Глава 41
За многие годы работы в центральном аппарате Министерства внутренних дел генерал-полковник Урусов посетил кабинет министра всего трижды. Впервые он побывал «на ковре» восемь лет назад, когда ему, только-только переведенному в Москву из Чечни, вручили орден Красного Знамени за спецоперацию по ликвидации влиятельного полевого командира Рамазана Нагаева. Правительственной награды и звания генерал-майора он был удостоен по секретному указу, поэтому ни в центральной печати, ни даже в министерской многотиражке о его служебных подвигах не писали. Через пять лет — он тогда уже был генерал-лейтенантом — Урусов удостоился личной аудиенции министра во второй раз, и тогда разговор состоялся не из приятных: печально известный вор в законе Варяг сильно насолил кому-то в Кремле, была поставлена задача покончить с ним раз и навсегда, и эту задачу поручили Урусову. Но в самый последний момент, когда Евгений Николаевич уже направил по следу смотрящего своих лучших бойцов из спецбатальона охраны особого назначения, настроения за кремлевской стеной внезапно переменились, в чьей-то большой голове возникла идея использовать криминального вожака для какой-то тонкой игры, и Варяг, которого уже взяли на мушку, лишь чудом избежал снайперской пули. Но скандал с таинственным покушением на свежеиспеченного заместителя генерального директора государственного концерна «Госснабвооружение» господина Игнатова замять не удалось, наверху возник жуткий шум, и крайним, как водится, сделали непосредственного руководителя спецоперации, то есть генерал-лейтенанта Урусова. Министр впаял ему выговор, хотя распекал как-то вяло, не глядя в глаза, — все-таки, видать, какие-то остатки офицерской совести у него сохранились, подумал тогда Евгений Николаевич…
И вот сегодня, в субботу, он в третий раз готовился переступить порог министерского кабинета. Ничего хорошего от этой субботней аудиенции он не ожидал, особенно в свете последних слухов, которые переменчивый кремлевский ветер принес в пятницу из Генеральной прокуратуры…
Урусов вошел в приемную и мрачно уставился на дежурного — рослого краснорожего подполковника Плющенко, с которым он пару лет назад ездил в инспекционные поездки по частям внутренних войск, расквартированных в Ингушетии.
— У себя? — несколько фамильярно осведомился Урусов.
— Прошу прощения, товарищ генерал-полковник… — сухо отозвался Плющенко. — Вы о ком?
Евгений Николаевич хотел уже наградить подполковника букетом добродушных матерков, но вовремя спохватился, почуяв неладное: похоже, в воздухе витала явная и несомненная угроза его, Урусова, должностному благополучию.
— Министр у себя? Он меня вызвал на двенадцать! — отрывисто пролаял Урусов.
— Министр в отъезде. С вами будет встречаться Павел Алексеевич! Сейчас доложу, — ватным голосом сообщил Плющенко и, подняв трубку внутреннего телефона, прошебуршал что-то невнятное. — Заходите, товарищ генерал-полковник! Павел Алексеевич вас ждет!
Урусов приготовился к крайне неприятному разговору. Плохим знаком было уже то, что министр внутренних дел почему-то передумал с ним встречаться — видно, новости и впрямь были скверные. Евгений Николаевич втайне недолюбливал министра, потому что, во-первых, нынешний министр, в отличие от всех своих предшественников, был не кадровый милиционер, а чужак из партийно-хозяйственной номенклатуры, а во-вторых, его внешность таила некую неприятную загадочность: глаза, с застывшим в них перепуганно-тоскливым недоумением, выдавали в нем человека мягкого и обходительного, но при этом его лицо неизменно выражало суровую решимость. Таких неуловимо-неопределенных людей-хамелеонов генерал Урусов не понимал и даже отчасти побаивался, потому что они вызывали у него эмоциональный дискомфорт.
Зато замминистра Павел Алексеевич Падалка, напротив, был свой в доску мужик, с которым Урусов съел не один пуд семга, выпил не один ящик водки и даже пару раз ездил резвиться в клуб «Ночная бабочка» на Бутырском валу. Но все равно порог кабинета он переступал с неспокойным сердцем.
— Здравствуй, Пал Алексеич! — с наигранной обходительностью поприветствовал Урусов заместителя министра.
— Доброе утро, Евгений Николаевич! — пробурчал Павел Алексеевич и, коротко взглянув на вошедшего, уткнулся в бумаги.
У Урусова кровь прилила к лицу. Он отлично знал этот строгий, но невнятный косой взгляд Падалки, который не сулил ничего хорошего.
