Сейчас Веретенникову очень хотелось бы, чтобы тот случай забылся. Как, кстати, очень хотелось бы, чтобы забылась обидная кличка «Веревкин», которую приклеили к нему его кореша.
За время службы Паша заматерел, физически окреп, и чувствовал себя гораздо увереннее.
А пока пришлось ждать. Павел надеялся, что Колян или подъедет к кафе, или, если он внутри, выйдет хотя бы покурить. Охранник, который стоял у дверей, отказался спрашивать Кольку внутри зала. «Я что, справочное бюро?» — хмуро пробурчал он. Паша не решился спорить. Предпочел запастись терпением и подождать.
Пока он стоял в сторонке, из кафе выбралась группа крепких парней с бритыми затылками. Они отошли в другую сторону летней веранды, и закурили. Паша посмотрел на них, и ему захотелось закурить тоже. Он достал сигарету, чиркнул спичками, помахал затухающей спичкой в воздухе, затянулся.
Внезапно парни, о чем-то вполне мирно гудевшие между собой, замолчали. Вначале Паша совершенно не придал этому значению, а потом сообразил, что они смотрят на него.
«Узнали?», — подумал Паша. — «Но я почему-то их не помню».
Строго говоря, он приободрился. Он решил, что раз они его узнали, то подойдут хотя бы поздороваться, а там можно заговорить, и, глядишь, и в кафе пролезть…
Да, от группы отделился один человек, и направился к нему. Что-то смутно знакомое уловил Паша в его лице, где-то он не так давно его видел… И почему-то это было неприятное воспоминание.
Однако долго думать и гадать Веретенникову не пришлось.
— Это ты недавно в автобусе к моей бабе приставал?
Вот тут Паша вспомнил, где он его видел. Это же был тот самый быкастый тип, который ударил его в автобусе в лицо, когда пьяный в дупель Паша к кому-то там приставал. К кому он там приставал, он вспомнить уже не мог — лицо расплывалось в тумане. А вот этого он запомнил. Трудно было забыть человека, который разбил тебе лицо!
Впрочем, сейчас было не до этого. Быкастый, он же Каратунов, он же просто Каратун, был поддат, агрессивен, и явно искал повод вцепиться в кого-нибудь. Оценив его состояние и комплекцию, оценив те же самые параметры у его товарищей, Паша решил, что было бы совсем неплохо избежать проблем. («Проклятая водка!» — мелькнуло у него в голове).
— Да вроде нет, — ответил он, — не помню такого.
— Да ну, ты гонишь, — развязно сказал Каратун. — Я тебя точно запомнил. Такую лошадиную морду трудно забыть. Да вот и след от «фонаря» я вижу.
«Лошадиную морду» прощать было нельзя. Это было бы не «по понятиям». Его оскорбили, и если он не ответит на оскорбление, то все. Кто с ним потом будет серьезно разговаривать?
— У меня не лошадиная морда, — сказал он. — А вполне нормальная. А вот у тебя…
Он замолчал, потому что не мог подобрать подходящего слова — оскорбительного, но не через чур. (Мало ли — вдруг потом придется общаться?). Но подбирать слово и не понадобилось. Каратун сразу бросился в драку.
Наверное, бить людей было для него привычным, но Паша, которому в армии пришлось драться довольно много, не собирался молча и терпеливо сносить побои.
Каратун скользнул ему по уху, но в ответ получил от Павла удар прямо в глаз. Как бы в отместку за тот «фонарь» в автобусе. Каратунов охнул, и бочком, закрыв одной рукой лицо, отступил к кованной ограде. Тут же второй из парней рванул к ним, а третий — в кафе.
Ситуация становилась совсем — совсем хреновой. Паша понял, что сейчас из кафе выскочит толпа, и они начнут его бить. Все. Ногами и руками. Пьяные, не рассчитывающие силы, они могут его как минимум покалечить.
Разум, и сжавшееся от напряжения «очко» подсказали, что нужно брать ноги в руки, прыгать через ограду, и делать ноги. Быстро — быстро.
Но Паша не успел. Второй, такой же быкастый как и Каратун, вцепился в него как клещ. Павел бил его в лицо, а тот пытался попасть ему коленом в пах. И попал! Боль скрутила Пашу, но он все еще мог немного двигаться. Рывком он освободился от противника, но тут пропустил удар от Каратуна в лицо. Веретенников ответил ему. Удачно ответил, но вся эта возня, борьба и обмен ударами оттеснили Пашу от ограды к стене здания, откуда бежать было уже некуда.
В этот момент из открытых дверей посыпались первые «бойцы».
Паша приготовился к худшему.
— Вали козла! — послышался знакомый голос, и быстрее всех, схватив в одну руку деревянный стул из кафе, к месту схватки добрался Колян.
— Колян!!! — заорал Паша не своим голосом. — Ты-то чего?!
