Мы снова парили где-то высоко-высоко над грешной землей, испытывая счастье от близости и нежности, забыв на время о немом, бесстрастном мониторе, на экране которого, словно первые звезды на вечернем небе, слабо светились буковки секретных файлов Князя.
Я вел пальцем по экрану. «kz1.doc», «kz3.doc», «kz4.doc»…
– А где файл под номером два? – спросил я. – Почему он пропущен?
– Разве? – не совсем искренне, как мне показалось, удивилась Анна и подсела ближе к экрану. – В самом деле, пропущен. Первый, потом третий… Как было, так я и переписала, – добавила она. – Будем довольствоваться тем, чем располагаем.
Она щелкнула пальцем по клавише, и на экран лег текст. Это было письмо, написанное Князем:
«Дорогой друг! Рад сообщить тебе приятную новость. Консенсус найден, и зона «Янтарного треугольника» по общему решению отныне становится главной перевалочной базой. Переговоры шли трудно, чеченская сторона ставила нам кабальные условия, но мы смогли убедить их, что политическая обстановка в Ичкерии настолько нестабильна, что может обернуться трагическими последствиями для нашего общего дела. Теперь они озабочены не столько героином, сколько оружием, боеприпасами и наемниками. Федеральные войска, по их данным, готовятся к широкомасштабной операции, и, принимая это во внимание, никто не решится ставить на Ичкерию, как на главную перевалочную базу. Рассматривался вопрос с Эстонией, но большой процент русскоязычного населения в этой республике также создает нестабильную ситуацию. Все сошлись в едином мнении, что преемником Ичкерии должен быть «Янтарный треугольник».
Что касается партии героина, то все приготовления к ее отправке закончены. Ждем последней передачи. Большой привет миссис Гроулис. Крепко жму руку. Князь. 9.08.94 г.».
Прочитав письмо, мы с Анной переглянулись.
– Но здесь же ничего нет, – разочарованно произнес я. – Ни адреса этого «дорогого друга», ни даты и маршрута переброски героина. Кто такая миссис Гроулис? И не фальшивка ли это письмо? Почему обо всем – открытым текстом?
– Подожди! – отмахнулась от меня Анна. – Ты хочешь узнать все сразу. Скорее всего Князь потом закодировал письмо на компьютере, переведя его в символы, и отправил по факсу. А куда – мы еще выясним. Адресату оставалось лишь сканировать письмо и при помощи ключа перевести его в нормальный вид. Смотрим дальше.
Анна открыла файл под цифрой «3». На этот раз мы увидели таблицу, лишенную каких-либо комментариев:
60% Грузия (2/3) + Абхазия (1/3) >> Румыния >> Мексика + Куба>> >> USA (По каналу калийского картеля, Августино).
Исланбаев, Вольский
10% Азербайджан >> Турция >> Босния (мусульманский анклав)>> >> Европа >> USA
«Серые волки»
10% Вильнюс >> Таллинн >> «Пярну» >> Скандинавия >>USA
миссис Гроулис
20% Шяуляй >> Клайпеда >> Англия >> Германия >> Австрия
Глеб
– Да, – протянул я, почесывая затылок. – Целая география. Надо понимать, это структура развоза продукции «Гринпероса». Направления и ответственные. Все четко, ясно и конкретно. Как в армии. – Я ткнул пальцем в экран. – В письме, похоже, речь шла о партии наркотиков, которую отправят по этому каналу: Вильнюс, «Пярну», Скандинавия… Послушай! – воскликнул я. – Ты говорила, что тебя готовили к отправке в Стокгольм. Не для того ли, чтобы контролировать передачу этой партии?
– Наверняка для этого, – согласилась Анна.
– А почему «Пярну» – в кавычках?
– Должно быть, это не город, а название, скажем, ресторана, казино или санатория. Смотрим дальше.
Анна открыла следующий файл, и нам стало ясно, что такое «Пярну». Мы «пролистали» несколько договоров, заключенных между морской компанией, владеющей паромом «Пярну», и фирмой «Гринперос» о перевозке из Таллинна в Стокгольм тридцати тонн цветных металлов. В договоре была обозначена дата отхода парома из таллиннского порта – 28 сентября 1994 года.
– Через четыре дня! – воскликнул я. – Надо быть полными идиотами, чтобы не понять, что этим паромом, под прикрытием цветных металлов, повезут ту самую партию героина, о которой шла речь в письме. И сопровождать ее будет миссис Гроулис!.. Анюта, а вот это уже, выражаясь языком моего приятеля Валеры Нефедова, до-ка-за-тель-ства. Я продам всю эту поганую мафию в фээсбэ, и рука моя не дрогнет, и плевать буду на стены Бутырки, куда их посадят!
Я потер руки, вскочил с кресла и от волнения стал ходить по комнате. Анна как-то странно смотрела на экран и покусывала губы.
