– Есть, сэр. Мне позвонить из комнаты Хака или спуститься в кабинет?
– Не имеет значения. Как хочешь.
– Если полицейские начнут вдаваться в подробности относительно моих действий, должна ли память изменить мне где-то ещё, помимо эпизода с обнаружением трупа?
– Нет. Все остальное как было.
– Включая и то, каким образом я сюда попал?
– Да. Ступай же, чёрт возьми.
И я пошёл.
Когда мы покидали собрание в комнате Хака, чтобы пойти «переговорить» со своим клиентом, было без двадцати десять. В четверть первого, больше двух с половиной часов спустя, мы снова сидели в этой же комнате, на сей раз в несколько расширенном составе.
Все это время в доме, который построил отец Германа Луэнта и где самого Германа в конце концов безжалостно отправили на тот свет, двенадцать квалифицированных служителей закона, включая заместителя полицейского комиссара и двух помощников окружного прокурора, разыгрывали профессиональный спектакль. Я стал свидетелем лишь малой его части, так как почти все эти 155 минут провел наверху в швейной, отвечая на вопросы и поясняя предшествующие ответы, но я не сомневался, что действие развертывалось профессионально, ибо не раз видел подобное представление прежде. На мой вкус, оно было даже слишком профессиональным: в процессе допроса я не отказался бы разок-другой перекинуться парой слов с Вульфом, но мне этого не позволили. Нас предусмотрительно развели по разным комнатам, поэтому с девяти сорока пяти и до четверти первого, когда сержант Пэрли Стеббинз зашёл в швейную, чтобы сопроводить меня в комнату Хака, я не имел от Вульфа никаких вестей.
Состав действующих лиц был тем же, но все они выглядели заметно осунувшимися. Сам Хак, по-прежнему в галстуке бабочкой и коричневом пиджаке, казался таким измочаленным, что я даже удивился, почему полицейские не проявили большей обходительности с человеком, обладающим такими огромными деньгами, воспользовавшись в качестве благовидного предлога его болезнью. Также было похоже, что Пол Тейер выказал избыток темперамента, и его пришлось успокаивать. Его галстук съехал на сторону, волосы были взъерошены, а по бокам стояли полицейские. Очевидно, женщины в целом перенесли экзекуцию несколько лучше мужчин, но и на них события отразились не лучшим образом. Миссис О'Ши сидела прямо, сверля холодными голубыми глазами расположившегося рядом с Вульфом инспектора Кремера. Когда мы с Пэрли вошли, она даже не удостоила нас взглядом. И будь я проклят, если мисс Рифф и мисс Марси не держались за руки! Они примостились бок о бок на диване, который делили с помощником окружного прокурора Мандельбаумом и заместителем комиссара полиции Бойлом.
Следует отдать должное Вульфу. Он занимал все то же большое кресло, что и прежде, хотя на сей раз ему пришлось его отвоевывать без моей помощи. Он не казался утомленным. Когда я вошёл, и мы встретились с ним взглядом… О-о, ну и дела! – подумал я. Я хорошо знал этот взгляд. Вульф готовился выкинуть какой-то финт.
– Арчи! – бросил он мне.
– Да, сэр.
– Сядь. Я сказал мистеру Кремеру, что хочу уйти домой, и в качестве выкупа предложил сделать несколько комментариев о событии, настояв на твоём присутствии. Ты, конечно, ответил на все вопросы и предоставил всю информацию, которой располагал?
– Да, сэр.
– Я тоже. Подвинь свой стул, ты загораживаешь мне мистера Тейера. Вот так нормально. Мистер Кремер, я мог высказать все это гораздо раньше – по сути, сразу же после вашего прибытия, – но вы не были готовы меня слушать, и кроме того, существовала вероятность, что ваши люди обнаружат нечто, что поставит под сомнение или даже перечеркнет мои выводы. Не знаю, возможно, так и случилось, поэтому мне необходимо задать несколько вопросов.
Слова Вульфа отнюдь не вызвали восторга у инспектора Кремера. На его круглом красном лице читалось явное недовольство.
– Вы не говорили, что хотите задать вопросы, – проскрежетал он. – Вы сказали, что у вас есть комментарии. Иными словами, что вы знаете, кто убил Луэнта.
– Да, знаю, если только вы сами не знаете лучше меня. Для выяснения этого и предназначены мои вопросы. Вы готовы предъявить кому-либо обвинение?
– Нет.
– Вы нашли подходящее, на ваш взгляд, орудие убийства?
– Нет.
– Есть ли у вас какие-либо улики, исключающие предположение, что Луэнта убили где-то ещё, после чего его тело было доставлено в комнату и там брошено?
– Нет.
– Есть ли у вас улики, указывающие на какое-то место в доме, как на место, где было совершено убийство?
– Нет.
– Есть ли у вас основания, явные или косвенные, считать кого-либо из этих людей вне подозрения?
– Нет.
– Как долго вы намерены это терпеть, инспектор? – вмешался с дивана Бойл.
