– В данном случае я более прозорлив, чем вы, – сказал я. – Не за себя она тревожится, а за мать.
– Друг мой, – отвечал Пуаро, – как всегда, вы ничего не понимаете. Мадам Добрэй отлично может сама о себе позаботиться, ее дочери нечего о ней тревожиться. Вижу, что раздражаю вас, но рискну тем не менее повториться. Не заглядывайтесь на эту девушку. Она не для вас! Я, Эркюль Пуаро, говорю вам это. Sacre![44] Вспомнить бы, где я видел ее лицо!
– Чье лицо? – удивленно спросил я. – Дочери?
– Да нет, матери.
Заметив удивление в моем взгляде, он многозначительно кивнул.
– Да-да, именно матери. Это было давно, когда я еще служил в бельгийской полиции. Собственно, ее я никогда прежде не видел, но я видел ее фотографию… в связи с каким-то делом. Мне даже кажется…
– Что?
– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, дело было связано с убийством!
Раннее утро следующего дня застало нас на вилле «Женевьева». На этот раз стоявший у ворот грозный страж не препятствовал нам. Мало того, он весьма почтительно взял под козырек, и мы проследовали к дому. Леони, горничная, как раз спускалась по лестнице и, кажется, была расположена немного поболтать.
Пуаро справился о здоровье мадам Рено.
Леони покачала головой.
– Совсем убита горем, бедняжка! Ничего в рот не берет, ну ни крошки! Бледная, как привидение. Просто сердце разрывается смотреть на нее. Вот уж я бы не стала так убиваться по мужу, который изменял мне с другой женщиной!
Пуаро сочувственно покачал головой.
– Конечно, конечно, но что вы хотите? Сердце любящей женщины готово многое простить. И все же – неужели они не ссорились в последние месяцы?
Леони снова покачала головой:
– Никогда, мосье. Никогда не слышала, чтобы мадам перечила мосье или упрекала его – никогда! У нее и характер и нрав просто ангельский… не то что у мосье.
– Вот как? Стало быть, мосье был не ангел?
– Что вы! Когда он гневался, весь дом ходуном ходил. А уж когда они поссорились с мосье Жаком – ma foi! Их было слышно на рыночной площади, так они орали!
– В самом деле? – удивился Пуаро. – И когда же это они так ссорились?
– О, как раз перед тем, как мосье Жаку ехать в Париж. Он чуть не опоздал на поезд. Он выскочил из библиотеки, схватил саквояж, который оставил в холле. Автомобиль был в ремонте, вот ему и пришлось бежать на станцию. Я как раз вытирала пыль в гостиной и видела, как он выскочил: лицо белое-белое, а на щеках аж красные пятна выступили. Ох и злой же он был!
Видно, Леони и самой рассказ доставлял немалое удовольствие.
– А о чем же они спорили?
– Ох, чего не знаю, того не знаю, – снова затараторила Леони. – Правда, крик стоял на весь дом, но уж очень громко и быстро они говорили, это ведь как надо знать по-английски, чтобы понять их! Мосье потом весь день ходил мрачнее тучи! Не знали, как и подойти к нему!
Тут наверху хлопнула дверь, и Леони сразу замолкла.
– Ой, меня ведь ждет Франсуаза! – спохватилась она, вспомнив наконец о своих обязанностях. – И вечно она ворчит, эта старуха.
– Одну минутку, мадемуазель. Скажите, пожалуйста, следователь здесь?
– Они ушли в гараж посмотреть на автомобиль. Мосье комиссар думает, что им могли воспользоваться в ту ночь.
– Quelle idée![45] – пробормотал Пуаро, когда девушка удалилась.
– Вы хотите присоединиться к ним?
– Вовсе нет. Подождем их в гостиной. Надеюсь, хоть там прохладно. Сегодня с утра так и печет.
Однако такое безмятежное времяпрепровождение отнюдь меня не прельщало.
– Если вы ничего не имеете против… – сказал я неуверенно.
– Нисколько. Желаете начать собственное расследование, а?
– Да нет… Мне просто хотелось бы взглянуть на мосье Жиро, если он где-нибудь поблизости. Интересно, как он продвинулся.
– Человек-ищейка, – пробормотал Пуаро, откидываясь в мягком кресле и закрывая глаза. – Сделайте одолжение, мой друг. Au revoir[46].
Я не спеша вышел из дому через парадную дверь. И в самом деле, было довольно жарко. Я свернул на тропинку, по которой мы шли накануне. Мне хотелось самому хорошенько осмотреть место преступления. Однако я пошел не прямо к нему, а свернул в кусты, так чтобы выйти на поле для гольфа несколько правее. Кустарник здесь был значительно гуще, и мне пришлось с трудом продираться сквозь него. Я действовал столь энергично, что, вырвавшись наконец из его цепких объятий, с размаху налетел на девушку, которая стояла спиной к живой изгороди.
