— Жизнь человека против автомобильного приемника, — Джунти покачал головой.
— Клаудио…
— Слушаю тебя.
— Сколько ему было?
— Двадцать семь. — Джунти горько улыбнулся. — Убийство быстро старит. Тебе-то это хорошо известно.
Каларно кивнул.
— Что у тебя против Апра?
— Процентов на девяносто девять я уверен, что в руках у нас оружие, из которого застрелили Варци. Если баллистики подтвердят, на этот раз усажу его на пожизненное.
— Ты в это веришь, Андреа? Я хочу сказат, ты действительно в этом уверен?
— Какой ответ ты хотел бы услышать?
— Правдивый.
— Всякое может случиться, Клаудио. Не знаю, что, не знаю, как. В чем я уверен, это в том, что Карло Варци и четверо его ребят и твой парень погибли не напрасно.
— Ты когда-нибудь читал историю Второй мировой войны, Андреа?
— Я знаю, что она закончилась.
— На Тихоокеанском фронте был американский генерал…
— Нимитц?
— МакАртур. Самый настоящий вояка-маньяк. Но когда он подписывал акт капитуляции Японии, сказал одну фразу. — Джунти стащил с головы черный берет. — Он сказал: война слишком отвратительная штука, которую невозможно контролировать, ее можно только упразднить. — Он внимательно посмотрел на Каларно. — Типы, вроде Кармине Апра, как война: не существует способа их контролировать. Единственное решение: их… упразднить.
— Клаудио, если бы ты не остановил меня, Кармине Апра был бы упразднен. Раз и навсегда.
— Ты прав, но была одна закавыка.
— Какая?
— Слишком много свидетелей.
Каларно замолчал.
— Ты отважный мужик, комиссар. — Джунти протянул ему руку. — Если я тебе понадоблюсь в будущем, знаешь, как меня найти.
Каларно пожал ему руку.
— Я буду помнить об этом.
Джунти и его команда подняли черный мешок и пошли по тротуару, усыпанному мертвыми листьями.
Северный ветер дул предвестником скорого урагана, не прекращаясь, бросая песок на шоссе, бегущее вдоль моря. Дюны походили на костяшки кулака некоего подземного существа. И вот разразился дождь. Один из тех дождей Новой Англии, которые, казалось, будут длиться до скончания веков. Песок сразу же превратился в жидкую кашу, а затем потек в никуда. В воде, оставшейся в неровностях асфальта, отражались тяжелые облака, несущиеся от горизонта.
«Харлей-дэвидсон» на скорости шестьдесят миль в час влетел в одну из самых больших луж, подняв веер грязной воды. Слоэн не затормозил. Встречный воздух бросил воду на стекло мотоциклетного шлема. Слоэн провел взглядом вдоль прибрежного шоссе. Далекие дома и улочки вдоль шоссе казались покинутыми. Кисея из дождя висела вдоль демаркационной линии между морем и небом.
Взгляд проследовал вдоль шоссе, по площадке закрытой заправки, по автобусной остановке.
Никакого черного «бмв-320».
Еще нет.
— Они прекрасны, Дэвид. Они невероятные…
Сьюзен Хендрикс провела тонкими пальцами по трубочкам одного из двух колокольчиков, которые Слоэн только что прикрепил к подставке в витрине ее антикварной лавки. По ту сторону стекла прохожие в дождевиках спешили по делам вдоль Стейт-стрит, главной улице Провинцтауна.
Магазинчик Сьюзен, симпатичной женщины лет тридцати, представлял собой музей оригинальных аутентичных вещей в стиле арт-деко 40-50-х годов. Самые видные дизайнеры интерьеров из Бостона и Нью-Йорка были ее постоянными покупателями.
Сьюзен слегка потрясла стойку с висящими колокольчиками и вслушалась в их перезвон.
— Изумительная тональность! — Она улыбнулась. — Из чего они сделаны, из железа?
— Никелевый сплав. Я заказывал эти трубки в Нью-Бедфорде.
— И сколько ты за них хочешь?
— Двести шестьдесят пять за тот, что звучит выше, и двести пятьдесят за другой.
— Не слабо!
Слоэн кивнул на пустой кронштейн у стены.
— А куда делись те три, что я привез тебе на прошлой неделе?
— Отгадай. — Сьюзен повернулась к кассовому аппарату. — Кстати,..
Слоэн смотрел мимо нее сквозь витрину на автомобиль, который расплескивая воду из луж, въезжал на парковку у пивнушки О’Мейли на противоположной стороне Стейт-стрит.
Денежный ящик кассы, звякнув, открылся. Слоэн не обернулся.
— … кажется у тебя появился поклонник. — Сьюзен начала отсчитывать деньги. — Этот тип заявился сюда пару дней назад и спросил, не Дэвид ли Слоэн сделал эти колокольчики, а когда я ему сказала, что да, он купил их все, заплатив наличными…
Дверца автомобиля открылась, из него вышел мужчина в дорогом плаще. На какое-то мгновение его взгляд встретился со взглядом Слоэна. Затем мужчина вошел в бар.
