Сыщик записал фамилию и ушел.
— А теперь, — инспектор еще раз пробежал глазами то, что набросал на бумаге, — если Ясуда действовал преднамеренно, то с какой целью?
Он закурил сигарету. Его мысль была ясна: если человек делает что-либо преднамеренно, значит, это ему выгодно по тем или иным причинам. Зачем нужны были Ясуда свидетели, видевшие, как Саяма и О-Токи садились в экспресс «Асакадзэ»?
— Ему нужны были третьи лица, так сказать, «посторонние» очевидцы, — подумав немного, сказал Михара.
— Третьи лица?
— Да, вероятно, обстоятельства складывались так, что свидетельства самого Ясуда было недостаточно.
— То есть ты хочешь сказать, что сам Ясуда в этом деле не мог быть таким третьим лицом?
— Так получается, — Михара посмотрел прямо в глаза инспектору, словно говоря: «А как же иначе!»
— Ладно, попробуем подвести итоги, — Касаи, очевидно, хотел еще раз проверить свои собственные мысли. — Саяма и О-Токи покончили с собой, как влюбленные. Это произошло недалеко от Хаката. Они вдвоем уехали с Токийского вокзала. Ясуда видел их, когда они садились в поезд, и показал их двум женщинам. Таким образом, «создал» так называемых «посторонних» очевидцев. Странно, не правда ли?
Михара понял, на что намекает инспектор, — зачем нужны очевидцы, если двое влюбленных собираются покончить с собой? Если Ясуда не обычный случайный свидетель, то какую роль он сыграл в этом самоубийстве? Это было неясно.
— Не знаю, но что-то тут есть.
— Разумеется, есть, — кивнул Касаи. — Когда проанализируешь факты, то все они указывают на преднамеренность действий Ясуда. Но цель, цель! Какова цель? Пока мы этого не знаем.
— Но если удастся точно установить, что действия были преднамеренными, мы докопаемся и до цели.
— Верно, — ответил инспектор. Они переглянулись, отлично понимая друг друга.
— А ты понимаешь, почему Ясуда издали показал официанткам отъезжающих, воспользовавшись этими четырьмя минутами? Ведь можно было пройти прямо на ту платформу, где стоял экспресс.
— Конечно, понимаю. Ведь с пятнадцатого пути отбывают поезда дальнего следования. Если бы Ясуда пошел прямо туда, это было бы неосторожно. Гораздо более естественно смотреть с платформы тринадцатого пути. Ведь он сказал, что едет в Камакура. Все продумал.
Касаи улыбнулся, соглашаясь.
— Да, кстати, наш сотрудник беседовал с проводником, который обслуживал экспресс «Асакадзэ» 14 января.
Михара подался вперед.
— К сожалению, опрос ничего не дал. Проводник не помнит, пустовало ли какое-нибудь место. Говорит, давно было, запамятовал. Тупица! Если бы он пошевелил мозгами, мы узнали бы, где сошла О-Токи.
1
Когда Киити Михара утром пришел на службу, инспектор Касаи был уже там.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — Касаи поднял голову. — Подойди-ка сюда на минуточку. Ну как, отдохнул хоть немного после командировки? — спросил он, отхлебывая чай из огромной чашки.
— Да. Ведь уже двое суток прошло. На бессонницу я не жалуюсь, за две ночи выспался, — смеясь, ответил Михара.
— Конечно, по всем правилам полагалось бы дать тебе на денек отпуск. Но потерпи, уж очень время горячее.
— Нет-нет, благодарю вас, я в отличной форме.
— Так вот, насчет Тацуо Ясуда, — инспектор перешел к делу. — Да ты присядь.
Михара сел напротив начальника.
— Проверка показала, что он довольно-таки основательно связан с министерством. Правда, количество его поставок не слишком велико, но что-то уж слишком благосклонен к нему заведующий сектором Есио Исида.
— Что?! Есио Исида?!
Михара поразился: Исида — один из столпов министерства. Он возглавлял как раз тот отдел, который был замешан в деле о взяточничестве. В министерстве его считали умным, способным работником, однако негласная проверка показала, что Исида — человек подозрительный.
— Да, между ними очень тесные отношения. Интересные сведения.
Михара вспомнил вчерашнюю встречу с Тацуо Ясуда. Бесспорно, он человек с острым умом, это видно сразу. А глаза — о, эти приветливые глаза видят насквозь! Такой своего не упустит. Его самоуверенность действует на окружающих подавляюще. Михара вчера почувствовал, что он из тех, кого голыми руками не возьмешь. Подобному типу в самом деле ничего не стоит вкрасться в доверие к начальнику сектора вроде Есио Исида.
