Капитан Гомсмит, взяв с собой фотографии убитых, дактилоскопические карты с их отпечатками пальцев, вместе с потрясенным от постигшего его горя Юргендом Потсбернером вернулся в Нью-Йорк. Им обоим Швейцария совершенно не понравилась, Потсбернер поклялся никогда больше туда не прилетать.
Глядя в иллюминатор самолета, доставляющего его домой, Потсбернер искренне жалел о том, что не увозит из Швейцарии своих денег. Он никак не мог понять, почему годами успешно накапливаемый капитал вдруг за в один месяц начал обвально утрачиваться. До каких пор это будет продолжаться? Сейчас Потсбернер думал, какие меры ему нужно срочно предпринять, чтобы выбраться из полосы неудач и совсем не обанкротиться. При таком невезении, безусловно, Юргенду Потсбернеру было не до фирмы Кор- вина Фостера. Он забыл, что так недавно мечтал ее разорить. Тем самым Лесник своими преступлениями достиг того, к чему стремился.
Дежурный оператор по телетайпу банка «Эверальдо» Джузепе Фераро, двадцатитрехлетний симпатичный шатен, скучал на своем рабочем месте, но ложиться отдыхать или читать художественную литературу на рабочем месте себе не позволил, так как это явилось бы нарушением трудовой дисциплины, и его могли уволить. Хорошо, что через один час его томительное дежурство закончится, и он сможет вдоволь отдохнуть от напряженного безделья. Только в банке «Эверальдо» он смог убедиться, что «от нечего делать» человек может уставать не меньше, чем от изнурительного физического труда. Такая работа ему уже опостылела, и он подумывал от нее избавиться. Но жить без денег, да еще и без работы для него было не очень-то приятной перспективой. Вот если бы у него был какой-то капитал, тогда другое дело. Можно было бы спокойно и не спеша подыскивать подходящую себе работу. Но откуда у рядового оператора могут быть денежные накопления? Смешно даже говорить.
«Безусловно, моя работа бесперспективна. Надо искать себе другое место. Как только найду, то и дня не задержусь в этом чертовом банке», — рассуждал Фераро. Неожиданно заработал телетайп, заставивший его отвлечься от своих невеселых мыслей. Подсев к аппарату, выбрасывающему из себя текст, он стал читать:
«Уважаемый мистер Хельмут Гофман, завтра ровно в десять часов прибуду в руководимый вами банк для закрытия своего счета. Прошу к моему прибытию подготовить наличность в крупных банкнотах. Юргенд Потсбернер.»
Аппарат, перестав выбрасывать на бумагу буквы, вновь онемел, но Джузепе Фераро неподвижно уставившись глазами в прочитанный текст, задумался:
«Вот бы мне завтра ограбить этого американца!.. Безусловно, в нашем банке он хранит не копейки, если требует выдачу своих денег в крупных банкнотах. По-видимому, он будет получать огромную сумму денег, если предупреждает Хельмута Гофмана о своем прибытии заранее, давая ему возможность подготовить закрытие счета. Я рассуждаю верно. Если он будет брать в банке большие бабки, то обязательно прилетит с охраной. Мне одному с ним не справиться. Выходит, что он мне не по зубам, — с разочарованием подумал Фераро, у которого было слишком много фантазий в голове, но слишком мало возможностей. — Если я сам не могу воспользоваться полученной информацией, то почему бы не продать ее выгодно хотя бы моему двоюродному брату Стефану Оливейро. Он как-то по пьянке проболтался мне, что состоит в банде босса Паскуал ино Каталоно. Вот им, наверное, будет по силам справиться с американцем.»
Приняв окончательное решение, он сделал копию с телекса:
«Сейчас отнесу телеграмму секретарю и можно сказать, что мой рабочий день закончился», — подумал он довольно, покидая помещение, где находился телетайп.
После работы он скорым поездом Цюрих-Милан отправился к брату. По дороге туда он еще успел выспаться. В этот день Фераро просто повезло. Его брат Оливейро оказался в своей однокомнатной запущенной квартире. Правда, абсолютно трезвым его никто бы не назвал. Разбудив брата, Фераро заставил его принять холодный душ.