— Тут… пришло… распоряжение… рекомендация… соображение… — Замминистра, похоже, немного запутался в преамбуле к тому приказу, который он намеревался зачитать Урусову. — В общем, в связи со служебной необходимостью… вам предлагается новая должность…
— Да? — точно во сне произнес Евгений Николаевич. Его покоробило, что Падалка обращается к нему на «вы».
— …Заместителя федерального инспектора по Южному округу. Вам предписано отбыть в Ростов-на Дону.
— Почему? — похолодев, спросил Урусов. — А как же… Мы же еще не завершили спецоперацию по нейтрализации опасного… — Он сглотнул слюну и вместе со слюной проглотил слово «преступника», — находящегося в федеральном и международном розыске… Ты же… вы же в курсе, что мы раскручиваем уголовное дело, начатое по инициативе Генеральной прокуратуры…
— Вы о ком? — окрепшим голосом спросил Павел Алексеевич.
— Я о Владиславе Игнатове!
Падалка помотал головой.
— Нет, нет… Ситуация изменилась, Евгений Николаевич. По вновь открывшимся обстоятельствам… Министр уже отдал распоряжение… ээ… уголовное дело прекращено за отсутствием события преступления… Прекращено вчера! — Он резко вскинул голову и в упор взглянул на Урусова. — Евгений Николаевич, я надеюсь, за эти последние дни не произошло ничего… экстраординарного?
— В каком смысле, Пал Алексеич? — Урусов недоуменно воззрился на замминистра.
— Ну… Вы, кажется, посылали чуть ли не группы захвата брать Игнатова… Я не помню точно… Что-то по сводкам проходило… Инцидент в Строгино месяц назад… Потом на прошлой неделе на Бусиновской улице было выставлено наружное наблюдение…
— Наружку я снял! Игнатову удалось уйти! — торопливо отрапортовал Урусов. Он только теперь все понял: ветер с Боровицкого холма вновь неожиданно изменил направление, как тогда, в девяносто девятом… Но только почему же его об этом никто не предупредил? Далее Сергей Гурьевич Тялин хранит гробовое молчание, а ведь мог бы позвонить… Или он просто сам не в курсе? Да, блин, эти кремлевские интриги порой так закручиваются, что ошарашивают самих интриганов…
— Ну и чудненько! — с видимым облегчением кивнул Падалка. — Удалось, так и удалось. Кстати, а что это за история с трупами, которые нашли в Долгопрудном?
Урусов сделал удивленные глаза.
— Какие трупы? Ничего не знаю, Паша… Я же Долгопрудный не курирую…
Евгений Николаевич солгал. Разумеется, ему было прекрасно известно о том, что неделю назад в Долгопрудном в бараке около станции были найдены два трупа. Подмосковные сыскари сумели установить личность убитых — оба оказались тульскими криминальными авторитетами — Алексей Скороходов и неоднократно судимый Виктор Карпов по кличек Хорек. Было установлено, что Карпов зарезал своего земляка в ванной, но следствие так и не смогло определить, кто убил Карпова, разможжив ему голову лопатой. Генерал Урусов, только прочитав недельной давности сводку по Долгопрудному, понял причину внезапного исчезновения Хорька, но не стал предпринимать никаких шагов с целью помочь следствию, потому что счел бесславный конец своего неудачливого агента благополучным решением проблемы, грозившей ему самому крупными неприятностями…
— Да? — Падалка бросил на Урусова недоверчивый взгляд. — А Знаешь, какой там есть интересный нюанс? Один из этих долгопрудненских трупов по приметам очень похож на твоего Игнатова. То есть буквально по всем параметрам: рост, цвет волос, особые приметы на лице…
Урусов развел руками и мрачно осведомился, аккуратно меняя тему разговора:
— Так что с моим назначением в Ростов?
Замминистра, опомнившись, опять взял официально-строгий тон, словно боясь, что их беседу могут подслушать.
— Приказ о вашем новом назначении будет подготовлен в понедельник. С утра зайдите в канцелярию — там получите предписание, проездные документы, ну, все, что положено… И вот еще что… — Павел Алексеевич вышел из-за стола и, подойдя к Урусову, нагнулся к его уху. — Благодари бога, Женя, что ты отделался легким испугом. Посидишь в Ростове три годика — и тихо вернешься обратно в Москву. А так ведь могли и звезду с погон срезать! А то и яйца открутить! Считай, тебе еще повезло, что купаться будешь в Азовском, а не в Охотское море!
* * *
Телефонный звонок переливчатой руладой взорвал тишину спальни, купавшейся в уютном полумраке. Коричневые портьеры на больших, во всю стену, окнах были плотно задернуты. На широкой кровати, крепко обнявшись, спали мужчина и женщина. Женская голова с разметавшимися по подушке густыми волосами лежала на мускулистом плече мужчины, а тонкая рука с заметными багровыми полосами на запястье была закинута назад, к изголовью.