Занесенная для удара рука остановилась. Колян даже раскинул руки, чем не дал остальным «бойцам» добраться до Паши.
— Пашка! — воскликнул он. — А ты чего тут делаешь?
В этот момент Каратун и его кореш снова попытались кинуться на Веретенникова, но Коля цыкнул на кореша, а Каратуна перехватил за пояс и оттянул назад. Каратун отмахнулся и попал локтем Коляну в лицо. Колян развернул Каратуна лицом к себе, и хорошо встряхнул.
— Ты чего, охренел что-ли?
Каратун ошарашенно посмотрел на Коляна, а потом как-то сразу съежился.
— Я не хотел, я случайно, — начал он оправдываться.
Видно было, что ему сразу стало не до Паши.
— Что случилось? — снова спросил Колян. — Веревкин, ты чего?
И хотя Паше резануло ухо такое старое, (и как оказалось, совсем не забытое, вопреки всем Пашиным надеждам) обращение, он был страшно рад, что драка закончилась. Все могло бы быть гораздо хуже.
— Он говорит, — просипел Павел в сторону Каратуна, — что я к его бабе приставал. А я даже не знаю, кто там у него баба.
— Что, серьезно? — повернулся к Каратуну Колян. Легкая усмешка коснулась его губ. — Когда это он успел? Он же только из армии вернулся.
— Он в автобусе к ней клеился, — хмуро пояснил Каратун. — Пьяный был в жопу. Я ему в глаз дал, он и вырубился.
Колян заржал. Не сразу, но его смех подхватила вся собравшаяся толпа, и даже охранник кафе, оторвавший задницу от своего стула, чтобы взглянуть на происходящее.
— Ну и чего теперь-то ты от него хочешь? — снова спросил Коля. — Паша — пацан правильный. Ну, выпил, в честь дембеля. Ну, решили вопросы. Он же не знал, что это твоя телка. У тебя претензии к нему еще есть?
Паша уже пришел в себя, сердце перестало колотиться как бешеное, и он увидел и девицу, к которой приставал в автобусе. Разумеется, она тусовалась здесь вместе со своих хахалем. Лицо у нее было уже абсолютно пьяное, на обращение «телка» она реагировала тупой, но довольной улыбкой, и Пашу слегка замутило. Нашел к кому клеиться! Будь он трезвым, на такое чудо и не взглянул бы!
— Нет у меня претензий, — наконец, ответил Каратун, и снова взглянул на Пашу исподлобья. — Я не знал, что это твой кореш.
— Ну и ладно… Короче, Паша, ты чего тут околачиваешься у входа, как не родной? Пошли с нами.
Колян приобнял Павла за плечи, и потянул в сторону входа. Паша заметил взгляд Каратуна. Ничего хорошего он ему не обещал. Но в этот момент Веретенникову было на это наплевать. Главное было сделано, как он думал. Колян признал его за своего, и теперь нужно было только не лажануться, и правильно встроиться в систему.
— Слышь, Каратун, а что это за чувак вообще? Откуда нарисовался?
— Да хрен его знает. Знакомый какой-то Коляна. Вроде Веревкин была погоняла. Так — мутный тип.
— А чего его к нам Колян цепляет?
— Ну, наверное, нужен ему для чего-то… Колян редко что по доброте делает. Расчет, наверное, какой-то имеет…
Игорь Поляков.
В районной налоговой инспекции прошли сокращения. Процесс сопровождался скандалами, слезами, интригами и прочими сопутствующими таким делам вещами. Пенсионеров сократили еще в прошлый раз. Поэтому сейчас начальству приходилось резать по «живому».
Игорю все это очень сильно не нравилось. В инспекции работали матери — одиночки, кумы, сватья, братья и прочие более — менее близкие люди, а вот ему — Игорю — поддержку оказывать было некому. Правда, начальник налоговой инспекции был мужик хороший — справедливый, и все такое… Но ведь ругаться с женщинами любому мужчине тяжело. А тут такое…
Однако все, на удивление, сложилось даже лучше, чем Игорь мог рассчитывать.
Начальник вызвал его к себе в кабинет, и сказал, что Игоря здесь однозначно сократят, но для него, как мужчины, специалиста, и кормильца семьи, (тут Поляков подумал, что речь скорее идет о нем, как плательщике алиментов), есть достойное предложение.
— В милиции есть вакансия начфина. Начальник милиции звонил мне вчера, спрашивал, нет ли у меня кого под сокращение, чтобы перешел к ним. Я сразу подумал про тебя. Ну, как?
— Разве у меня есть выбор?
— Конечно, есть. Можешь просто уволиться. И не идти в милицию.
Поляков грустно улыбнулся.
— Да разве это выбор? Нет, конечно, я пойду. Когда мне к ним идти?
— Секундочку…
Начальник взял трубку, позвонил в райотдел, поговорил, опустил трубку, и сказал:
