— А он сказал, что точно придет? — Миша сидел на подоконнике, разглядывая розовое небо, размазанное по крышам домов, и наблюдая за подъездной дорожкой.
— Точно. — Вероника расхаживала по квартире, убирая следы обычного домашнего бардака, свойственного практически всем обжитым квартирам.
Леня и Виктор устроились на диване. Пили кофе, курили, изредка задавали вялые вопросы типа: «Который час?» или «А он во сколько обещался прийти?» Атмосфера была нервозной, натянутой. Все волновались, и раздражение нет-нет да и проскальзывало в голосах, в жестах, во взглядах.
— А что он сказал? — в третий раз поинтересовался Миша.
— Я уже говорила, — резковато ответила Вероника.
— И все-таки. Ты припоминай. В этом деле важны любые мелочи. Он не удивился?
— Нет, не удивился. — Девушка встала посреди комнаты, огляделась. — Просто выслушал и сказал: «Хорошо, после работы возьму то, что вам нужно, и заеду». Вот и все. А вообще, Миш, заканчивай эти свои разговоры. И так нервничаю.
— Ну а ты чего? — не унимался оператор.
— А ты? Или у тебя со слухом неважно? Был же там, слышал.
— И все-таки?
— А я сказала: «Договорились», — и повесила трубку. — Вероника вздохнула. — Вроде все. Ничего не забыла.
— Диктофон спрятала? — поинтересовался Леня.
— Да. На книжной полке.
— Не далеко?
— Нет. В нем микрофон чувствительный, голос далеко берет.
— Так, — Леня поднялся. — Ты все запомнила? Крути его на всю катушку. Постарайся, чтобы он хоть словом обмолвился о том, что ограбление затевалось ради камней. И не забудь включить диктофон. Если вдруг чего неладное, просто скажи громко: «Жарковато, может быть, форточку открыть?» Мы тут же выскочим и накостыляем этому типу по шее.
— Я все помню, — девушка улыбнулась вымученно. — Мы уже сто раз об этом говорили.
— Ничего, — громко возвестил Виктор. — Повторение — мать учения.
— Точно, — хмыкнул Леня. — А два повторения — инкубатор.
— Идет! — вдруг завопил Миша, слетая с подоконника. — Братцы, он идет.
Возникла гоголевская «немая сцена». Несколько секунд все стояли словно парализованные. Вероникой вдруг овладела странная вялость, сходная с апатией. Леня подбежал к окну, посмотрел вниз.
— Один, — сообщил он. — Начинаем. Ника, помни: если что, «открывай форточку».
— Хорошо. — Девушка побледнела.
Прежде чем скрыться в соседней комнате, Виктор похлопал ее по плечу.
— Не боись, мать. Все будет хоккей.
— Надеюсь, — тихо ответила Вероника. В эту секунду в прихожей трелью залился звонок.
Троица моментально ретировалась. Миша прикрыл дверь и молча указал двоим спутникам: прячемся. В спальне особенно прятаться было негде. Виктор и Леня забрались в платяной шкаф. Оператор же нырнул под кровать. В эту секунду звонок прозвучал еще раз.
— Все! — жутким хриплым шепотом крикнул Миша. — Можно открывать!
* * *
Вероника пощелкала замками и, распахнув дверь, шагнула в сторону:
— Заходите.
— Благодарю. — Сжимая в руке атташе-кейс, Котов вошел в квартиру, остановился на пороге, огляделся, сказал одобрительно: — Хорошо, уютно. Дом, я смотрю, у вас новый. Квартиры хорошие. Ведомственный?
— Да, «Останкино» строило. — Вероника боялась и поэтому держалась натянуто-сухо.
— Надо же, молодцы, — похвалил майор.
— Ближе к делу, — категорично отрубила девушка.
— Ну что ж, к делу так к делу.
Не говоря больше ни слова, Котов выудил из наплечной кобуры пистолет, пересек коридор, заглянул в кухню, затем в ванную и туалет. Не обнаружив ничего подозрительного, он спокойно прошел в гостиную и, остановившись посреди комнаты, недоумевающе покачал головой:
— Ну, Вероника Глебовна, вы меня разочаровываете. Чашечки-то можно было и убрать.
Четыре кофейные чашки все еще стояли на журнальном столике. Девушка выругалась про себя. Как же она забыла! Хрестоматийная ведь зацепка…
Котов толкнул дверь в спальню и, присев на корточки, заглянул под кровать.
— Вылезай, — скомандовал коротко, хлестко.
Миша, покряхтывая, завозился под кроватью, выползая на свет. Выпрямившись во весь рост, он открыл рот, собираясь что-то сказать, но в эту секунду Котов шагнул к нему и, коротко размахнувшись, ударил оператора рукояткой пистолета по лбу. Тот, подавившись словами, ничком рухнул на кровать.
