— Кончай базар, Хайло! Не залупайся с мусорами! Сколько горел на них, никак не завяжешь! — поморщился Шакал и спросил:
— Как с Сивучем? Что с «зеленью»?
— И не коли, пахан! Их держали, как живца — на приманку, чтобы нас попутать в хазе. Секли все подходы. Ну, мы ночью возникли. Прежде чем в хазу нарисоваться, проследить вздумали и засекли троих ментов. Они на вассере стояли. Как быть? Тут- то нас и выручил Глыба, — рассказывал Мельник.
— Сиганул в кусты. С сумкой. Вскоре бабой вырядился. Свой везучий рыжий парик на кентель натянул. Сбрую эту напялил. И все, что полагалось. Взял у нас сумку с харчами, какую к пацанам везли. Велел вблизях быть на всякий поганый случай, а сам вышел на дорогу и хиляет к хазе и блажит:
— Родной! Кролик! Зайчик мой! Почему не встречаешь меня, свою козочку?
— У меня со смеху портки стали мокрыми! — сознался Мельник, а Хайло продолжал:
— И чем ближе к хазе, тем громче вопит.
— Котик мой! Я иду! Где ты прячешься? Я уже близко! Выходи, встреть свою лапушку! — хохотал Хайло.
— Ну, ему навстречу лягавые вылезли. Глыба, как завизжит бабьим воем, если б не следили за ним, поверили б, что петушат кента.
— Еще чего? — взвился Глыба.
— Короче, прижали они его к стене, давай колоть:
— Кто такая? Откуда? Зачем сюда нарисовалась? А Глыба им верещит:
— В полюбовницах всю жизнь состою! Навестить пришла хохолька своего, как он тут дышит без меня? Вот ему пожрать принесла да выпить! А что такого? Всю жизнь хожу, никто не воспрещал!
— Они ему, мол, убирайся отсюда! Бандитов мы здесь ждем! А ты тут со своими шашнями! Проваливай обратно.
— Глыба как заплакал! За что же, мол, напасть такая! Ехала к мужику, а его с родного дома не пускают и к нему не зайти! Может, его убили и глянуть не дают!
— Короче! Разрешили зайти ненадолго! Тут уж я постарался! Стол накрыл! Водки пять бутылок. В одну — сонного подмешал. И пригласил лягавых пообедать с ними. Вначале отмазывались. Но я их уломал. Угостил до усеру всех. Когда захрапели, я старика и пацанов шустро вытолкал из хазы. Бегом на поезд. И поехали. Оторвались от лягавых, — закончил Глыба.
— Где же теперь твой козлик с кроликами канает? — спросил Шакал.
— Далеко уволок их. В самую что ни на есть Грузию. В Батуми их оставил. Домишко купил недорогой. Сад при нем, чтоб было где «зелени» заниматься. Рядом с морем. И, главное, никаких ментов поблизости. Все тихо и спокойно. Они все довольны новым местом.
— Как пацаны? — перебила Капка.
— Петька здорово подрос! Много усвоил. Одно хреново, руки липкие. Не может пройти, чтоб что-нибудь не стыздить. Взял с собой в универмаг. Прибарахлить хотел. Но ничего подходящего не увидел. Вышли, а у него — полные шкеры барахла. Он из-под прилавка тыздил. Я когда его тряхнул, хотел ему вмазать. Чтоб не позорился! Но куда там? Он мою клешню перехватил и удержал, зараза! Да и другие не легче. Эти тоже промышляют уже. Они в Брянске фартовали потиху. Не бедствовали. Щипали торговок всюду. Приспособились кассы стричь. Пока кассирша, открыв хавальник, с кем-то трехает, пацаны из-под носа выручку стригут. Они одеты и обуты, как паханы! Харчей было — завались! Во, паскуды! А мы за них ссали! Я такого не хавал, чем они кладовку забили! Одни декальтесы! Всяких вин, водок, коньяка, больше, чем на складе!
— Кайфовая зелень! — похвалила Капка и с гордостью глянула на пахана.
— Щипачи! — сморщился тот брезгливо.
— А дом мы купили за их бабки! Они сами заплатили! И просили о том Задрыге вякнуть, что у малины теперь своя хаза имеется! Кайфовая! У моря! На юге! В тепле, где фруктов — прорва!
— То-то! Знай наших! — глянула Капка на Шакала подбоченясь.
— Шпана, — скривился тот.
— Может, попросимся к ним на месячишко? — не выдержал Король и добавил:
Если отсюда попрут, деваться станет некуда!
— В гастроль махнем! Здесь долго не приморимся. Вас ждали! Недолго, конечно. Но как вы с кентами встретились? — вспомнил Шакал.
— В Москве кенты им вякнули где нас шмонать? Да только они собрались к нам, а мы уже вернулись. Сявки вокзальные свели нас! Так что если бы не встретились, фартовые знали этот адрес, кенты брякнули его на всякий случай. Нашмонали бы без проколов. Сам секешь, наша почта пашет без отказу, — смеялся Глыба, разгружая из карманов сладости для Капки. Та повизгивала от удовольствия. Она уже забыла минувшую ночь, все страхи пережитого остались позади, в прошлом. О них никто не хотел вспоминать.
