Питт достал носовой платок из кармана куртки и высморкался. Он потянул носом воздух, будто пробуя его:
— Пахнет как-то необычно, док!
Ханневелл повернулся к нему и тоже медленно втянул воздух.
— Да. Чем-то отдает. Правда, очень слабо. Не могу определить, чем именно.
— Если бы вы почаще вылезали из своей лаборатории и чуть больше знали жизнь, вы бы сразу уловили аромат какой-то жженой дряни.
— А откуда он исходит?
Питт кивнул на судно у себя под ногами.
— Откуда же еще — оттуда!
Ханневелл отрицательно покачал головой.
— Этого не может быть, и это доказано наукой. Вы не можете ощутить запах неорганической субстанции, закованной в лед, находясь снаружи.
— Мой длинный нос меня никогда не обманывал, — ответил Питт.
Полуденное солнце постепенно побеждало холод. Питт снял свою летную куртку.
— Видимо, где-то протаяло.
— Ну вас с вашим высококвалифицированным носом, — сказал Ханневелл. — Предлагаю не разыгрывать из себя ищейку, а приступить к установке термитного заряда. Единственная возможность пробиться внутрь корабля — это растопить ледяную шубу.
— Мы очень рискуем.
— Положитесь на меня, — мягко сказал Ханневелл. — Я не собираюсь взрывать весь айсберг, а вместе с ним корабль, вертолет и нас с вами. Я хочу начать с малого количества, постепенно прокладывая путь внутрь.
— Меньше всего я думал об айсберге. Я думал об изувеченном корабле. Что если пробиты топливные баки и вытекающим из них топливом залита килевая часть по всей ее длине? Стоит просчитаться и поджечь хотя бы одну каплю, весь корабль вспыхнет, как грандиозный фейерверк.
Ханневелл постучал ногой по плотному ледяному покрову.
— И как же вы намерены пробиться через это — с помощью ледоруба?
— Доктор Ханневелл, — спокойно сказал Питт, — я не стану оспаривать тот факт, что вы известны во всем мире как один из самых выдающихся ученых. Однако, как и многим выдающимся ученым, вам не хватает знаний о практической стороне жизни. То вы говорите о термитном заряде, то о ледорубе. Не берите в голову все эти сложности. Мы просто произнесем: «Сезам, откройся».
— У вас под ногами лед ледникового периода, — сказал Ханневелл. — Он очень плотный. Вы не сможете пробиться сквозь него.
— Извините, мой друг, но вы сильно ошибаетесь.
Ханневелл посмотрел на него с подозрением.
— Докажите!
— Смотрите. — Питт театральным жестом показал наверх. — Работа уже проделана. Наш Макиавелли и веселая банда его помощников, очевидно, уже побывали здесь.
Ханневелл поднял голову и посмотрел вверх, на широкую поверхность крутого ледяного склона. Вдоль внешней кромки, ближе к основанию, всего в нескольких ярдах от того места, где стояли Питт и Ханневелл, лед был совершенно гладким. А начиная с вершины и до середины склона — испещрен выбоинами так, что напоминал обратную сторону Луны.
— Итак, — заключил Ханневелл, — это означает, что кто-то был очень обеспокоен тем, чтобы начисто уничтожить красную метку, оставленную береговым патрулем.
Он еще раз окинул взглядом ледяную скалу и повернулся к Питту.
— Зачем этим неизвестным понадобилось скрести глыбу руками, когда они легко могли стереть метку с помощью взрывчатки.
— На этот вопрос я не могу ответить, — сказал Питт. — Может, они опасались, что айсберг развалится, или у них не было взрывчатки. Кто знает? Однако, держу пари на весь свой месячный заработок, что наши умненькие друзья не только скребли лед. Абсолютно уверен, что они отыскали и вход на спрятанный корабль.
— Так что нам остается только отыскать сверкающую надпись «Вход здесь». — Ханневелл сказал это с ноткой сарказма в голосе. Он не допускал мысли, что кто-то может превосходить его в сообразительности. По выражению его лица было ясно, что ему это не понравилось.
— Участок размягченного льда мог бы стать более точным ориентиром.
— Насколько я понимаю, — сказал Ханневелл, — вы предлагаете искать закамуфлированный вход в ледяной тоннель?
— Верно, Именно эта мысль и пришла мне в голову.
Доктор посмотрел на Питта поверх очков.
— Что ж, давайте начнем. Если мы и дальше будем стоять здесь, теоретизируя, у меня отмерзнут конечности.
