливаешь? Так хоть не стройте умных рож.
— Патриот, — протянул Белов.
— Есть немножко.
Из чайника повалил пар, щелкнул контакт. Павел бросил в чашки по паре ложек кофе, залил кипятком.
— Сахара нет, в холодильнике — только лед. Извини, гостей не ждал. — Павел взял чашки. — Пошли в комнату?
Три стены комнаты занимали книжные полки. Стопки книг лежали на полу, вдоль окна выстроился ряд коробок из-под импортных фруктов, тоже забитые книгами. Белов посмотрел на тахту, поверх сбитого пледа лежала книга в черном переплете. Два продавленных кресла, стол у окна, вот и вся мебель. Только компьютер на столе и пластиковые коробки с дискетами говорили, что хозяин квартиры не до конца оторвался от жизни.
Белов сел в кресло, на которое ему указал Павел, тот подвинул ногой коробку с книгами — получился стол, поставил на него чашки с кофе, уселся в кресло напротив, поджав под себя ноги.
«М-да, тяжелый случай, — подвел итог увиденному Белов. — Радует одно — нет батареи пустых бутылок».
— Сигарет случаем нет? Ночью кончились, а в магазин еще не выходил. — Павел немного смутился.
«Скорее всего, деньги и сигареты кончились одновременно», — догадался Белов, положил на импровизированный столик пачку. Павел взял сигарету, прикурил, сунул руку под кресло и достал банку из-под кофе. Белов понял — пепельница.
— Даже телевизора нет? — начал щупать клиента Белов.
— А на кой он мне? — Павел сосредоточенно раскуривал сигарету. — Вон мой телевизор. — Он кивнул на монитор.
«Фанат, трудоголик, аскет», — сделал вывод Белов.
— Давно развелся? — Вопрос для самого Белова был болезненный, поэтому получился хорошо, без назойливости.
— Скорее, никак не сойдусь, — вздохнул Павел. — В штопоре по этому делу, — он щелкнул себя по горлу, — года два был. Потом за ум взялся. Работать начал. Семью надо кормить, а для этого надо работать. А у меня работа получается, когда никто над душой не стоит. Головой же пахать надо, а она не выключается по команде, как станок. Я даже на толчке могу родить мысль, которую вертел в башке месяц. Но для этого меня нельзя весь месяц отвлекать. Иначе зверею, зашибить могу. Какая уж тут семейная жизнь. — Павел махнул рукой. — Брак, как теорема Ферма: условие до обидного примитивно, а решение возможно только в частных случаях.
— Хорошее дело браком не назовут, — со знанием дела согласился Белов. Посмотрел на промятую тахту. — Здесь и живешь?
— Когда работается. Квартира после матери осталась. Все, что нажила, — эти хоромы.
Белов сделал глоток, кофе был терпким, тягучим на вкус, но ему понравилось.
— Послушай, Павел, а почему ты так спокойно отнесся к моему приходу? К тебе часто по утрам люди из ФСБ ходят? — Белов резко закрутил темп беседы, разминка окончилась.
— А вас, как тараканов, куда ни плюнь — по кагэбэшнику. Но я бы на вашем месте не радовался. Пытаться быть вездесущим — не есть уподобиться Богу, — пробурчал в кружку Павел.
Белов покосился на крест на его волосатой груди. «Только этого мне не хватало! Неофит из атеистов в поисках математического доказательства существования Бога».
— Иными словами, это тебя не удивило. Почему?
— Потому что, когда вот-вот готов раскрыть тайну, нужно ждать появления хранителя тайны. В обычной жизни они принимают облик хранителей гостайн. В крайнем случае — участкового. А я сейчас как раз заканчиваю одну серьезную работу. О теории Хаоса что-нибудь слышал?
«Хватит! Пора спускать его с небес на землю», — решил Белов.
— Меня интересует, зачем тебе потребовались данные о геологической обстановке в Москве? Как ты их использовал? Результат?
Павел откинулся в кресле и захохотал.
— Не понял? — нехорошо прищурился Белов.
— Уф! — Павел вытер заслезившиеся глаза. — Это я так, от неожиданности. Значит, вы его нашли?
— Кого?
— Скорее, что. Павел сделал последнюю затяжку и размял окурок в банке. — Компьютер, естественно.
Белов покосился на компьютер на столе, потом уперся взглядом в широкий лоб Павла.
— Слушай меня, Эйнштейн. Не знаю, как это согласуется с теорией открытых систем, но постарайся понять, с моим приходом твоя жизнь совершила крутой поворот: была хреновой, а станет очень хреновой.
— Нет, я серьезно. — Веселые огоньки, действительно, погасли в глазах Павла. — Полгода назад у меня украли компьютер. Влезли через окно. Не оглядывайся, решетки я после этого поставил. И дверь железную. Компьютер принадлежал одной фирме. Я на нее тогда работал. Пришлось выплачивать из своего кармана. А милиция злодеев до сих пор ищет. Вот я и подумал, что компьютер всплыл по линии ФСБ.
«Звонок в местное отделение милиции, там этот „висяк“ должны помнить. Звонок работодателям. Звонок в фирму, что дверь и решетки устанавливала. Опрос соседей», — мысленно набросал план Белов.
— Почему он мог всплыть по нашей линии?
— Из-за содержимого, естественно!
— Оч-чень интересно, — протянул Белов, уселся поудобнее, всем видом давая понять, что готов слушать до бесконечности. — Надеюсь, не из-за «Тетриса» с голыми девочками?
— Ха! — усмехнулся Павел, потом покачал головой. — Компьютер стоил какую-то штуку баксов, а содержимое тянуло на несколько миллионов долларов. Эти козлы даже не знали, что они украли!
— Модель ЧС в Москве там была? — Белов незаметно суеверно сжал кулак.
Это не самое ценное, — отмахнулся Павел.
Белову вдруг захотелось врезать кулаком по его мощному лбу, чтобы шарики-ролики хоть на минуту встали на место.
— Павел, — попросил он как мог спокойно, с трудом разлепив правый кулак, — просвети бестолкового, что это за модель? Только без излишней зауми.
Павел раскурил сигарету, пустил дым в потолок, туда же устремил взгляд.
