— Вы должны потревожить ее. Это очень важно.
— Нет, я не буду…
— Пожалуйста, сделайте сразу же то, о чем я вас прошу.
Когда нужно, голос Люси становился твердым, как сталь. И Флоренс, почувствовав властность, подчинилась.
Через несколько минут послышался голос мисс Марпл:
— Слушаю, Люси.
У Люси вырвался глубокий вздох.
— Вы были совершенно правы, — сказала она. — Я нашла.
— Труп женщины?
— Да. Женщина в меховом пальто. Труп находится в саркофаге в сарае-музее около дома. Что мне делать дальше? Сообщить в полицию?
— Да. Сообщите в полицию. Сейчас же.
— А как остальные? Как вы? Первое, что они захотят узнать, зачем я поднимала без особой причины крышку этого саркофага, которая весит тонны. Мне что-нибудь выдумать? Я могу.
— Нет, — сказала мисс Марпл тихим, но серьезным тоном, — единственно, что нужно, — это рассказать правду.
— И о вас?
— Обо всем.
И вдруг на побледневшем лице Люси промелькнула улыбка.
— Мне ничего не стоит так сделать, — сказала она. — Но я могу себе представить: им это покажется весьма неправдоподобным!
Она положила трубку, подождала немного и позвонила в полицейский участок.
— Я только что обнаружила труп в саркофаге в Длинном сарае в Рутерфорд-холле.
— Что, что?
Люси повторила фразу и, предвидя следующий вопрос, назвала свое имя.
Она поехала обратно, поставила на место машину и вошла в дом. В холле она на мгновение остановилась в раздумье. Потом быстро и решительно кивнула головой и направилась прямо в библиотеку, где мисс Крекенторп помогала отцу решать кроссворд из «Таймса».
— Могу я на минуту оторвать вас, мисс Крекенторп? Мне нужно с вами поговорить.
Эмма посмотрела на нее, и в глазах у нее появилось понимающее выражение. В таком тоне знающая себе цену домашняя прислуга обычно объявляла о своем немедленном уходе.
— Ну-ну, говорите, девушка, выкладывайте, что у вас стряслось? — сказал раздраженно старик Крекенторп.
Люси сказала, обратившись к Эмме:
— Я бы хотела поговорить с вами наедине, если можно.
— Чепуха! — сказал мистер Крекенторп. — Выкладывайте прямо здесь, что хотите сказать.
— Одну минуту, отец, — сказала Эмма, поднявшись и направляясь к двери.
— Все это чепуха. Подождите, потом расскажете, — проворчал со злостью старик.
— Боюсь, что это не может ждать, — ответила Люси.
— Что за наглость, — проворчал мистер Крекенторп.
Эмма вышла в холл за Люси, закрыв за собой дверь.
— Ну, в чем дело? — спросила Эмма. — Если вам кажется, что работы прибавилось из-за мальчиков, я буду вам помогать и…
— О, здесь совсем другое, — сказала Люси. — Я не хотела говорить в присутствии вашего отца, он больной человек, и для него это большой удар. Дело в том, что я обнаружила труп женщины в том большом саркофаге, который стоит в Длинном сарае.
Эмма впилась в нее широко открытыми от изумления глазами.
— В саркофаге? Труп женщины? Это невозможно!
— Это чистая правда. Я уже позвонила в полицию. Скоро они будут здесь.
На щеках Эммы появился чуть заметный румянец.
— Нужно было сначала сказать мне, прежде чем ставить в известность полицию.
— Простите, — сказала Люси.
— Я не слышала, чтобы вы звонили по телефону.
Взгляд Эммы скользнул по телефонному аппарату, стоявшему на столике в холле.
— Я звонила с почты в конце боковой дороги.
— Но как все это странно! А почему не отсюда?
Люси быстро придумала ответ.
— Я боялась, что где-нибудь поблизости мальчики. И если бы я звонила отсюда, из холла, они бы услышали…
— Так… Да… Понимаю… Они уже едут сюда? Я имею в виду полицию?
— Они уже здесь, — сказала Люси, услышав около двери скрежет тормозов автомашины. Дверной звонок гремел по всему дому.
— Я очень и очень сожалею, что вынужден был пригласить вас сюда, — сказал инспектор Бэйкен, выходя из сарая и держа Эмму Крекенторп под руку. Эмма была бледна, она казалась больной, но шла твердой походкой, выпрямившись.
— Я могу поклясться, что раньше никогда в жизни не видела этой женщины.
— Мы вам очень благодарны, мисс Крекенторп. Это все, что я хотел от вас услышать. Вам, очевидно, нужно лечь в постель?
— Я должна идти к отцу. Как только я узнала об этом, я тут же позвонила доктору Куимперу. Сейчас доктор с ним.