— Слушай, Глыба, вякни, с какого понту лягавые тебя к Сивучу пустили? — осклабился Хайло, хитровато прищурясь.
— Когда заблажил, что козлика убили, — улыбался фартовый.
— Они и вякнули, отваливай в хазу, зырь своими шарами и тут же линяй оттуда! Но я, как возник, так хрен меня выкуришь!
— Сивуч, небось, обомлел, узнав, какая у него полюбовница завелась? — смеялся Король.
— Смекнул враз. Но лягавые, тоже не пальцем сделаны. В хазу следом нарисовались. Глянуть, как Сивуч на меня позырит? Тот и повис на грудях. Как брошка. И тоже заголосил:
— Милашка моя кучерявая, пышка сдобная, подушенка любая! Вишь, как люди разлучают нас с тобой, краюшечка моя! За что такая напасть в стари, уж и не ведаю! Всех сродственников— детей моих, напугали в усмерть. Боятся во двор до ветру выйти. Испозорили меня на весь белый свет перед родней! Как я им в глаза гляну? Ведь когда помру, окромя тебя, никто за гробом моим не пойдет и не оплачет. А все эта милиция. Житья от ней, окаянной, нету. Бандитов ищут, нас голодом иссушили. Если б не ты, подохли бы все! — скопировал Глыба голос Сивуча, кенты хохотали, держась за Животы.
Ну, а главный из троих лягавых послушал, как его Сивуч носит и говорит:
— Во! Дает, старый хрен! К нему в такие годы бабы сами бегают! Не на посиделки! Он еще мужик, раз любовница помнит! Мне б такую прыть! Я на сколько моложе, а и то жена шипит вечно! И только зарплату спрашивает. Ни одного такого вот слова от нее после свадьбы не слышал! И как этому удалось?
— Везет! Видать, не в зарплате дело! Ты глянь, как они лижутся? Не молодые уж. Эх, нам бы ихнее! — услыхал, как вякнул второй.
— Пошли, ребят! Неловко мешать! Пусть они сами тут…, — позвал третий. И как только слиняли они во двор, я стал на стол готовить. Сивуч вякнул, что лягавые у него уже четвертый день пасутся. Сутками не смываются. Черную сову стерегут. Так и вякнули ему, что имеются агентурные данные о том, якобы, мы в этой хазе не раз канали! — оглядел Глыба кентов.
— А за столом что вякали? — насторожился Шакал.
— Поначалу за любовь пили, какая и в старости не ржавеет! Потом языки развязались, когда на душе потеплело. Издалека начали. Мол, не своей волей помеху нам чинят; а по распоряженью начальника милиции. Что ему хвоста накрутили за то, будто у него под носом самая дерзкая банда уголовников прижилась и приезжает туда, прячется от розыска. Да еще пацанов у меня своих держит. Готовит их для новых малин. В общем, высветили целиком. Но зелень ушлая. Все Сивуча дедом звать стали. И виду не подали, что чужие ему. Глядя на них, даже меня сомнение взяло, — рассмеялся Глыба.
— Чего ж так далеко увезли их? Я ботал, чтоб в деревне! — нахмурился пахан.
— Оторваться подальше вздумали. Других поездов не было, какие бы скоро отходили. Только московский. Мы — в него заскочили. В Москве, едва с вокзальными кентами перетрехали, наряд мусоров возник. Мы — шасть от него в отходящий вагон, опоздавшими прикинулись. Этот поезд оказался Батумским. Мы его не выбирали. Кенты увидели, куда мы сели, засекли в кентели. Так и оторвались. За всю дорогу ни одной проверки. Мы так кайфовали без мусоров!
— Привет честной компании! — внезапно появился в дверях седоватый, плотный человек, со светлыми улыбчивыми глазами.
— Здравствуй, Ян! — встал Шакал ему навстречу и сказал извиняясь:
— В этот раз я не один приехал. Нас много! Извини, что без предупреждения побеспокоили твоих стариков!
— О чем речь? Какое беспокойство? Живите, сколько нужно! Жаль, что я во времени ограничен. Не смогу уделить много внимания! Ты, друг, извини! — обнял пахана, как брата.
— Сколько лет мы с тобой не виделись, сколько зим? Постарел. Смотри, какие морщины лоб прорезали? Все память болит? Семью завел?
— Вот дочь привез, с тобой познакомить! Ее мать давно умерла! Так что вдовствую! — указал на Капку рукой.
Задрыга сделала изящный реверанс. Улыбнулась кротко, назвала имя.
— Очаровательная девушка! Вся в тебя! Твой портрет в молодости! Что ж, хорошо, что ее имеешь, иначе жизнь не имела бы смысла! У меня — двое сорванцов растут. Сыновья! С ними — не с дочкой! Мороки хватает. Ну, да что о том? Расскажи, как теперь живешь? Чем занят? Виделся ли с кем-нибудь из общих наших знакомых? Из прежних?
— Виделся, встречался с некоторыми! — нахмурился Шакал. Внезапно его лицо посерело. Ян не заметил перемены, присел рядом с Глыбой, приветливо кивнув ему.
