Бэзил Коппер
Страхи живописца
Сумрачным вечером в начале марта я возвращался в нашу привычную квартиру на Бейкер-стрит. Я промок до костей, так как недавно лил дождь и я не мог найти кэб, а темные тучи и угрюмые небеса сулили и продолжение ненастья. Открыв дверь в нашу уютную гостиную, погруженную в полумрак, я услышал знакомый голос:
— Входите, дорогой Ватсон. Миссис Хадсон вот-вот принесет горячее, ибо я вас уже заметил из окна, бедный мой друг.
— Очень мило с вашей стороны, — промямлил я. — Я только переоденусь в сухое и тут же к вам присоединюсь.
— На Хакнейской дороге, видимо, очень мокро, — изрек мой компаньон с негромким смешком.
— Откуда вы это знаете, Холмс? — не без удивления спросил я.
Он разразился хохотом:
— Потому что вы забыли вон там, на столике, ваш блокнот с записями о назначенных визитах к пациентам.
Когда я вернулся в гостиную, все лампы ярко горели и квартира преобразилась: миссис Хадсон, наша по-матерински заботливая хозяйка, хлопотливо накрывала на стол. Из-под крышек доносился чудесный аромат.
— О, пастуший пирог! — провозгласил Холмс, потирая свои тощие ладони и придвигая свое кресло. — Сегодня вечером вы превзошли себя, миссис Хадсон.
— Как любезно с вашей стороны, сэр.
Она помедлила в дверях, на лице у нее появилось тревожное выражение.
— А ваш посетитель не приходил снова, мистер Холмс?
— Посетитель, миссис Хадсон?
— Да, сэр. Я как раз уходила, и он сказал, что не хочет вас сейчас беспокоить. Сказал, что вернется между половиной седьмого и половиной восьмого, если это удобно. Надеюсь, я поступила правильно.
— Разумеется, миссис Хадсон.
Холмс сверился с часами, висевшими над камином.
— Пока всего только шесть, и у нас хватит времени, чтобы воздать должное вашим превосходным кушаньям. Как бы вы описали этого визитера?
— Джентльмен заграничного вида, мистер Холмс. Лет сорока, с огромной бородой. Клетчатый плащ, шляпа с широкими полями, в руке большая потертая сумка.
Я замер, не донеся до рта кусок пирога.
— А ведь из вас тоже получился бы замечательный детектив, миссис Хадсон.
Наша славная хозяйка зарделась:
— Спасибо на добром слове, сэр. Провести его наверх, как только он появится, мистер Холмс?
— Да, сделайте одолжение.
Холмс молчал, пока мы с ним уничтожали великолепные блюда. Ровно в семь он извлек трубку и кисет, после чего откинулся в своем кресле, стоявшем у камина.
— Иностранный джентльмен с бородой и потрепанной сумкой, Холмс, — наконец произнес я, когда мы расправились с остатками яств и комната приобрела свой обычный вид.
— Не исключено, Ватсон. А может быть, он англичанин с весьма обыденным делом. Имея слишком мало фактов, едва ли разумно строить умозаключения.
— Что ж, вам виднее, Холмс, — отозвался я. И, усевшись напротив, погрузился в свежий номер «Ланцета».
Пробило полвосьмого. Мы сидели с закрытыми шторами, поскольку в стекла уже хлестал ливень. В эту самую минуту в дверь гостиной неуверенно постучали. Вошедший действительно являл собою необычное зрелище, к которому отнюдь не подготовило меня будничное описание, данное нашему гостю миссис Хадсон.
Это был человек огромного роста, и его темная борода, слегка поседевшая по краям, поблескивала от дождя и неопрятно свешивалась на клетчатый плащ. Глубоко посаженные ярко-синие глаза сверкали из-под черных как смоль бровей, весьма отличавшихся по цвету от бороды, но лишь усиливавших впечатление от пронизывающего взгляда, которым он одарил нас с Холмсом. У меня не оставалось времени заметить что-либо еще: я вскочил, чтобы как следует поприветствовать гостя. Он стоял, сделав лишь шаг внутрь, и вода стекала с его одежды на ковер. Посетитель непонимающе переводил взгляд с меня на Холмса, который также поднялся с кресла.
— Мистер Холмс? Доктор Ватсон? — неуверенно произнес он глубоким басом.
— Вот мистер Холмс, — объявил я.
Он смущенно посмотрел на нас.
— Должен извиниться за вторжение, господа. Аристид Смедхерст, к вашим услугам. Художник и писатель, увы и ах. Я не стал бы беспокоить вас, мистер Холмс, но я попал в беду, в ужасную беду.
— Единственная цель нашего агентства — приносить помощь, — заверил Холмс, протягивая руку нашему странному гостю. — Ватсон, будьте так добры… Мне кажется, при сложившихся обстоятельствах глоток крепкого виски не повредит.
— Конечно, Холмс. — И я устремился к буфету.
— Вы чрезвычайно великодушны, господа, — вымолвил Смедхерст, позволяя провести себя к удобному креслу у очага.