– Что с тобой? – спросил я. – Тебе нехорошо?
Анна тряхнула головой, легкие волосы взметнулись, как на ветру. Она зажмурила глаза, словно пыталась взять себя в руки.
– Уже прошло, – ответила Анна глухим голосом. – Открой, пожалуйста, бар. Там, кажется, была бутылка с сухим вином.
Мы выпили по глотку «Рислинга». Я наблюдал за Анной. Что с ней было? Приступ мигрени? Или ее почему-то испугало то, что она увидела на экране?
Мы продолжили просматривать файлы. Там были всевозможные таможенные документы, списки и адреса людей в Душанбе, Таллинне, Грозном, Баку, Тбилиси, пароли, клички, астрономические суммы в валюте, банковские счета, что, собственно, меня уже не так сильно интересовало. Это был прекрасный рабочий материал для службы государственной безопасности.
– Начать надо с фирмы «Гринперос», – сказал я, покачивая бокалом в руке. – Уголовное дело против Князя и его компании можно завести уже по одному факту: на территории офиса закопан труп охранника с пачкой героина в штанах. Лучшего компромата не найти. Представляю, как будет хлопать глазами Князь, когда увидит, кто на самом деле лежит в гробу. Ведь он до сих пор считает, что по оплошности Волзова в офис просто привезли не тот гроб, а другой, набитый героином, передали кому-то из родственников.
– Они будут искать «свой» гроб, – сказала Анна.
– Вне всякого сомнения! Три московские семьи в ближайшие дни будут хоронить погибших в Таджикистане, и они об этом знают. – Я сделал паузу, почувствовав, как внезапно горло свело судорогой. – Да, – добавил я. – Будут хоронить в том числе и моего несчастного друга, Владимира Даниловича Локтева. А какая-то погань придет на могилу ночью и станет выкапывать гроб, а потом вскрывать его…
Я отпил глоток и подошел к окну. Я не слышал, как ко мне приблизилась Анна, лишь почувствовал ее руку на своей спине. Она ничего не сказала, и я был благодарен ей за это безмолвное участие и сострадание.
– Нужна машина и патроны для «магнума», – сказал я.
– Зачем?
– Поедем ночью на кладбище, ляжем в кустики, и я стану рассказывать тебе страшные сказки. Когда могилу начнут раскапывать, ты тихонечко вызовешь милицию, а я постараюсь сделать так, чтобы искатели клада не разбежались слишком далеко.
Локтева хоронили на Митинском. Шел дождь, он стучал по желтеющим листьям и приглушал и без того негромкие голоса выступающих. Вокруг могилы было тесно, и солдаты почетного караула не могли изобразить строй. Они разошлись среди оград соседних могил и оттуда, салютуя, вразнобой выстрелили в воздух. Гроб опустили в яму, вдова, высвободившись из рук офицеров, которые ее поддерживали, наклонилась и кинула в яму горсть земли. Я смотрел на ее лицо. Оно казалось безучастным, даже равнодушным, словно женщина не понимала, что происходит. Анна, наполовину прикрыв лицо черным платком, держала меня под руку. В ее больших солнцезащитных очках отражались надгробные плиты.
Народ тронулся по кругу, кидая на гроб землю. Гробовщики энергично взялись за лопаты. Прошла минута – и вырос холмик, покрытый венками и цветами.
Я оказался рядом с вдовой. Она глянула на меня серыми равнодушными глазами.
– Мы воевали с Володей вместе, – сказал я. – В тот день, когда это случилось, за несколько часов… мы сидели с ним в чайхане…
У меня свело горло, будто я глотнул горсть горячего песка. Вдова едва заметно кивнула. Я молча стоял перед ней, судорожно сглатывая, и сжимал ее холодную ладонь.
– Не надо, – едва слышно сказала вдова. – Не надо говорить соболезнований… Ваша фамилия – Вацура?
– Да, – удивленный этим вопросом, ответил я.
– Позвоните мне завтра. Или лучше послезавтра. У меня письмо Володи для вас.
Грянул оркестр. Испуганная гимном, с деревьев взметнулась стая ворон. Офицеры вытянулись и приложили руки к козырькам фуражек. Вдова пошла к машине.
Меня тронул за плечо Валера Нефедов и протянул полстакана водки. Я даже не заметил, когда он появился здесь. Рядом с ним стояли офицеры. Некоторых я знал по Афгану.
– Вы позволите увести на минутку вашего друга? – вполголоса спросил Нефедов у Анны, улыбнувшись ей краем губ, и положил мне руку на плечо. Мы пошли по дорожке, присыпанной гравием, вдоль могильных оград.
– Так и думал, что встречу тебя здесь, – сказал он, глядя себе под ноги. Казалось, Нефедов мерзнет. Воротник плаща поднят, шляпа надвинута на лоб, руки – в карманах, и сам весь напряжен, скован. – Ты что там начудил?
