– Чтобы ты, Варнава, отдал в руки правосудия свою любовь, свою Елену Пунш? Да за кого ты меня принимаешь?
Наша перепалка могла бы продолжаться долго, но надо было спешить. Мне не было дела до его денег, а потому следовало срочно возвращаться домой, разыскать где-нибудь неподалеку от моего жилища Мишу и вместе с ним вернуться к Ивану.
– Поступай как знаешь… – Я махнула рукой и направилась к двери.
– Так ты не поедешь со мной? – услышала я вопрос и остановилась, соображая, как ему лучше ответить.
– Я не знаю, где она тебе назначила встречу и когда.
– Думаю, это будет не раньше десяти… Адрес? Сейчас прочитаю…
Я слушала и запоминала, не поворачивая головы, после чего, пожав плечами и ничего определенного не пообещав, ушла, так же, как Пунш, громко хлопнув дверью.
Я разозлилась! Мне осточертело все и все. Хотелось покоя и тишины…
* * *
Понимая, что в желтом платье Пунш ходить по улицам небезопасно, я решила переодеться прямо в подъезде, причем в бешеном темпе, чтобы никто из жильцов не застал меня за таким странным занятием.
На такси я доехала до своего дома, и сердце мое радостно забилось, когда я увидела припаркованную почти к самому подъезду белую «Мазду» и сидящего в ней Мишу.
– Ну ты даешь, – ухмыльнулся он и громко, с великим облегчением вздохнул, понимая, как важно для него сейчас, что я все же вернулась, не подставила его, и по его взгляду я поняла, что уж теперь-то он меня никуда не отпустит. – Садись и поехали. Я уж думал, все, кранты…
– Подожди, сначала мне надо решить, куда ехать… Понимаешь, уже темнеет, я немного не рассчитала… Сколько сейчас времени?
– Много. – Машина уже тронулась с места и покатила по фиолетово-оранжевой вечерней улице, унося меня от моего же собственного дома прочь, в неизвестность, в нервотрепку, как бы опуская на один виток глубже в царство ада.
– Да подожди ты! – Я легонько хлопнула Мишу по руке. – У тебя голова-то есть или ты только часть своей машины? Ты когда-нибудь научишься думать или нет? Я не собираюсь посвящать тебя в свои планы, но, надеюсь, ты понимаешь, что мы, три женщины, появились, в доме твоего хозяина НЕ СЛУЧАЙНО. И если ты служишь Ивану и предан ему, а мы – друзья и гости, нашедшие приют под крышей его дома, то будь любезен, не задавай лишних вопросов и помогай нам. И если сегодня тебе пришлось проторчать целый день под окнами моего дома, значит, так оно и было задумано. Во всяком случае, мысль о том, что я, вернувшись сюда в любую минуту, увижу твою машину, придавала мне сил и уверенности. Мы бы могли сейчас возвратиться в лес, в жилище твоего босса, но сегодня поздно вечером, должно произойти достаточно серьезное событие, и, прежде чем принять решение, мне необходимо подумать, каким образом известить об этом Изольду и Екатерину Ивановну. У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
– Раций у нас нет, сотового телефона – тоже, – развел руками Миша. – Мы живем замкнуто и ни с кем не общаемся. В лесу, как ты знаешь, тоже нет телефона, поэтому звонить некому.
– Есть кому. Сделаем так. Ты сейчас остановишься возле телефона-автомата, и я позвоню одному человеку. А потом – видно будет.
И я позвонила Чашину. Услышав мой. голос, он даже присвистнул от удивления.
– Ты встретилась с Изольдой? – спросил он меня.
– Нет, а что? Тоже начнешь воспитывать?
– Да нет, при чем здесь воспитание… Ты же звонила и просила меня передать Изольде, что будешь ждать ее на Театральной…
– Я?.. – От удивления я даже онемела. – Вадим, я тебе не звонила и ничего не просила передавать…
– Вот черт! Тогда запоминай и, если ты не одна и на машине, рви на Театральную, дом тринадцать, квартира пять… Это я, идиот, поверил, что звонишь ты… Кто-то назначил там встречу Изольде, и она поехала туда… Ты меня слышишь?
– Слышу. И все поняла… – Я хотела уже повесить трубку, но услышала:
– Стой! Подожди! Связь держим через Желткова. Это я так, на всякий случай. Запоминай его номер… И он продиктовал.
Вернувшись в машину, я приказала Мише мчаться на Театральную.
– У тебя есть оружие? – спросила я. – Да быстрее же ты! Может быть, Изольда в опасности. Кто-то позвонил от моего имени и назначил ей там встречу… Мне кажется, что я знаю, кто это… Я поражалась этой мерзавке Пунш, которая во всем опережала меня. Вот и теперь, пока я, как дура, выкладывала Варнаве все, что о нем думаю, осыпая его упреками, она, не теряя времени, поехала на встречу с моей теткой! Но зачем ей Изольда? И как мог Чашин перепутать наши голоса?
К тому же названный им адрес был мне знаком. Какие-то неясные образы, запахи, голоса смешивались со звучанием названия улицы, сочетанием цифр… Где, где я раньше могла слышать этот адрес?
