Спустившись в багажный отсек, Вольский нашел аварийный люк, присмотренный им заранее.
– Пошли вместе! – еще раз предложил он.
– Нет! – ответила женщина. – Я люблю тебя, но не могу пойти с тобой. Прости.
Ничего не говоря больше, Вольский рванул замок и открыл люк. Бешеный поток воздуха ворвался и засвистел в ушах.
– Прощай, детка, и закрой за мной дверь! – улыбнулся террорист и… провалился в чернеющее небо.
Марина с трудом загерметизировала люк, после чего вернулась в салон, чтобы вместе со стюардессами оказывать помощь нуждающимся в ней пассажирам.
До себя ей не было дела.
Пилот истребителя связался с землей.
– Из пассажирского что-то сбросили! – сказал он, сообщив координаты района. – Парашют! Они сбросили парашютиста!
– Это еще кто? – проговорил Каледин. – Свяжитесь с самолетом, узнайте, что у них там, – велел он диспетчеру.
– Паршивый, трусливый шакал! – взбесился Зураб. Он поставил управление на автопилот и побежал по самолету. Добежав до аварийного люка, он зарычал еще громче. Пнув пустой рюкзак, афганец побежал обратно, но, увидев Марину, задержался, позеленел от ненависти, но ничего не предпринял, а только просверлил ее черными глазищами.
– У нас будет новый курс! – сказал он штурману, запрыгнув в кресло. – Если хочешь жить – выбирай: Турция, Египет или Саудовская Аравия?!
– Нам придется дозаправиться, – возразил штурман.
– Паршивый шакал! Полетим на том, что есть!!! – закричал Зураб. – Я сказал выбирай!
– Высылайте вертолет с тревожной группой! – энергично говорил кому-то по телефону Каледин. -…Никуда им теперь не деться! Мы тоже вылетаем к вам!
Вольский падал в бездну. Гул самолетных турбин утих, только сигнальные огни маячили, теряя линию горизонта и быстро удаляясь. Хлопнул парашют. Стало необычно тихо. Внизу непроглядная темень, наверху светлая голубая полоска. Вольский включил навигатор и сверился с картой. Корректируя полет, он потянул стропы. Парашютиста относило на запад. Он включил миниатюрную рацию и подал сигнал:
– Кукушка, я Коршун! Еду в гости!
– Понял тебя, Коршун! – отозвался динамик голосом одного из двух отправленных в «командировку» парней. – Давно ждем! С прибытием!
Военный вертолет с тревожной группой взлетел через пятнадцать минут и вскоре входил в район поиска. Четверо солдат с автоматами молчаливо вглядывались в темноту иллюминаторов.
– Вижу парашютиста! – сообщил пилот. – Скоро возьмем его тепленьким!
Вольский услышал тарахтение вертолета и оглянулся на огни вдалеке.
– Я так и думал! – зло усмехнулся Вольский. – Лети, лети, голубчик!
Сильный палец вдавил кнопку до хруста и, сократив запрос до минимума слов, подал сигнал:
– Кукушка, лови голубка!
Все происходившее было всего лишь еще одним пунктом хорошо продуманного плана.
– Понял! – подтвердил «командированный». – Уже ловлю!
Вертолет приближался, входя в квадрат. Лопасти рубили холодный воздух.
– Пристегнуть магазины! Приготовиться к высадке! – приказал капитан. Солдаты поправили штык-ножи на поясе, щелкнули кривыми рожками с патронами. – Вон он, парашютист! Сейчас сядет!
Вертолет заходил на круг, а «командированный» приподнял прицел, развернул ПЗРК и навел на цель. Громкий хлопок, и яркая вспышка осветила небольшую поляну, спрятанную в лесу. Самонаводящаяся ракета автоматически схватила цель и, прочно удерживая ее на крючке системы наведения, полетела к ней.
– Что это там?! – капитан ткнул в стекло пальцем.
– Ракета! – крикнул пилот и рванул штурвал, пытаясь увернуться. – В нас выпустили ракету!!! – прокричал он в рацию. Только скорости ракеты и цели сильно отличались. Не в пользу последней. – Черт! А мы без ловушек!!! Кто ж знал, что и тут!…
Слово порвалось и застряло в горле. В вечернем небе ярко полыхнуло. Страшный треск раскатом огласил окрестности. Вертолет вспыхнул, как фанерная мишень и, разваливаясь на куски, рухнул вниз. Отметка исчезла с экранов радаров.
Парашютист заканчивал полет. Затрещали ветки деревьев. Зацепившись за сучья, Вольский повис на стропах.
– Эй, Кукушка! – крикнул он громко и свистнул, перебивая шум леса.
– Я здесь! – раздался ответный возглас. – Иду!
