Агата Кристи
Клуб «Вторник»
– Д-да, загадочные случаи!.. – Реймонд Уэст выпустил изо рта облачко дыма и, любуясь им, медленно с удовольствием повторил: – Загадочные случаи…
С чувством исполненного долга он посмотрел по сторонам. Широкие черные балки, пересекающие потолок комнаты, и добротная старинная мебель создавали атмосферу старины. Все это импонировало вкусам Реймонда Уэста. Он был писателем. Дом своей тетки Джейн Марпл он всегда считал достойным обрамлением собственной персоны. Он взглянул в сторону камина, возле которого в большом кресле сидела хозяйка дома. На ней было черное муаровое платье со множеством складок по талии. Брабантские кружева каскадом спадали с груди. На руках – черные кружевные митенки. Черная шляпка подчеркивала белоснежность волос. Она вязала что-то белое, мягкое, пушистое. Ее словно выцветшие голубые глаза – кроткие и добрые – изучали племянника и его гостей.
Сначала она взглянула на улыбающегося Реймонда, потом на брюнетку с короткой стрижкой – Джойс Ламприер, художницу с необычными, не то светло-карими, не то зелеными, глазами. Затем она посмотрела на холеного, умудренного жизненным опытом сэра Генри Клиттеринга. В комнате были еще двое: доктор Пендер, пожилой приходский священник, и мистер Петерик, высохший маленький человек, который никогда не снимал пенсне, однако всегда смотрел поверх стекол. Мисс Марпл еще раз обвела всех взглядом и с милой улыбкой принялась за свое вязанье.
Мистер Петерик слегка откашлялся – обычно этим он предварял все свои высказывания – и обратился к Реймонду:
– Как вы сказали, Реймонд? Загадочные случаи? Какие же случаи вы имеете в виду?
– Да никакие, – вмешалась Джойс Ламприер. – Просто Реймонду нравится звучание этих слов, ему доставляет удовольствие произносить их.
Реймонд с упреком посмотрел на нее. Она откинула назад голову и засмеялась. Мисс Марпл снисходительно улыбнулась.
– Сама наша жизнь – загадочный случай, – глубокомысленно произнес священник.
Реймонд выпрямился.
– Вы меня неправильно поняли, – сказал он. – Я имею в виду вполне определенные случаи, в которых никто не смог разобраться, то есть события имели место, но объяснить их так и не смогли.
– Знаю, что ты хочешь сказать, дорогой, – заговорила мисс Марпл. – Вот, например, вчера с миссис Каррадерз произошло нечто очень странное. Она купила в лавке Эллиота две банки маринованных креветок, потом зашла еще в два магазина и, придя домой, обнаружила, что креветок в сумке нет. Она вернулась в два последних магазина, но креветки словно сквозь землю провалились.
– Очень подозрительная история, – серьезно заметил сэр Генри.
– Тут могут быть, конечно, различные объяснения, – сказала мисс Марпл, и щеки у нее слегка порозовели. – Например, кто-то их…
– Милая тетя, – прервал ее Реймонд. – Речь не о будничных провинциальных историях. Происходят убийства, пропадают люди, и сэр Генри, если бы пожелал, мог бы рассказать нам немало подобных случаев.
– Я никогда не говорю о работе, – спокойно сказал сэр Генри. – Не в моих правилах говорить о работе.
Сэр Генри до недавнего времени был комиссаром Скотленд-Ярда.
– Я полагаю, многие из них полицией так и не раскрыты, – заметила Джойс Ламприер.
– Ну, мне кажется, это же общеизвестный факт, – сказал мистер Петерик.
– Интересно, – продолжал Реймонд, – кому лучше всего удается раскрывать преступления? Мне всегда представлялось, что полицейские страдают отсутствием воображения.
– Это точка зрения непрофессионала, – сухо сказал сэр Генри.
– Что касается психологии и воображения, то тут уж дело писателя… – улыбнулась Джойс и с иронией поклонилась Реймонду, но он оставался серьезным.
– Литературный труд дает возможность взглянуть на человека изнутри, – торжественно произнес он, – дает возможность уловить такие мотивы, мимо которых прошел бы обычный человек.
– Знаю, дорогой, что твои книжки очень умны, – сказала мисс Марпл. – Но вообще люди не столь приятны, как ты их себе представляешь.
– Милая тетя, – мягко возразил Реймонд. – У каждого свои взгляды. Боже меня упаси подвергать их сомнениям.
– Я имею в виду, – насупив брови и считая петли, сказала мисс Марпл, – что многие люди кажутся мне ни плохими, ни хорошими, а, знаешь ли, просто глупыми.
Мистер Петерик снова откашлялся.
– По-моему, Реймонд, вы придаете слишком большое значение воображению, – заявил он. – Для нас, юристов, воображение слишком опасно. Оно может чересчур далеко завести. Факты, прежде всего объективные факты, – это единственный способ добиться успеха.