Мы ехали достаточно долго, пока машина не влетела в темный двор по улице Театральной, дом тринадцать, и не остановилась возле подъезда, чуть освещенного тусклой лампочкой.
– Смотри, Иван здесь, – шепнул мне Миша, кивнув головой куда-то в сторону. Повернув голову, я увидела посередине двора черное большое пятно – «Мерседес». И почти в эту же секунду из него вышел Иван и быстрой походкой направился в нашу сторону. Следом за ним бежала Смоленская.
Иван махнул рукой, и Миша тотчас погасил фары.
– Ты?.. Здесь? – Голова Ивана просунулась в открытое окно рядом со мной, и я почувствовала тонкий запах табака и одеколона. – Ничего не понимаю…
А кто же тогда ТАМ?.. С кем же она разговаривает?
– Думаю, что с Пунш…
– Пунш? А ты? – услышала я взволнованный голос Смоленской. – Где была ты, Валя?!
– У меня были дела, – произнесла я как можно тверже, памятуя о том, что лучший способ защиты – нападение, и, чтобы не дать им возможности упрекнуть меня в безответственности, сама набросилась на них:
– А вы-то, вы почему отпустили ее одну? Она давно там?
– Давно. Но не похоже, чтобы ей там грозила опасность… Думаю, что если это действительно, как ты говоришь, Пунш, то она пригласила Изольду не для того, чтобы убить, а для разговора. Твоя тетушка – следователь, Пунш – сама знаешь кто… Им есть что сказать друг другу, – ответил Иван.
Я поражалась спокойствию, с которым это было сказано.
– Я пойду к ним…
Меня всю трясло, даже явственно стучали зубы. Слишком тяжелый выдался денек…
– Те… Где-то хлопнула дверь. Похоже, она возвращается…
В желтых прямоугольниках освещенных окон подъезда промелькнули черные силуэты.
– Их двое. Они обе выходят… – прошептала Екатерина Ивановна.
Дверь открылась, и на крыльце появились сразу две женские фигуры. Это была Изольда и Пунш. Они мирно о чем-то говорили, после чего Изольда быстрым шагом направилась к арке, соединяющей этот дом с соседним, а Пунш продолжала стоять на крыльце, словно провожая ее взглядом.
Мы ничего не понимали.
– Наверное, она пошла за кем-то еще… Судя по всему, они обо всем договорились. Посмотри, как спокойно они обе себя ведут…
А мне вдруг показалось, что Пунш помахала нам рукой. Как старым знакомым.
– Вы видели? – спросила я Ивана, продолжавшего стоять возле машины и не спускавшего взгляда с Пунш.
– Видел…
Вдруг Пунш, резко развернувшись, пошла прямо к нам. Светлое пятно ее платья увеличивалось на глазах…
– Наверное, она хочет нам что-то сказать… – предположила я.
Цокая каблучками, Елена Пунш, лица которой мне пока еще не было видно, приблизилась к машине, подошла к Ивану и Смоленской и проговорила хрипловатым, словно простуженным голосом:
– Что вы так на меня смотрите? Не узнаете? Это же я…
Я выскочила из машины и теперь с изумлением рассматривала стоящую прямо передо мной Изольду. В темноте мы даже не заметили, что у этой Пунш другая прическа, точнее, полное отсутствие хвоста. Похоже, все четверо – Иван, Смоленская, Миша и я – видели только светлое платье.
– Что за маскарад? – жестко спросил Иван, и я впервые почувствовала, какую власть он имеет над моей теткой. – Ты можешь мне что-нибудь объяснить?
– Я отпустила ее… И сейчас же еду сдаваться…
– Что? – спросили мы все в один голос.
– Иван, к чему все это?.. Ты же знаешь, ГДЕ я была в мае… Все бесполезно. Мы ни о чем с ней не договорились.
Она повернулась к Смоленской и посмотрела ей прямо в глаза:
– Катя, это я, я убила их всех… я… И не смотрите так на меня, не надо, а лучше отвезите в прокуратуру… Мне бы покурить, Ваня… А ты, Валентина… ты прости меня, если сможешь…
Иван, не теряя самообладания, склонился к Мише и сказал ему вполголоса:
– Всем – домой! – и пошел к своей машине.
* * *
Я была слишком ошарашена случившимся, чтобы оставаться в машине и слушать гнетущую тишину, пахнущую если не кровью невинно убиенных, то уж предательством во всяком случае…
Мне не хотелось ничего анализировать, вспоминать, да и вообще давать волю чувствам. Помню только, что голова моя в тот момент работала на редкость ясно, и я совершенно не верила в то, что сказала Изольда. Хотя у меня не было возможности поговорить с ней наедине и решение сдаться она приняла самостоятельно, больше того – сама надела на себя платье Пунш, чтобы дать той возможность уйти в ее одежде, все равно – я не верила в виновность Изольды. Да, у нее не было алиби на май, и именно ее зажигалку нашли среди вещей погибшей Ларисы Васильевой, так же, как все прочие следы ее пребывания на побережье, но ведь это была моя «железобетонная» тетя, неподкупный и честный, порядочный во всех отношениях человек… Зачем ей было убивать и грабить, когда на побережье Черного моря орудовала именно банда Пунш, и это было очевидным! Кроме того, я же сама, собственными ушами слышала признание Пунш в квартире Варнавы!
