— Кто там? — спросил грубый женский голос и Митя догадался, что у Качи со спиной стало лучше, потому его мать, судя по голосу, уже на подпитии.
— Агитаторы из выборного штаба домоуправления, — сказал Митя и услышал в ответ длинную тираду, составленную из матерных слов.
— На хрена мне агитаторы, — наконец произнесла мать Качи, переведя дыхание. — Я ни за кого голосовать не буду. Мы вообще не голосующие.
— Тогда распишитесь в ведомости. Иначе будем штрафовать тех, кто не голосует, да ещё и отказывается расписываться.
— Не поняла, за что я должна расписаться, — удивилась женщина, открывая дверь, и обомлела, увидев в полумраке маску, обтянутую черными колготками.
Митя ворвался в квартиру, отбросив её в тесный коридорчик, закрыл двери на ключ и положил его к себе в карман. Потрясенная женщина молча, со страхом смотрела на жуткую маску, не в силах что — либо произнести. В коридор выглянул её сын, и Митя схватил его за шиворот.
— Алену Коростылеву знаешь? — спросил он Качу, глаза которого расширились от ужаса. Тот, судорожно сглотнув слюну, кивнул.
— Заказала она тебя. Заплатила за то, чтобы я выбросил тебя из окна вниз головой, а квартиру сжег. Бензин есть?
— Люди добрые, спасите! — заверещала женщина, услышав, что страшилище заговорило человеческим голосом.
— Молчать, — скомандовал Митя, и та в испуге замолчала. — Спрашиваю ещё раз, бензин есть?
— Зачем бензин? — дрожа, спросила женщина, у которой уже выветрился весь хмель.
— Я же только что сказал: чтобы квартиру сжечь. Заказали вас с сыном. Накликал он беду на ваши дурацкие головы.
— Да я ей ничего не сделал! — воскликнул испуганный Кача.
Он не сомневался, что его заказали — это уже стало нормой жизни и скоро дело дойдет до того, что заказчики и киллеры будут искать друг друга по газетным объявлениям. Кача напряженно думал, как выпутаться, несмотря на то, что ушибленная голова кружилась и болела. Да ещё и каждое движение отзывалось в позвоночнике болью.
К врачу он не ходил, хотя страховые полисы им с матерью выдали. Только полисы — это такой же обман, как и выучеры. В поликлинике, куда мать несколько раз обращалась по различным поводам, с неё каждый раз требовали денег, утверждая, что такие услуги полисом не предусмотрены. А какие конкретно предусмотрены, не говорят. Соседка утверждает, что главврач жулик, только в этом ничего удивительного нет, иначе ему бы не доверили управлять поликлиникой.
Медицина в стране стала обслуживать только тех, кто имеет деньги на лечение, поэтому они с матерью обходятся народными средствами. И хотя с экранов телевизоров постоянно напоминают о том, что самолечение пагубно для здоровья, но никогда не говорят, где брать для деньги для лечения в поликлиниках. Правда, народные средства плохо помогают — сколько к шишке на голове не прикладывал лед, уменьшается она очень медленно. И спина болит, хотя на ночь мать облепила её, по совету соседки, глиной, смешанной с медом.
Кряхтя, он оперся рукой о стену и пытался сообразить, что делать в этой ситуации. Выкупить он себя не сможет — нет таких денег. Следует как — то договариваться. За ним, конечно, мощная организация, но сейчас он один и никто не в состоянии ему помочь. Воистину — каждый умирает в одиночку! За него потом, возможно, и отомстят, но ему — то что от этого?
Мать заплакала, осознав весь ужас положения. Что они с больным сыном могут противопоставить этому бугаю? Да и его маска настолько страшная, что полностью парализует волю к сопротивлению.
— А, может быть, как — то договоримся? — со слезами в голосе произнесла женщина. — Мы ведь ничего плохого никогда никому не сделали! И все соседи подтвердят, что мы не вредные. Мы вообще…
Она не смогла закончить фразу, потому что рыдания клокотали в груди. Несмотря на её почти что трезвость, ситуация казалась ей кошмарным сном и сознание алкоголички, неадекватность которого усиливалось остатками винных паров, было объято ужасом. Кача находился не в лучшей форма, понимая, что оказать какое — либо сопротивление с больным позвоночником не сможет.
— Ладно, договоримся, но с условием: твой сын сдает мне своего приятеля, ударившего ножом парня Алены. Раз вы не вредные люди, я постараюсь уговорить её отказаться от мести и даже верну ей деньги, — сказал Митя и луч надежды забрезжил перед матерью Качи.
— Это Яшка, сучья морда! Он, падло, уже не первый раз подставляет моего сына, — торопливо говорила женщина. — Сколько раз говорила своему оболтусу, чтобы не дружил с этим подонком!