— … О’кей, вот твоя часть добычи. — Сьюзен подняла глаза. — Здесь четыреста тридцать семь долларов… Дэвид?…
В магазине никого не было. Дэвид Слоэн исчез. Ни шороха, ни звука, не звякнул даже колокольчик над входной дверью. Сьюзен посмотрела на улицу. «Харлей» стоял там, где его оставил Дэвид. Рядом с ним стояла черная машина, которой прежде не было. «БМВ-320».
Слоэн остановился в полумраке бара. Пробежался глазами по деревянной стойке вдоль широкого окна.
Бар был пуст. Слабый дневной свет освещал батареи бутылок, отражавшиеся в зеркале барной стойки. Чарли О’Мейли, владелец пивнушки, гигант-ирландец, лысый, как биллиардный шар, протирал пивные кружки.
Ни Слоэн, ни О’Мейли не произнесли ни слова. Ирландец поставил на стойку рюмку, налил в него до краев джину и подвинул к Дэвиду. Глазами показал на занавеску в глубине зала.
Лицо человека, сидевшего за столиком, не изменилось, когда Слоэн уселся напротив с рюмкой в руке.
— Твои колокольчики превосходны, Дэвид.
Мужчине было лет тридцать. Темные волосы, покатый лоб, орлиный нос. Одет спортивно: вельветовые брюки, свитер под горло, плащ.
Подобные пантомимы, не раз виденные Слоэном, навевали тоску. Этот человек, кем бы он ни был, явился из того мира, который он покинул. Компьютиризированным индивидуумом с сердцем рептилии.
— Меня зовут Халлер. Майкл Халлер.
Голос был хриплым, с сильным акцентом жителя Бронкса. Слоэн отпил джин, не ответив.
— Нелегко было найти тебя, Дэвид.
— Однако вы всегда находите всех, кто вам нужен.
— Все в порядке. — Халлер показал ему открытые ладони мирным жестом. — Можешь мне доверять.
— На дне нью-йоркской бухты полно доверчивых людей. — Слоэн откинулся на спинку стула. — В качестве подводного доказательства доверия между людьми.
— Нет необходимости доводить дела до крайностей, Дэвид. Это не относится к таким людям, как мы.
— И кто эти люди, такие, как мы?
— Винтики одной и той же машины.
— Ты тоже делаешь трубчатые колокольчики?
— Я работаю на Самуэля Рутберга.
— Тогда ты должен быть очень быстрым, Майкл. — Слоэн усмехнулся. — Очень-очень быстрым. И очень эффективным. С первой попытки. Поскольку она у тебя единственная.
— Я знаю, о чем ты думаешь.
— Неужели? Продемонстрируй мне свою проницательность.
— Постараюсь быть логичным. — Халлер вздохнул. — Если бы я явился сюда, чтобы убить тебя, ты серьезно думаешь, что я рисковал бы так открыто и глупо?
— В Чайнатауне был один малый. — Слоэн отпил еще глоток. — Его звали Белл. Арнольд Белл. Он был механиком-исполнителем триады Змея.
— Я слышал это имя, — кивнул Халлер.
— У Арнольда Белла была оригинальная манера: прежде чем застрелить кого — нибудь, он являлся к нему домой с букетом цветов. Хорошо одетый и вежливый, похожий на страхового агента. Передавал цветы и говорил: в течение двадцать четырех часов я тебя убью. Статистически жертвы редко реагировали не так, как он предвидел. Но и к этому он тоже был готов. Он был хорошим психологом.
— Зачем ты мне рассказываешь все это?
— Потому что, может быть, и у тебя есть своя оригинальная манера, Майки. Ее ключевые слова: дезориентация жертвы. Манера Белла с предварительным домашним предупреждением всегда срабатывала. Подряд в одиннадцати случаях.
— И что случилось в двенадцатом?
— Ты, действительно, не знаешь, что?
— Знаю только, что Арнольд исчез.
— Он не просто исчез. Департамент полиции Нью-Йорка так никогда и не смог с точностью идентифицировать то, что от него осталось. — Слоэн смотрел на собеседника с нескрываемой усмешкой. — В двенадцатый раз, когда Арнольд Белл позвонил у двери, чтобы передать цветы, кто-то разнес его в лоскуты вместе с дверью из гранатомета М-79. — Слоэн одним глотком допил джин. — Есть много способов умереть, Майкл. Но никто в системе или вне системы не может знать их все.
Халлер отвернулся к окну, разглядывая Стейт-стрит сквозь омываемое дождем стекло. Только один человек мог знать все частности об Арнольде Белле, о его методе, о том, как Арнольд Белл прибыл к своей последней станции. Человек, который нажал на курок М-79. Чуть раньше Слоэн произнес слово «механик». В системе существовало несколько определений профессии, что была у Белла. И у Слоэна. Но механик было самым точным.
