– То было совершенно другое дело.
– Нет, в действительности это одно и то же. Переклассифицируйте гидрохлорид кокаина в угрозу национальной безопасности, и дальше все костяшки домино повалятся одна за другой. Тысяча тонн кокаина, брошенных на нас в течение года, перестанет быть просто уголовным преступлением: это уже будет террористическая угроза. И тогда мы сможем ответить должным образом в соответствии с законом. Все необходимые законы-то уже приняты.
– Нам понадобится все, чем мы располагаем?
– Ну, значительная часть. Размещенная вне наших территориальных вод и воздушного пространства. И скрытно.
– Будем обращаться с Картелем так, как мы обращаемся с «Аль-Каидой»?
– Сравнение грубое, но в самую точку, – подтвердил Деверо.
– Так что я должен сделать…
Седовласый уроженец Бостона встал.
– Вы, господин глава президентской администрации, должны решить, насколько вы привередливы и, что гораздо важнее, насколько привередлив ваш босс. И когда вы это решите, говорить уже будет больше не о чем. Я уверен, что дело можно сделать, но вот условия, без выполнения которых его сделать нельзя. По крайней мере, я в этом случае его сделать не смогу.
Не дожидаясь, когда его отпустят, Деверо направился к выходу. В дверях он остановился.
– Будьте добры, сообщите мне о решении верховного главнокомандующего, как только оно будет принято. Я буду у себя дома.
Джонатан Сильвер не привык к тому, что его оставляют таращиться на закрытую дверь.
В Соединенных Штатах Америки самым высшим административным постановлением является указ президента. Как правило, такие указы обнародуют, ибо в противном случае едва ли можно ожидать их исполнения, но иногда указ может храниться в строжайшем секрете, и в таком случае он называется просто «заключением».
Хотя старый аристократ из Александрии не мог этого знать, ему удалось убедить высокомерного главу президентской администрации, который, в свою очередь, смог убедить президента. После консультации с одним очень удивленным профессором юриспруденции, специалистом по конституционному законодательству, кокаин был втихомолку переквалифицирован в отравляющее вещество и угрозу национальной безопасности. И, следовательно, ему была объявлена самая настоящая война.
Далеко в открытом море, к западу от побережья Португалии, почти напротив границы с Испанией судно «Бальтазар» держало курс на север, направляясь в Роттердам, порт Европейского союза. Судно было небольшое, водоизмещением всего шесть тысяч тонн; капитан и команда из восьми человек все до одного были контрабандисты. Это преступное занятие было настолько прибыльным, что капитан собирался через два года удалиться на покой в родной Венесуэле состоятельным человеком.
Капитан прослушал прогноз погоды в районе мыса Финистерр, который находился всего в пятидесяти морских милях впереди. Обещалось усиление ветра и волнение в четыре балла, но капитан знал, что испанские рыбаки, с которыми ему предстоит встретиться в открытом море, опытные моряки и не боятся шторма.
Португальский порт Опорту остался далеко позади, а испанский Виго терялся на горизонте далеко на востоке. Капитан приказал своим людям достать четыре больших тюка из третьего трюма, где они лежали с тех самых пор, как были подняты на борт с траулера, ведущего лов креветок, в ста милях от Каракаса.
Капитан Гонкальвес действовал очень осторожно. Он никогда не соглашался входить или выходить из порта с контрабандным грузом, особенно с таким. Груз он принимал на борт только в открытом море и таким же образом с ним расставался. Благодаря подобным предосторожностям капитан Гонкальвес мог попасться только в том случае, если его выдаст осведомитель. Шесть успешных переходов через Атлантику позволили ему купить хороший дом, воспитать двух дочерей и устроить сына Энрике в престижный колледж.
Вскоре после того, как Виго остался позади, появились две испанские рыболовецкие шхуны. Несмотря на волнение, капитан Гонкальвес настоял на полном соблюдении всех невинных на вид, но жизненно важных приветствий. А что если испанским таможенникам удалось внедрить своего человека в банду и теперь они выдавали себя за рыбаков? Разумеется, в этом случае они уже высадились бы с боем на борт «Бальтазара», однако люди, которые сейчас находились в полукабельтове от капитанского мостика, были теми, с кем должен был встретиться Гонкальвес.
Контакт установлен, личности удостоверены, шхуны пристроились в кильватерную струю «Бальтазара». Через несколько минут четыре тюка полетели через гакоборт в воду. В отличие от бочек, сброшенных под Сиэтлом, тюки были предназначены держаться на плаву. Они остались качаться на волнах, а «Бальтазар» продолжил путь на север. Рыбаки подняли тюки на борт, по два на шхуну, и затащили в рыбные трюмы. Сверху тюки были засыпаны десятью тоннами макрели, и шхуны взяли курс домой.