Когда я протянул ему рюмку виски, он повернул голову, и его лицо оказалось на свету. Я заметил, что щеки его неестественно бледны.
— Спасибо, доктор Ватсон.
Он сделал изрядный глоток огненной жидкости и, заметив устремленный на него внимательный взгляд Холмса, пожал плечами, словно извиняясь:
— Простите, мистер Холмс, но, если бы вы пережили то же, что и я, даже ваши стальные нервы не выдержали бы.
— Конечно, я понимаю, — успокаивающе проговорил мой друг. — Пожалуйста, не надо извинений, дорогой мистер Смедхерст. Когда вы только вошли, я заметил, что ваш плащ и брюки заляпаны грязью, словно вы неудачно упали. Полагаю, вы без остановок ехали к нам из самого Дорсета, так что дело, видимо, и вправду нешуточное.
Странный посетитель воззрился на Холмса, изумленно приоткрыв рот.
— Я действительно свалился, когда бежал на поезд. Но, ради всего святого, как вы узнали, что я приехал из Дорсета?
Мой старый друг поднялся, чтобы вытряхнуть трубку в камин.
— Уверяю вас, в моей догадке нет ничего сверхъестественного. Прошлым летом мы с Ватсоном ходили на вашу выставку. Чудесные пейзажи не самых обычных мест, выполненные маслом, акварелью и карандашом, долго оставались в моей памяти…
— Да-да, безусловно, Холмс, — вставил я несколько удивленно.
— А в каталоге выставки, если не ошибаюсь, указывался ваш дорсетский адрес и говорилось, что вы предпочитаете работать именно в тех чарующих краях, — непринужденно продолжал Холмс. — Но у вас, очевидно, что-то случилось.
— Да, мистер Холмс. Поначалу я действительно считал Дорсет чарующим уголком, — грустно проговорил Смедхерст. — Но за эти два года я изменил свое мнение.
— Вы заходили к нам раньше, но ушли. Можно узнать почему?
По лицу бородача мелькнуло затравленное выражение.
— Я решил, что за мной следят, — пробормотал гость, осушая рюмку. Он с готовностью принял новую порцию, которую я ему предложил.
— Здесь вы среди друзей, мистер Смедхерст, — заверил его Холмс. — Прошу вас, не спешите. Вы, конечно, остановились где-то в городе.
— Да, в «Кларенсе».
— Отличный выбор. Значит, сегодня вечером вас не поджимает время?
— Нет, сэр.
На лице нашего посетителя снова появилось испуганное выражение.
— Ради бога, мистер Холмс, помогите мне! Эта мерзость появилась снова. Я опасаюсь за свою жизнь и рассудок!
В комнате надолго воцарилось молчание, время от времени нарушаемое лишь цоканьем копыт, отмечавшим движение далекого экипажа. Холмс подождал, пока наш гость снова не обрел спокойствие, и тогда мягко попросил его продолжать. Одним отчаянным глотком осушив вторую рюмку виски, Смедхерст тотчас приступил к рассказу:
— Я вырос в Лондоне, мистер Холмс, и в один прекрасный день почувствовал, что мне просто необходим сельский воздух. Кроме того, я очень привязался к одной молодой даме. Мы познакомились на моей очередной выставке, и я несколько раз сопровождал ее на лондонских вечеринках. Она живет в Парвис-Магне, это деревушка в Дорсете, так что, решив переселиться за город, я подыскивал себе удобное пристанище именно в тех краях. И вскоре я нашел то, что хотел: старинный домик, нуждавшийся в ремонте, но расположенный на отдельном участке примерно в миле от этой деревни. Дом и земля принадлежали старику по имени Джабез Кроули. Он изрядно запустил свое хозяйство. В прошлом году он умер, однако я сторговался с местным адвокатом, который вел дела Кроули. И вот я купил этот дом вместе с землей и переехал. Поначалу все шло хорошо, и когда я завершил переделку дома, то почувствовал себя беспредельно счастливым.
Смедхерст умолк и слегка покраснел. Холмс чуть подался вперед, его суровые черты осветила ласковая улыбка.
— Вы пришли к взаимопониманию с этой молодой особой.
— Совершенно верно, мистер Холмс. Мисс Эвелина Рейнольдс — само очарование.
— Могу себе представить, мистер Смедхерст, — добавил я.
Улыбка Холмса сделалась шире.
— О, вы неисправимый романтик, Ватсон.
— Итак, мистер Холмс, — продолжал наш гость, — все шло прекрасно, как я и говорил. На втором этаже коттеджа я устроил студию и неплохо там работал. Эвелина — то есть мисс Рейнольдс — часто меня навещала, а я, в свою очередь, посещал их дом. Она сирота и живет вместе с престарелой тетушкой, которая встречала меня вполне радушно. Первые признаки неприятных перемен я обнаружил через несколько месяцев после переезда в новое жилище. Как-то вечером я вернулся домой, нанеся визит Эвелине, и обнаружил в своем доме некоторый беспорядок. Кое-какие вещи находились не на своих местах, на лестнице виднелись грязные следы сапог, к тому же несколько холстов в моей студии оказались сдвинутыми в сторону.