– Вы имели возможность сделать так, чтобы это не начиналось, – сухо заметил Вульф. – Итак, комментарий. Почти нереально, чтобы Луэнт был убит там, где найден его труп. Удар, повлекший мгновенную смерть, не могли нанести в узком проходе, поскольку его направление – снизу вверх. Следы борьбы отсутствуют, коврик даже не сдвинут, и мне не верится, что удар такой силы мог быть нанесен…
– Ясно! – прорычал Кремер. – Нам и самим не верится.
– Значит, вы тоже думаете, что он был убит где-то в другом месте?
– Да.
– Но не знаете где?
– Нет.
– Послушайте, Вульф, что здесь, по-вашему? Викторина «счастливый случай»? – взорвался Мандельбаум.
Вульф это проигнорировал.
– Комментарий номер два. Если Луэнта убили где-то в другом месте, то зачем было перетаскивать труп? Вероятно, преступник не хотел, чтобы тело обнаружили на месте убийства. Каким образом его переместили? Это действительно вопрос. Для вертикальных передвижений существует лифт, но как к лифту и как от лифта? Должны были остаться следы, и вы их, конечно же, искали. Успешно?
– Нет.
– Значит, труп не волокли. Перенесли на руках? Но кто? Ни одна из женщин для этого не подходит. Хотя Луэнт был недомерком, он весил больше сорока килограммов. Мистер Хак? Установлено, что ноги способны держать его, да и то без поклажи, всего несколько шагов. Тогда мистер Тейер, ведь больше некому. Тут возникает ещё один вопрос, который мне нужно задать вам, мистер Кремер. Зачем мистеру Тейеру было убивать мистера Луэнта?
– Не имею понятия.
– У вас нет даже предположений?
– В настоящее время нет.
– У меня тоже. Но есть и другой повод, чтобы, по крайней мере временно, снять с него подозрение: он не сумасшедший. Только сумасшедший стал бы среди бела дня таскать взад-вперёд по коридору труп только что убитого им человека, подвергая себя опасности быть замеченным. Нет, из этого можно заключить, что труп не волокли и не несли. Остается только один…
– О Боже!
Это воскликнул я. Не так уж часто я позволяю себе перебивать Вульфа, когда он раскочегарится и мчит под всеми парами, но на сей раз прозрение наступило так внезапно, что я даже не заметил, как это у меня вырвалось. Взгляды собравшихся устремились на меня, и Вульф, повернув голову, осведомился:
– В чем дело, Арчи?
– Я лучше подожду, – пробормотал я.
– Ждать больше некогда. В чем дело?
– Ничего особенного, просто я вдруг понял, что собственными глазами видел убийцу в момент транспортировки трупа. Я стоял и смотрел, как он переправляет его, и мы даже обменялись парочкой фраз. Не хочу хвастать, но разве я не прав?
– Что ж, весьма вероятно, что прав…
– Чертовски своевременное прозрение, – подколол меня сержант Стеббинз.
– Встаньте-ка лучше рядом с мистером Хаком, – попросил его Вульф. – В его кресле может быть спрятано все что угодно, в особенности под покрывалом, и я не…
– Минутку, Вульф. – Мандельбаум покинул диван и теперь вышагивал по комнате. – Если вы располагаете уликами против кого-либо, в том числе против мистера Хака, мы хотели бы сперва с ними ознакомиться.
– Этот человек, – произнес Хак срывающимся голосом, – пытался выманить у меня сто тысяч долларов!
– И с успехом, – объявил Вульф. – Я совершенно уверен, что не смог бы их получить, если бы…
Он замолчал, насторожившись. Остальные, включая меня, тоже насторожились. Пэрли Стеббинз, знавший Вульфа многие годы, незаметно приблизился к сидящему в кресле Хаку и встал возле него справа. Хак вдруг задергал головой и зарычал на него в приступе бешенства:
– Убирайтесь!
Это было такое отвратительное рычание, что испуганный Мандельбаум, забыв о Вульфе, уставился на Хака. Пэрли, на которого в своё время рычали и не такие, как Хак, остался неподвижен.
– Я обещал комментарии, а не вещественные доказательства, – напомнил Вульф. – Кстати, вот ещё один, объясняющий положение и характер раны на голове мистера Луэнта, а также направление нанесенного удара. Предположим, что я – мистер Хак. Я сижу в кресле-каталке в своём кабинете, уже начало шестого, и со мной мой шурин, Герман Луэнт. Я решил, что он должен умереть, так как представляет для меня смертельную опасность. Он нанял Ниро Вульфа, частного сыщика, который не растрачивает времени и таланта по пустякам, и затеял среди моих домочадцев расследование под предлогом слишком абсурдным, чтобы быть истинным. Я не только знаю, что моя жена не оставила бы брату денег втайне ото всех, но уверен, что он и сам знает: она бы никогда этого не сделала. Вдобавок в беседе с экономкой, секретаршей и сиделкой помощник Вульфа Гудвин якобы в шутку высказал предположение, что одна из них отравила мою жену. Мне сообщили об этом. Выяснить, кто именно, вы могли во время сбора показаний.