Они были из небольшого рыбацкого поселка Мурос из провинции Галисия. Когда шхуны прошли в темноте мимо мола на внутренний рейд, они уже снова были «чистыми». Другие люди вытащили тюки из воды на берег, где ждал трактор с прицепом. Никакое другое транспортное средство не смогло бы пройти по мокрому песку. Из прицепа четыре тюка перекочевали в грузовик с крытым кузовом с рекламой креветок в чесночном соусе, направляющийся в Мадрид.
Человек из мадридской банды расплатился со всеми наличными, затем отправился на причал улаживать дела с рыбаками. Еще десять тонн чистого колумбийского кокаина попали в Европу.
После телефонного звонка главы президентской администрации специальный курьер доставил все необходимые бумаги. Доверительные письма наделяли Поля Деверо такими полномочиями, каких уже многие десятилетия не имел никто, кроме самого хозяина Овального кабинета. Деньги должны были быть переведены позднее, когда Деверо решит, где именно нужно будет разместить два миллиарда долларов.
Первым делом Деверо разыскал номер телефона, который хранил уже много лет, но ни разу не пользовался. И вот теперь он им воспользовался. Звонок раздался в маленьком доме в тихом переулке скромного городка Пеннингтон, штат Нью-Джерси. Полю повезло. Трубку сняли после третьего звонка.
– Мистер Декстер?
– Кто им интересуется?
– Голос из прошлого. Меня зовут Поль Деверо. Полагаю, вы помните мое имя.
Последовало долгое молчание, как будто человека на противоположном конце ударили в солнечное сплетение.
– Мистер Декстер, вы меня слушаете?
– Да, слушаю. И имя я помню хорошо. Откуда у вас этот номер?
– Неважно. Вы также должны помнить, что конфиденциальная информация в нашем ремесле главный товар.
Человек из Нью-Джерси прекрасно это помнил. Десять лет назад он был самым успешным в Соединенных Штатах наемным убийцей. Случайно он перешел дорогу бостонскому аристократу, работавшему в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, и Деверо попытался его устранить.
Эти двое были непохожи друг на друга, словно мел и сыр. Кэл Декстер, жилистый, светловолосый, улыбающийся адвокат из Пеннингтона, родился в 1950 году в кишащих тараканами трущобах Ньюарка. Его отец, строитель по профессии, проработал всю Вторую мировую войну и войну в Корее, построив тысячи новых заводов, складов и административных зданий по всему побережью Нью-Джерси.
Однако после окончания войны в Корее работа закончилась. Кэлу было пять лет, когда его мать покинула лишенный любви брачный союз, предоставив воспитывать мальчика отцу. Тот был строгим, скорым на кулаки – единственный закон у простых работяг. Но при этом он был человек неплохой, старался жить честно и по средствам и с детства приучал своего маленького сына любить добрую старую республиканскую партию, конституцию и Джо Димаджио[7].
Через два года Декстер-старший приобрел дом-прицеп, чтобы иметь возможность переезжать туда, где есть работа. Так мальчик и рос, переезжая с одной стройплощадки на другую, посещая ту школу, куда его брали, и снова двигаясь в путь. Это была эпоха Элвиса Пресли, Дела Шэннона, Роя Орбисона[8] и «Битлз», приехавших из страны, о которой Кэл никогда не слышал. Это была также эпоха Кеннеди, холодной войны и Вьетнама.
Образование Кэла было разбито на такие мелкие куски, что его можно было вообще не принимать во внимание, однако он набрался другой мудрости – мудрости улицы, мудрости драки. Как и его мать, он не пошел в рост, остановившись на пяти футах восьми дюймах. Не был он и грузным и мускулистым, как его отец, но в его худом теле обитал внушающий ужас дух, а кулаки у него были убийственными.
К семнадцати годам Кэлу казалось, что его жизнь повторит жизнь отца: копать землю и носить кирпичи на стройке. Если только…
В январе 1968 года ему исполнилось восемнадцать, и как раз в это время Вьетконг начал знаменитое «Новогоднее» наступление. Кэл смотрел телевизор в баре в Кэмдене. Показывали документальный фильм о вербовке. Там упоминалось, что, если новобранец отслужит как надо, армия даст ему образование. На следующий день Кэл пришел на Кэмденский призывной пункт и записался добровольцем.