— Ты знаешь, где я работаю? — спросил Фераро брата, наблюдая, как тот энергично вытирает лицо полотенцем.
— Чего ты мне задаешь глупые вопросы? Я знаю, где ты работаешь, и знаю, кем. Знаю, что эта работа тебе не нравится, но я пока тебе другую не подыскал, поэтому нечего было меня попусту будить и нервировать.
— Я к тебе приехал с деловым предложением.
— Каким?
— Сегодня по телексу в банке получил сообщение, что один американец в известный мне день и час приедет в наш банк получать там причитающуюся ему крупную сумму денег. Ее он будет получать наличностью в крупных банкнотах.
— И что ты предлагаешь?-
— У тебя есть друзья. Я вам тоже помогу, и мы общими усилиями сможем ограбить американца.
— Ничего себе, брательник, на какое дело ты решил замахнуться, — удивился Оливейро.
— Ты хочешь сказать, что мое предложение не толковое?
— Даже очень толковое, но я за него не возьмусь.
— Почему?
— По многим причинам!
— Каким?
— Такая операция нам с тобой будет не по зубам, — это первая причина, а во-вторых, мой босс не любит самодеятельности своих шавок.
— Так ты что, у своего босса в шавках ходишь? — удивился Фераро.
— Я, брательник, у него такая шавка, за которой он тебе не позволит говно убирать. Понял?
— Не понял, но я тебя почему-то считал уважаемым человеком среди воров.
— Я такой и есть, но у нас тот, кто не босс, тот перед ним шавка. Любого из нас он может, когда захочет, пустить в распыл, поднять и опустить. Поэтому среди нас выпендриваться перед ним желающих нет.
— Если твой босс такой могущественный, смогу ли я ему продать с выгодой для себя свой секрет?
— Не знаю, захочет ли он у тебя его покупать.
— Так давай поедем и узнаем.
— А какой мне понт лезть ему под ноги? Ведь он может меня ненароком и раздавить.
— Ты же мой брат!
— Ну и что с того? Я свою шкуру ценю дороже родства. За сколько баксов ты намерен продать ему свой секрет?
— Не меньше, чем за десять кусков.
— Если из них три куска будут моими, то я соглашусь ради тебя подставиться.
Затянувшаяся торговля не привела к уступке Оливейро своей цены.
— Ладно, пускай будет по-твоему, поехали к вашему боссу, — сдался Фераро.
Однако попасть к главе миланской мафии Паскуалино Каталоно оказалось не таким легким делом. Только благодаря протекции приближенного Каталоно лейтенанта Данило Вентурио, руководившего одной из активных группировок города, Фераро получил право на аудиенцию с боссом.
Так как Каталоно был чрезвычайно занятым человеком, то свою аудиенцию он назначил Фераро в спортивном зале своего особняка. Войдя в спортзал, тот увидел как медленно поднимается после купания в бассейне по лестнице в зал сеньор Каталоно, а наверху с полотенцами в руках его встречают две девушки, на которых были только маленькие бикини. Они сноровисто начали растирать его тело. Капризно отмахиваясь от них, как от назойливых мух, Каталоно, пройдя к дивану, лег на него. Увидев Фераро, не смевшего подойти к нему, он пальцем поманил его к себе.
Когда Фераро приблизился к нему на расстояние одного метра, Каталоно спросил:
— Ты знаешь, кого побеспокоил?
— Знаю!
— Однако ты, оказывается, шустрый, как я посмотрю. Давай рассказывай, что тебя привело ко мне.
Фераро, поведя глазами на полуобнаженных девушек, невольно задержал свой взгляд на их прелестях.
— Ты на моих девочек зенки не зырь, а давай говори.
— Они не должны слышать того, что я намерен вам сказать, — удивил Фераро Каталоно своей строптивостью.
Каталоно не любил, когда его поучали или поправляли. Посмотрев на Фераро долгим взглядом, он убедился, что его строптивость происходит не от недостатка уважения, а скорее всего из-за молодости, нехватки ума. Довольный таким выводом, устраивающим обе стороны, Каталоно, идя навстречу просьбе Фераро, снизошел, обратившись к девушкам:
— Козочки, оставьте меня с парнишкой наедине.