Она сдавленно вскрикнула, что было вполне естественно, но и у меня невольно вырвался возглас удивления – незнакомка оказалась моей попутчицей Сандрильоной!
Мы изумленно уставились друг на друга.
– Это вы! – в один голос воскликнули мы с ней.
Девушка первой пришла в себя.
– Вот так штука! – сказала она. – Что вы здесь делаете?
– А вы? – не растерялся я.
– Когда я с вами распрощалась позавчера, вы, точно пай-мальчик, спешили домой, в Англию.
– А когда я с вами распрощался, – возразил я, – вы, как пай-девочка, спешили домой вместе со своей сестрой. Кстати, как поживает ваша сестра?
Она одарила меня улыбкой, блеснув прелестными зубками.
– Как это мило с вашей стороны вспомнить о моей сестре! Благодарю, с ней все в порядке.
– Она здесь, с вами?
– Она осталась в городе, – ответила кокетка, задрав хорошенький носик.
– Не верю я ни в какую сестру, – засмеялся я. – Это же просто вылитая миссис Харрис![47]
– А вы помните, как зовут меня? – спросила она с улыбкой.
– Сандрильона. Но, может быть, вы все же назовете мне ваше настоящее имя, а?
Глядя мне в глаза с лукавой улыбкой, она покачала головой.
– А почему вы здесь, тоже не скажете?
– О-о! Представьте себе – отдыхаю, или вы полагаете, что артистам это не по карману?
– Дорогой курорт на морском побережье во Франции?
– Не так уж он дорог. Надо только уметь устроиться.
Я пристально посмотрел на нее.
– И все-таки еще позавчера у вас и в мыслях не было ехать сюда!
– Жизнь порой преподносит нам разные неожиданности, – назидательно изрекла Сандрильона. – Ну вот, я, кажется, достаточно рассказала о себе, и хватит с вас! Пай-мальчики не должны быть слишком любопытны. А вот вы все еще не сказали, что вы-то тут делаете?
– Помните, я говорил вам, что у меня есть близкий друг – детектив?
– Ну и что же?..
– Вы, наверное, слышали о преступлении здесь… на вилле «Женевьева»…
Она уставилась на меня. Глаза у нее сделались огромные и круглые.
– Вы что, хотите сказать… вы здесь в связи с этим?
Я кивнул. Сомнений быть не могло – мне сильно повезло. По тому, как она смотрела на меня, я понял, что сразу вырос в ее глазах. Некоторое время она молчала, не сводя с меня взгляда. Потом решительно тряхнула головой.
– Ну, это просто потрясающе! Проводите меня туда. Хочу своими глазами увидеть все эти ужасы.
– То есть как это?
– Именно так, как вы слышали. Господи, разве я не говорила вам, я ведь просто помешана на преступлениях? Я уже несколько часов тут вынюхиваю. И надо же, такое везенье! Прямо на вас налетела! Идемте же, покажите мне все поскорее.
– Послушайте… подождите минутку… Я не могу. Туда никого не пускают. Такие строгости…
– Но ведь вы и ваш друг, вы же шишки там, правда?
Мне не хотелось признаваться, что уж я-то совсем не «шишка».
– Не понимаю, почему вы так рветесь туда, – заметил я нерешительно. – И что, собственно, вы хотите увидеть?
– О, все! Место, где это случилось, орудие убийства, самого покойника, отпечатки пальцев, ну и все остальное. Какая удача привалила! Оказаться прямо на месте убийства! Такие впечатления, мне их на всю жизнь хватит.
Я отвернулся от нее – меня слегка подташнивало. Во что превратились женщины в наше время? Кровожадность этой юной особы вызывала у меня отвращение.
– Не понимаю, чего вы задаетесь? Подумаешь, нежности какие! – заговорила вдруг юная леди. – Хватит вам важничать! Когда вас пригласили сюда, вы что, тоже нос воротили – грязное, мол, дело, прошу меня не впутывать и все такое, да?
– Нет, но…
– А если бы вы здесь отдыхали, как я, например, неужели вам не захотелось бы все самому выведать? Уверена, еще как захотелось бы.
– Но я ведь мужчина. А вы… вы – девушка.
– По-вашему, если я девушка, значит, должна прыгать на стул и визжать при виде мыши. Ну и представления у вас, допотопные какие-то. Но все-таки вы отведете меня туда, правда? Понимаете, это, может быть, очень важно для меня.
– Каким образом?
– Вы же знаете, репортеров туда не пускают. А я могла бы за эту сенсацию сорвать хороший куш в одной газетке. Вы даже не представляете, сколько они платят за такие вот секретные сведения.
Я мучился сомнениями. Но тут она вложила мне в руку свои маленькие нежные пальчики.
– Ну пожалуйста… Очень вас прошу.
Я сдался. Честно признаться, роль экскурсовода в данном случае представлялась мне даже не лишенной приятности.