— Пора открывать форточки, ребята! — рявкнул майор.
Дверца шкафа распахнулась, и Котов изо всех сил ударил по ней ногой. Створка вновь захлопнулась. Что-то загрохотало, посыпалась одежда. В шкафу кто-то выматерился. Метнувшись вперед, майор раскрыл дверь. Ему навстречу вывалился Виктор, зажимающий ладонями разбитый нос. Котов ударил шофера под ребра и толкнул на ругающегося во весь голос Леню. Вероника наблюдала за потасовкой, испуганно прикрывая рукой рот. Глаза ее расширились от страха. Тем временем майор ухватил обмякшего Виктора и быстрым, отточенным движением ткнул костяшками пальцев в подбородок. Выпустив бесчувственное тело, он развернулся и ударил вылезающего из шкафа Леню ногой в грудь. Монтажер задохнулся, переламываясь пополам. Мгновением позже Котов опустил рукоять пистолета на подставленный седой затылок и шумно вздохнул:
— Ну вот и все.
Вероника смотрела на троих теперь уже абсолютно беспомощных «спасителей».
— Что вы наделали?.. — прошептала она.
— А что я наделал? — весело поинтересовался Котов. — Ничего страшного. Полежат минут пятнадцать-двадцать и придут в себя. Правда, голова поболит денек-другой, но это все же лучше, чем быть мертвым, верно?
— Вы их не убили? — спросила девушка.
— Знаете, чем отличается профессионал от дилетанта? Нет? — Аккуратно отстранив Веронику, Котов прошел в комнату и опустился в кресло. — Объясняю: дилетант убивает всех, кто попадет под руку, а профессионал только тех, кого необходимо. Эти трое не представляют для меня опасности. Как и вы, впрочем. Ну вот. — Он повозился, устраиваясь поудобнее. — Теперь можно поговорить. Кстати, не угостите кофейком? Все-таки я у вас в гостях.
— Конечно. — Вероника окончательно растерялась. — Только у меня растворимый.
— Ну и замечательно.
Через пару минут на журнальном столике исходили паром чашки с кофе. Наливая напиток, Вероника немного пришла в себя и теперь держалась увереннее. Пока она колдовала на кухне, Котов передвинул кресло так, чтобы контролировать вход в спальню. Атташе-кейс майор поставил рядом, в ногах. Девушка отметила это совершенно автоматически. Присев, поинтересовалась:
— Откуда вы знаете условную фразу?
— Про форточку-то? — майор засмеялся. — Я подслушивал. Во-он с той крыши, — он кивнул за окно. — Очень удобно, знаете ли.
— Подслушивали?
— Конечно. И не надо меня стыдить за то, что я оказался хитрее вас. Кстати, вы так и не включили диктофон.
— Я…
— И не надо этого делать, — перебил Котов, — иначе мне придется вас застрелить, чего я совершенно не хочу.
Вероника отпила кофе, переваривая информацию. Действительно ли она не опасна для майора или он просто заговаривает ей зубы? Но, если Котов убьет ее, ему придется убить и остальных. Хотя, наверное, для него это не составляет проблемы.
— Алмаз вы, конечно же, не взяли?
— Конечно. Я похож на идиота? — Котов глотнул кофе, зажмурился от удовольствия. — Вкусно. Нет, кроме шуток. Знаете, — он поставил чашку на столик, — я ведь мог и не приходить. Доказать вам все равно ничего не удастся. Никакой записи у вас нет. Я прав?
— Есть, — категорично ответила Вероника.
— Врете. — Лицо Котова скривилось в брезгливой гримасе. — Ну ведь врете же. Причем бездарно. Вот если бы этих троих охламонов здесь не оказалось, я, может быть, и поверил бы. Но вы же честны до тошноты, простите за грубость. Если бы у вас была запись, меня бы уже полдня допрашивали.
— Зачем же вы пришли, если были уверены, что пленки не существует? — спросила Вероника, глядя ему в глаза.
— А может быть, я в вас влюбился? — Котов снова засмеялся. — Мне стало интересно, где же мы прокололись? Расскажите, пожалуйста.
Вероника в двух словах объяснила ход своих рассуждений.
Слушая ее, майор одобрительно качал головой. Под конец он вздохнул:
— Я так и думал. Правда, надеялся, что накладки с микрофонами никто не заметит. К этому моменту вы уже должны были быть в «Останкино». И подозрение пало бы на Марафонца, но кто знал, что из всех драндулетов вы угоните именно тот, который сломается на полпути. Если бы мне не пришлось посылать за вами машину, все прошло бы гладко.
— Я могу задать вам пару вопросов?
— Только пока ваши обормоты не пришли в себя. Вы одна — не свидетель. Вас даже слушать не станут. Так что спрашивайте.
— Операцию спланировали вы?
— Совершенно верно.
