– Здравствуй, Гриша, – спокойно сказал Алексей. – Это Кобылин.
В трубке перестали дышать.
– Гриша, ты вернулся? – спросил Кобылин.
– Леха, это ты? – раздалось из трубки. – Кобылин? Ты как…
– Позже, – оборвал его Алексей. – Ты здесь?
– Вернулся два дня назад, – шумно сопя, отозвался Борода. – А тут уже никого…
– Как нога?
– Уже лучше, – растерянно отозвался Борода.
– Машина на ходу?
– Вроде на ходу, – медленно произнес Григорий. – Я ее забрал. А что?
– Труба зовет, – сказал Кобылин. – Будь через час у Европейского торгового центра, у второго подъезда. Заберешь там человека, он подойдет к машине.
Борода хмыкнул в трубу. Собрался что-то сказать, но передумал, тяжело вздохнул и медленно произнес:
– А потом?
– Потом я позвоню, – сказал Алексей.
Григорий шумно засопел, заскреб телефоном по своей бороде, так, что из динамиков посыпался шорох.
– Значит, теперь ты? – спросил он.
– Я, – согласился Кобылин. – И еще ты.
– Понятно, – протянул Борода. – Если не мы, то кто… Значит, через час?
– Верно.
– До связи, охотник, – выдохнул Борода и засмеялся, – боженьки, как же я рад тебя слышать, Леха!
– И я тебя, – отозвался Кобылин. – Только не вздумай лезть целоваться при встрече. У тебя борода колется.
– Дурак ты, Кобылин, – засмеялся Гриша. – Удачи, охотник!
– Удачи.
Сунув телефон в карман, Алексей взглянул на дробовик, что все еще сжимал в руке. Потом перевел взгляд на початую бутылку, что так и лежала на полу. Взял ее. Поднялся на ноги, медленно выпрямился. Отвинтив жестяную крышечку, наклонил бутылку, собираясь вылить все на пол, но спохватился и замер. Потом, медленно завинтив пробку, осторожно подошел к спящему Василию и поставил бутылку прямо перед ним – так, чтобы сразу увидел, когда проснется. Выпрямившись, Кобылин последний раз окинул взглядом грязный подвал, отвернулся и подошел к двери.
Старая, обитая оцинкованным железом, она казалась артефактом из далекого прошлого, случайно избежавшим губительного течения времени. Таких теперь уже не делали. Алексей ухмыльнулся. Он тоже – обломок из прошлого, совсем как эта дверь. Протянув руку, он толкнул дверь, и она со скрипом распахнулась. Глядя в черный провал, что должен был вывести его во вторую часть подвала, а потом и на улицу, Кобылин немного помедлил.
Он стоял на пороге. Позади у него оставался свет, впереди лежала тьма, а он стоял на самой грани между ними, сжимая в руке дробовик. Алексей знал, что должен делать. И знал, что может делать только это и ничего кроме. Он был рожден для этого, рожден кровью и болью, рожден ночными страхами и зловещей темнотой. Он был ответом всем им, обитателям ночи, ответом, что дает на немой вопрос сама судьба, сама жизнь, сама смерть. Он был охотником.
Улыбаясь, Алексей Кобылин, что появился на свет всего пару месяцев назад, но только сейчас осознавший это, шагнул в темноту.
Последняя охота – всегда следующая.