– Ба! – воскликнула Джойс, тряхнув головой. – Здесь я с вами не согласна. Я женщина, а у женщин есть интуиция, в которой отказано мужчинам. К тому же я еще и художница и замечаю вещи, которых вы не видите. Кроме того, как художник, я отлично разбираюсь в человеческой природе. Я знаю изнанку жизни так, как, возможно, не знает ее даже присутствующая здесь мисс Марпл.
– Я думаю, это не так, милая моя, – сказала мисс Марпл. – В провинции иногда случаются очень огорчительные вещи.
– Сейчас в моде подсмеиваться над священниками, – заметил доктор Пендер. – Но приходится выслушивать от людей разное, и нам известны такие стороны человеческого характера, которые для других – книга за семью печатями.
– Итак, – сказала Джойс, – наше собрание, оказывается, достаточно компетентно. Почему бы нам не основать клуб? Сегодня какой день? Вторник? Давайте же собираться раз в неделю, по вторникам, у мисс Марпл. Вечерний клуб «Вторник»! И каждый будет предлагать для обсуждения какую-нибудь загадку, загадочную историю, на которую он сам знает ответ. Сколько же нас тут? О, пятеро. Надо бы еще хотя бы одного![1]
– Вы забыли обо мне, милая, – широко улыбнулась мисс Марпл.
Джойс немного растерялась, но быстро нашлась:
– Это замечательно, мисс Марпл. Мне как-то в голову не пришло, что это вас может заинтересовать.
– Это же очень увлекательно, – сказала мисс Марпл. – Особенно в компании таких умных джентльменов. Боюсь, что я не обладаю достаточным интеллектом, но все же годы, проведенные в Сент-Мэри-Мид, позволили мне составить некоторое представление о человеческой природе.
– Несомненно, ваше участие будет весьма ценным, – уважительно заметил сэр Генри.
– Кому же начинать? – спросила Джойс.
– По счастью, среди нас столь достойный человек, как сэр Генри, – сказал доктор Пендер. – Какие же могут быть сомнения?.. – Он оставил фразу незаконченной, многозначительно поклонившись бывшему комиссару.
Сэр Генри помолчал, глубоко вздохнул, закинул ногу на ногу и начал:
– Пожалуй, нелегко подобрать случай, который представил бы для вас интерес. Но вот припоминаю один, который, по-моему, подойдет. Может быть, вам попадалось сообщение об этом деле в газетах год назад. О нем писали как о нераскрытом. Но так случилось, что несколько дней назад объяснение попало ко мне в руки. Факты очень просты. Трое сели поужинать. Среди прочего были поданы консервированные омары. Позднее все трое почувствовали себя плохо. Вызвали врача. Двое поправились, третий умер.
– Ого! – воскликнул Реймонд.
– Как я сказал, факты просты, – продолжал сэр Генри. – Смерть наступила в результате отравления птомаином – так было записано в свидетельстве о смерти, – и тело было предано земле. Но история на этом не кончается.
– Поползли слухи, не так ли? – сказала мисс Марпл. – Обыкновенно всегда так бывает.
– Теперь опишу вам участников этой драмы. Супружеская пара – скажем, мистер и миссис Джоунз. Компаньонка жены, назовем ее мисс Кларк. Мистер Джоунз – коммивояжер фармацевтической фирмы. Интересный мужчина лет пятидесяти. Его жена – ничем не примечательная женщина лет сорока пяти. Ее приятельница мисс Кларк – жизнерадостная женщина под шестьдесят. Ничего особенного в них не было.
Осложнения возникли неожиданным образом.
Накануне злополучного ужина мистеру Джоунзу пришлось ночевать в одной из гостиниц в Бирмингеме. Промокательная бумага на пресс-папье в его номере была совершенно новой, и на следующий день горничная от нечего делать принялась с помощью зеркала читать отпечатавшиеся на ней слова. Несколько дней спустя, когда сообщение о смерти миссис Джоунз появилось в газетах, горничная рассказала своим подругам о том, что ей удалось прочитать: «Полностью зависим от своей жены… когда она умрет, я буду… сотни и тысячи…»
Вы, может быть, помните, что незадолго до того нашумело дело о жене, отравленной мужем. Много ли было нужно, чтобы расшевелить воображение горничных? Мистер Джоунз задумал избавиться от жены и заполучить сотни тысяч фунтов! Оказалось, что у одной из горничных были родственники в городке, где жили Джоунзы. Она написала им о возникших подозрениях. Те сообщили ей, что мистер Джоунз проявлял внимание к дочери местного врача, молодой тридцатитрехлетней женщине. Начал разгораться скандал. Поступила петиция министру внутренних дел. В Скотленд-Ярд посыпались анонимные письма с обвинениями Джоунза в убийстве жены. Мы ни на минуту не сомневались, что это всего лишь деревенские сплетни, но тем не менее с молчаливого общего согласия провели эксгумацию трупа. Это был один из случаев общего и, пожалуй, ни на чем не основанного предубеждения. Но оно, на удивление, оправдалось. Повторная экспертиза установила, что причиной смерти явилось отравление мышьяком. Скотленд-Ярду пришлось потрудиться, чтобы выяснить, откуда мог взяться этот мышьяк.