Вольский перерезал стропы и окончательно приземлился. Послышались приближающиеся шаги, шуршание, треск сучьев. Из-за деревьев вышел «командированный». Крепко сжались руки.
– Все готово? – спросил Вольский.
– Тачка у дороги ждет! Отход по плану. К утру доберемся до моря. Там сейчас тихо. На турецком берегу нас уже ждут.
На притихший лес опускался молочный туман.
Небесными тракторами тарахтели вертолеты. Ревели крытые грузовики, подвозившие солдат. В районе высадки Вольского началась крупномасштабная операция военных и прочесывание леса. Солдаты шли цепью, словно белые офицеры в атаку…
Только ночь была сильнее их.
На равнину опустилась ночь. В черном небе над югом России тревожно мерцали холодные звезды и огни пассажирского самолета. Захваченный единственным террористом лайнер шел к границе. Зураб спешно вспоминал подзабытые летные навыки и знания, управляя машиной с подсказками штурмана и диспетчера. Нападать на террориста уже не было в мыслях ни у пассажиров, ни у экипажа. Все понимали, что афганец – их последняя надежда на мягкую встречу с землей, на посадку. Поэтому у экипажа и пассажиров чартера к Зурабу постепенно просыпалась некоторая симпатия – модифицированный стокгольмский синдром. Ведь Зураб пассажиров не бил, не мучил, а искренне пытался спасти, хотя бы для спасения своей жизни. Убийство же пилота снивелировалось под ситуацию и рассматривалось больше как несчастный случай. Таковы выкрутасы нежной человеческой психики.
На подходе к границе в воздух подняли два истребителя. Они летели по обе стороны чартера, обеспечивая коридор, как машина ГИБДД с мигалками перед «Мерседесом» большого чиновника.
– Воздушное пространство России закончилось. Вы подходите к государственной границе Турции! – напомнил военный пилот.
– Спасибо, дорогой! – привычно ответил Зураб. – До свидания!
Давно забытое чувство полета и подчинения себе стальной машины вызвало у афганца прилив эйфории. Настроение стало приподнятым до такой степени, что террорист замурлыкал под нос какую-то восточную мелодию. Он показал в окно большой палец, поднятый вверх, и истребители отстали. Заговорила рация. Иностранный диспетчер брал самолет под свой контроль. Мировые СМИ следили за разворотом драматических событий.
Зураб оказался неплохим пилотом, хотя кое-что успел подзабыть. Рыча турбинами, чартер благополучно приземлился на турецком военном аэродроме, где кроме пожарных и машин «Скорой помощи», самолет встречали спецслужбы и штурмовая группа. Зураб был сразу же арестован и не оказал никакого сопротивления. Напротив, он был весел и всячески демонстрировал это операторам телекомпаний.
Российские пассажиры чартера в тот же день возвратились на родину. Отвечая журналистам, Рогожкин прямо в камеру сказал: «После того, что мы с Ленкой пережили, мы не расстанемся никогда!» После этих слов освобожденные заложники стали героями… Но только на один день. Новость – это халиф на час. Наутро мир облетели другие, более трагичные известия, и о Рогожкине с Миролюбской все забыли.
В соответствии с государственными договоренностями Россия попросила выдачи преступника нашему правосудию. Турецкие власти ответили согласием, но… Вскоре было объявлено, что содержавшемуся в одиночной камере Зурабу удалось осуществить побег. Найти преступника турецким властям не удалось.
А искали ли?
* * *
Вернувшегося из Москвы Ахмада Ашраф встречал радушно, как никогда. Но едва посланник поведал о подготовке взрыва московского метро – Ашраф взбесился! Какое метро, если план состоял совсем в другом?! Что это может быть? Если этот русский водит его за нос, то он очень скоро пожалеет об этом! Вольского ждет мученическая смерть!
По прошествии времени Ашраф, не понаслышке знакомый с контрразведкой, вдруг задумался. А так ли все обстояло на самом деле, как рассказывал Ахмад? Почему-то история про грабителей тоже не давала арабу покоя. Кто мог напасть на его посланника в мусульманской стране, какие грабители? Почему именно на него?
Но Салим Ашраф был хитер и развивал мысль: не зная истинного плана операции, на чем настаивал Вольский, посланник проверил его подготовку и по телефону доложил, что все хорошо. Потом Ахмада похитили какие-то бандиты, ограбили, избили до полусмерти и выбросили за городом…
И тут Ашрафа осенила страшная догадка. А если, доложив из Москвы, что все идет по плану, Ахмад не должен был доехать до Ашрафа и рассказать об увиденном в деталях? Но что за игру тогда ведет с ним Вольский?
Мысль прочно врезалась в голову и сидела как заноза.