Кача попытался остановить её, но Митя засунул его дальше в комнату и быстро спросил у женщины, используя момент признания:
— Где он живет? Адрес!
— Да через два дома по другой стороне. В 50—м номере.
— Фамилия? Квартира?
— А хрен его знает, как его фамилия. Раньше знала, а сейчас не могу вспомнить.
— Как фамилия твоего приятеля? И квартира? — спросил Митя у Качи, схватив его за грудки и тряхнув с тем, чтобы причинить боль в позвоночнике.
— Не скажешь, врежу по позвоночнику так, что его потом ремонтировать будет бессмысленно, — угрожающе добавил он, видя реакцию Качи на признания матери. Тот скривился от боли.
— Корытин. В семьдесят первой квартире живет.
В принципе, мать права — Яшка, кусок обормота, вечно таскает нож с собой. Любит пугать шантрапу и вот доигрался. А за него он, Кача, должен отвечать!
Митя решил в этот вечер не навещать Корытина. Состав семьи неизвестен, и устраивать в квартире бойню нежелательно. Но и караулить около подъезда тоже бессмысленное занятие, поэтому на следующее утро он напечатал на работе извещение, которым Яков Корытин приглашался к паспортистке в ЖЭК на 18 часов. Явиться следовало с паспортом для внесения необходимых сведений в учётный лист. Извещение отнесла Настя и под роспись в специально приготовленной ведомости передала Яшкиному отцу, который с утра дышал винным перегаром и с трудом попал авторучкой в место на ведомости, где должен был расписаться.
— Что — то подпись ваша не похожа на Корытина, — сказала Настя, увидев, что кривые буквы его подписи совершенно не напоминают слово "Корытин". Винные пары, исходящие от Яшкиного отца, были ей противны и она хотела поскорее избавиться от необходимости беседовать с этим мужиком. Но дело следовало довести до конца.
— Конечно! А как же иначе? Я Анисимов, а Яшка — Корытин. Что здесь непонятного?
— Так вы не его отец?
— Нет. Я муж его матери. А его отец давно умер.
— Но вы передадите Якову извещение?
— Не волнуйся девушка, я положу на телевизор, он придёт, увидит.
— А сейчас где он?
— А хрен его знает. Может в магазин пошёл, а может к таким же уродам, как и он сам.
Попрощавшись, Настя ушла, а Анисимов побрел к телевизору, чтобы досмотреть передачу об участи ликвидаторов аварии на ЧАЭС. В мае 1986 года его, горного инженера, работавшего на ГОКе, вызвали повесткой в военкомат и призвали на военные сборы. Все знали, что набирают смертников для ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, но отвертеться было невозможно. И уже через три дня он и тысячи таких же "добровольцев" вкалывали на разрушенном блоке, ликвидируя последствия чей — то преступной халатности.
Там он познакомился с очаровательной медсестрой из Харькова Машей Корытиной, тоже призванной военкоматом и направленной в Чернобыль. Через два месяца их бригаду отправили в больницу и он долго ещё вспоминал медсестру, в которую влюбился, как восторженный юноша. Но она была замужем, мужа своего обожала, и Анисимов понял, как бывает мучительна безответная любовь.
Через год с небольшим они снова встретились с Машей, но уже в московской больнице, где их лечили от лучевой болезни. Муж Маши, Виталий Корытин, инженер — строитель нахватал почти 700 рентген на работах внутри защитного сооружения 4—го энергоблока и умер, проработав на блоке чуть более недели.
Там, в больнице, и начался их роман, а ещё через полгода они поженились и Маша с сыном Яшей переехала с Украины к нему на постоянное место жительство. Она надеялась, что убегая от южного солнца в Сибирь, снизит негативное влияние солнечной радиации на свою пораженную иммунную систему. Но, несмотря на всё своё страстное желание выжить и выздороветь, медленно угасала, и полгода назад, почерневшая и высохшая, тихо скончалось ночью, когда Анисимов спал.
Он ещё в Чернобыле слышал, что красное вино выводит из организма радионуклиды и повышает сопротивляемость организма, поэтому пил его в надежде выжить. Но чувствовал, что внутри у него все сгнило и уже недолго ему осталось жить. Он много читал, слушал по радио, смотрел по телевизору передачи о причинах аварии и не мог понять, как такое могло получиться, что система защиты взорвала реактор.
Если тормозная система автомашина разработана таким образом, что при нажатии на тормоз, она разгоняется, то понятно, что запускать такое чудо техники в производство опасно для жизни окружающих. Так почему же на атомные станции ставили реакторы РБМК—1000, если их недостатки были известны ещё в 1965 году? Только потому, что они дешевле нормальных и в условиях экономной экономики им нет альтернативы?