Поиски оказались не такими уж сложными, но и не простыми. Непредвиденное все же случилось: Ханневелл не удержался на ногах и покатился к опускавшемуся в ледяной океан крутому выступу. Он катился вниз, отчаянно кувыркаясь на льду, пытаясь зацепиться ногтями за твердую поверхность. Все произошло так внезапно, что он сообразил позвать на помощь только когда оказался на краю выступа.
В это время Питт деловито разглядывал огромную глыбу свободного льда. Услышав крик, он обернулся и увидел, в какое положение попал Ханневелл. Он мгновенно представил, что будет, если тот попадет в ледяную воду. Одним движением он сбросил свою летную куртку и стремительными прыжками бросился вниз по склону.
Охваченному паникой Ханневеллу прыжки Питта показались полным сумасшествием.
— О господи! Нет! Нет! — закричал, он, но предпринять ничего не мог. Только наблюдал, как Питт со скоростью бобслеиста приближался к нему. «Кажется, есть шанс, — подумал он, — если Питту удастся удержаться на айсберге». Пока же больше шансов найти свой конец в соленой ледяной воде. «Двадцать пять минут, — слова командира Коски сверлили мозг. — Всего двадцать пять минут человек может оставаться живым в воде, температура которой сорок градусов. И ни за что на свете не смогут они выбраться из воды и подняться на крутой склон айсберга».
Если бы у Питта была хоть секунда для размышлений, он, несомненно, согласился бы с Ханневеллом. Он действительно был похож на сумасшедшего. Внезапно, когда до Ханневелла осталось совсем немного, он с силой уперся пятками в лед и тут же ощутил невыносимую боль, остановился и бросил рукав своей куртки Ханневеллу.
Перепуганного ученого не надо было уговаривать. Он крепко ухватился за куртку и повис на ней. Еще с минуту он ждал, когда его немолодое сердце успокоится и войдет в норму. Осторожно осмотрелся и увидел, что край ледяного уступа упирается ему прямо в поясницу.
— Теперь, когда вы ухватились за куртку, — сказал Питт спокойно, хотя в голосе его чувствовалось огромное напряжение, — попытайтесь подтянуться.
— Я не могу, — хрипло пробормотал он. — Я могу только держаться за это.
— А упереться во что-нибудь ногами вы не можете?
Ханневелл отрицательно покачал головой.
Питт ухватился за куртку и ободряюще улыбнулся Ханневеллу.
— Я так уперся пятками, что лед может не выдержать. Не делайте никаких поспешных движений. Я собираюсь втащить вас на этот уступ.
На этот раз Ханневелл согласно кивнул. У него болел желудок, ломило кончики замерзших пальцев, лицо выражало боль и ужас. Только одно дошло до его затуманенного страхом сознания — решимость во взгляде Питта он почувствовал, что внутренняя сила и уверенность Питта переходят к нему.
— Перестаньте усмехаться, — сказал он, — и начинайте тянуть.
Осторожно, дюйм за дюймом, Питт подтягивал Ханневелла. Прошло шестьдесят тревожных секунд, прежде чем голова Ханневелла оказалась на уровне колен Питта. Питт отбросил куртку и схватил Ханневелла под мышки.
— Это было самое легкое, — сказал он. — Следующее упражнение за вами.
— Я ничего не могу гарантировать.
— Ваш измерительный циркуль при вас?
Ханневелл побледнел, потом кивнул.
— В боковом кармане.
— Отлично. А теперь перелезайте через меня и вытянитесь во всю длину. Когда ваши ноги прочно упрутся в мои плечи, вытащите циркуль и вгоните его в лед.
— Крюк альпиниста! — воскликнул Ханневелл. неожиданно обретая уверенность, — вы чертовски умны, майор.
Ханневелл стал перелезать через Питта, пыхтя при этом, как взобравшийся на гору локомотив. Вскоре это ему удалось. Затем с помощью Питта, который крепко держал его за колени, Ханневелл достал стальной циркуль, которым он обычно измерял расстояния на карте, и вонзил его концы глубоко в лед.
— Все в порядке, — подтвердил он.
— А теперь мы повторим все сначала, — сказал Питт, — Вы можете держаться?
— Делайте все быстрее, — ответил Ханневелл. — У меня совершенно онемели руки.
Все еще упираясь одной пяткой в лед из предосторожности, Питт испытал циркуль на прочность. Циркуль вонзился крепко. Как кошка, Питт прополз за Ханневеллом и вылез на безопасный участок. Почти сразу же, как показалось Ханневеллу, он выбросил из вертолета нейлоновую веревку. А еще через полминуты бледный и измученный океанограф сидел на льду у ног Питта.
Ханневелл сделал глубокий вдох и взглянул в лицо Питту, на котором ясно читалось чувство облегчения.
— Знаете, что я сделаю в первую очередь, когда мы вернемся в цивилизованный мир?