Когда они проходили вдоль холла, из библиотеки вышел доктор Куимпер. Этот высокий добродушный общительный человек с обычно бесцеремонными манерами весьма нравился пациентам.
Он и инспектор поклонились друг другу.
— Мисс Крекенторп перенесла это неприятное поручение очень стойко, — сказал Бэйкен.
— Молодец, Эмма, — сказал доктор, похлопав ее по плечу. — Вы умеете делать дела, я это всегда говорил. С отцом все в порядке. Зайдите к нему и немного поговорите. А потом идите в столовую и выпейте рюмочку бренди. Это я прописываю как врач.
Эмма благодарно улыбнулась и пошла в библиотеку.
— А женщина эта с изюминкой, — сказал доктор, глядя ей вслед. — До чего жаль, что она не замужем. Видно, таков удел единственной женщины в семье, где все мужчины. Вторая сестра поступила куда хитрее, она выскочила замуж в семнадцать. А эта женщина действительно хороша собой. Она была бы чудесной женой и матерью.
— А мне кажется, она слишком уж привязана к своему отцу, — сказал инспектор Бэйкен.
— Она не только преданна. У нее есть еще и врожденная способность делать мужчин счастливыми, которой обладают немногие женщины. Ее отцу нравится быть больным, она и не разубеждает его. Так же она ведет себя с братьями. Гедрик считает себя хорошим художником. Она не мешает ему так думать. Этот, — как его там зовут? — Гарольд знает, как сильно она считается с его мнением. Она разрешает Альфреду шокировать ее разными историями о своих похождениях. Да, да, она умная женщина. Ну, ладно. Могу я быть вам чем-нибудь полезен? Хотите, я взгляну, что там сделал с трупом ваш полицейский хирург Джонстон, может быть, я опознаю в ней одну из моих пациенток?
— Да, доктор, хорошо, если бы вы взглянули. Мы хотим опознать ее. Мне кажется, для мистера Крекенторпа в его возрасте это будет слишком сильным потрясением.
— Потрясением? Чепуха! Он никогда не простит ни вам, ни мне, если вы не разрешите ему взглянуть. Он весь в ожидании — это самая невероятная вещь, которая произошла за последние пятнадцать-двадцать лет. Нет, на него это не повлияет.
— Значит, с ним на самом деле не так уж плохо?
— Ему семьдесят два года, — сказал доктор. — Вот и все. У него случаются приступы ревматизма, а у кого их сейчас не бывает? Сам он называет это артритом. После еды у него сердцебиение, что тоже не удивительно — он все относит к болезни сердца. Но он всегда делает то, что хочет. А тот, кто действительно безнадежно болен, уговаривает меня, что абсолютно здоров. У меня много таких пациентов. Пойдемте, посмотрим на труп, хотя это не очень-то приятно.
— Джонстон пришел к заключению, что она умерла недели две-три тому назад.
— Тогда это тем более неприятно.
Доктор стоял у открытого саркофага и смотрел с откровенным любопытством, его профессиональные качества позволяли ему проявлять интерес и к тому, что он называл «неприятным».
— Нет, это не моя пациентка. Я даже не помню, чтобы видел ее где-нибудь в Брэкхемптоне. А она была совсем недурна. Да, здорово ее здесь пристроили.
Они снова вышли на воздух. Затем доктор Куимпер взглянул на всю постройку.
— Нашли ее в этом, — как они его называют? — Длинном сарае, в саркофаге? Фантастично! А кто нашел?
— Мисс Люси Айлесбэроу.
— А, это новая служанка, что помогает в домашних делах! А что она делала около саркофага?
— Об этом, — сказал сухо инспектор Бэйкен, — как раз я и собираюсь ее спросить. А теперь, как нам быть с мистером Крекенторпом? Может быть, вы…
— Я его сейчас приведу.
Мистер Крекенторп, закутанный в платки, пришел в сопровождении доктора.
— Позор! — сказал он. — Настоящий позор. Я привез этот саркофаг из Флоренции в… дайте-ка вспомнить… должно быть, в 1908, а может, в 1909 году.
— Ну, а теперь возьмите себя в руки, — сказал доктор. — Знаете, зрелище не будет приятным.
— Не имеет значения, что я сильно болен. Я должен выполнить свой долг.
Краткий визит в Длинный сарай, тем не менее, затянулся. Мистер Крекенторп вышел из сарая, волоча ноги.
— Никогда не видел ее раньше, никогда в жизни! — сказал он. — Но что все это значит? Настоящий позор! Да, я вспомнил, я привез его не из Флоренции, а из Неаполя. Прекрасное произведение искусства. И какая-то дура забралась сюда, чтобы убить себя.
Вдруг он стал хватать себя за лацканы пальто с левой стороны.
— Это слишком неприятно для меня… Сердце… Где Эмма? Доктор…