— А не удалось ли выяснить, в каких отношениях был Ясуда с покойным Саяма?
— Я как раз об этом думал. Нет, здесь, кажется, нет ничего подозрительного, — ответил Касаи. — Конечно, какая-то связь существовала. Саяма ведь был помощником начальника отдела и неплохо справлялся со своими обязанностями. Но проверка показала, что их отношения не шли дальше деловых. Никаких данных о большей близости нет.
Касаи протянул Михара пачку сигарет. Он взял одну, закурил.
— Ну что, попробуем копнуть Ясуда? — инспектор придвинулся к Михара — так он делал всегда, когда испытывал к чему-либо особый интерес.
— По-моему, это необходимо. Во всяком случае, очень хочется, — ответил Михара, глядя в хитро поблескивавшие глаза начальника.
— Вопрос случайности и необходимости? — пошутил Касаи. У него, очевидно, было хорошее настроение.
— Здесь имела место преднамеренность и только преднамеренность. Эти четыре минуты были использованы преднамеренно. Слишком уж малое время для случайности.
— «Если удастся установить, что действия были преднамеренными, то можно докопаться и до их цели», — так, кажется, ты вчера сказал?
— Да, так.
— То есть Ясуда было мало видеть собственными глазами отъезжающих Саяма и О-Токи. Потребовались еще очевидцы. Все получилось очень естественно, слишком уж естественно для случайности. Так?
— Я думаю, так.
— Правильно. Я с тобой согласен. Что ж, берись за дело. Обдумай все хорошенько. Даю тебе полную свободу.
Михара смял сигарету о край пепельницы. Слегка поклонился.
— Есть. Не отступлюсь, пока не соберу всех доказательств.
Но инспектору, кажется, не хотелось сразу отпускать Михара.
— А с какого конца думаешь начать? — спросил он как бы между прочим. Но тон его был серьезным.
— Сначала выясню, где был и что делал Ясуда в течение трех дней, 19, 20 и 21 января.
— В течение трех дней, значит. Гм, трупы самоубийц были обнаружены на Касийском взморье утром двадцать первого, следовательно, проверишь, что он делал в этот день и в течение двух предыдущих. Но, кажется, нужно два дня, чтобы покрыть расстояние от Токио до Кюсю и обратно.
— Да. Пожалуй, и двадцать второе число придется прихватить.
— Сколько времени идет обычный поезд от Токио до Хаката?
— Чуть больше двадцати часов. А экспресс типа «Асакадзэ» — семнадцать часов двадцать пять минут.
— Значит, только на дорогу требуется около сорока часов… — Инспектор задумался…
2
Михара снова сидел в приемной Ясуда. Девушка, подавшая чай и печенье, сказала, что Ясуда-сан сейчас говорит по телефону и просил его подождать. Он долго не появлялся. Михара разглядывал натюрморт, висевший на стене. «Однако деловые разговоры отнимают много времени», — подумал помощник инспектора. В этот момент в дверях появился Ясуда.
— Простите, заставил вас столько ждать! — сказал он, широко улыбаясь.
Как и вчера, Михара почувствовал, что этот человек его подавляет.
— Это вы простите, что так часто приходится вас беспокоить, — сказал он, приподнимаясь.
— Ну что вы! Жаль, что задержал вас. Разговаривал по телефону, — в глазах Ясуда появилось снисходительное выражение.
— Видно, дела у вас идут хорошо. От души рад.
— Благодарю. Но сейчас как раз был не деловой разговор. Звонил домой, в Камакура.
— A-а, с супругой беседовали? — Михара вспомнил, что жена Ясуда живет в Камакура.
— Нет, с женщиной, которая за ней ухаживает. В последнее время болезнь жены обострилась, а я не могу каждый день ездить в Камакура. Вот и приходится по междугородному справляться о ее состоянии, — Ясуда продолжал вежливо улыбаться.
— Трудно вам приходится!
Ясуда поклонился.
— Ясуда-сан, — Михара старался держаться как можно проще, — вот я сегодня опять к вам с вопросами.
— Я вас слушаю. — Делец был абсолютно спокоен.
— Мне хотелось узнать… Правда, прошло уже много времени, и, может быть, вы не помните… Так вот, были ли вы в Токио с 20 по 22 января? Я спрашиваю об этом просто для сведения.
Ясуда засмеялся.
— Так я вам и поверю! Небось подозреваете меня в чем-нибудь?
— Ну что вы! Просто для сведения.
Михара сказал это умышленно, рассчитывая, что Ясуда тут же свяжет его вопрос с самоубийством Саяма. Однако лицо Ясуда оставалось непроницаемым.
