— Самое главное, — говорил мистер Сэндел, — что по возвращении в Англию он вообще почти ни с кем не виделся. Это радует в том смысле, что дает основания ему верить. Он живет в этой комнате со дня прихода «Филадельфии»; ему не приходило писем, и никто его там не навещал. Из окон комнаты, в которой живет хозяйка дома, видна входная дверь, и ей совершенно нечего делать, кроме как следить за своими жильцами. Она знает о них всю подноготную. Кроме того, она имеет привычку подстерегать почтальона, чтобы узнать, кому пришли письма. Она не очень лестно, но весьма точно описала меня нашему агенту. Так что, если бы у него бывали посетители, уж она бы их не пропустила. Правда, его целыми днями не было дома, — но какой молодой человек сидит дома с утра до вечера? У него вообще нет друзей. Нельзя даже заподозрить существование какого-нибудь сообщника.
Брет с готовностью приходил в контору, когда его вызывали, и подробно отвечал на вопросы. С согласия Беатрисы на одном таком допросе присутствовал Кевин Макдермотт, и даже на Кевина юноша произвел впечатление. «Меня поразило не столько то, как легко он отвечает на вопросы, — сказал он потом мистеру Сэнделу, — все самозванцы бывают великолепно натасканы — сколько его облик и манера держаться. Должен признаться, что он совсем не такой, каким я его себе представлял. У судебного адвоката вырабатывается нюх на несчастных людей. А тут я в полном недоумении. Он не похож на афериста, хотя в целом эта история очень пахнет аферой».
И вот настал день, когда мистер Сэндел объявил Беатрисе, что фирма «Коссет, Тринг и Ноубл» готова признать права этого человека, Патрика Эшби, старшего сына Уильяма Эшби, на имение и наследство, оставленное ему матерью. Конечно, еще нужно будет оформить множество всяких документов, поскольку он официально считается умершим восемь лет тому назад. Но никаких затруднений тут не ожидается. По мнению фирмы, ничто не мешает ему ехать домой в Лачет.
Теперь Беатрисе надо было рассказать обо всем детям.
Сначала она хотела поговорить наедине с Саймоном, но потом решила, что не стоит его как-то выделять. Лучше считать само собой разумеющимся, что, как и все остальные, Саймон будет рад узнать, что его брат жив.
Беатриса поведала детям эту новость в воскресенье после обеда.
— Мне надо вам кое-что сказать, — начала она, — что-то невероятное и в то же время замечательное.
Затем она рассказала все по порядку. Оказывается, Патрик вовсе не покончил с собой, как они считали. Он просто убежал из дома. А теперь он вернулся. Пока он живет в Лондоне: надо, чтобы адвокаты официально признали его Патриком Эшби. Ему не составило особого труда это доказать. На днях он приедет домой в Лачет.
Беатриса старалась не смотреть на их лица — ей было легче говорить в пространство, как бы отрешившись от окружающих. Но когда она замолчала и наступила ошарашенная тишина, она взглянула на Саймона — и не узнала его. Он был бледен, как полотно, лицо его как-то съежилось, а глаза горели бешеным огнем. Беатриса поспешно отвела взгляд.
— Как это понимать: деньги, которые причитались Саймону, теперь достанутся этому новому брату? — со своей обычной резкой прямотой спросила Джейн.
— По-моему, он поступил ужасно, — проговорила Элеонора.
— В каком смысле?.
— Убежать и оставить нас всех в горе: мы же считали, что он умер.
— Он не думал, что мы так поймем его записку.
— Это неважно. Сколько лет он не давал о себе знать? Семь? Почти восемь. А потом вдруг заявляется и ждет, чтобы мы ему обрадовались.
— Он тебе понравился? — спросила Сандра.
— В каком смысле? Внешне? — На этот раз Беатриса была рада, что Сандра, как всегда, интересуется житейскими подробностями.
— Ну да, он симпатичный? И как он говорит — как мы или с ужасным американским акцентом?
— Он очень красивый юноша, и у него нет никакого акцента.
— А где он был все это время? — спросила Элеонора.
— В основном в Мексике и в Соединенных Штатах.
— В Мексике! — воскликнула Сандра. — Как романтично! А что он носит на голове? Матросскую бескозырку?
— Бескозырку? Разумеется, нет. Он носит шляпу, как и все.
— Сколько раз ты его видела, тетя Беа? — спросила Элеонора.
— Только один раз. Несколько недель тому назад.
— А почему ты нам тогда ничего не сказала?
— Мы решили подождать, пока адвокаты установят его личность и он сможет вернуться домой. Не ехать же нам всем было в Лондон, чтобы на него посмотреть.
— Пожалуй, что так. Но Саймон, наверно, захотел бы с ним повидаться. Правда, Саймон? А мы бы уж подождали. Все-таки Патрик его брат-близнец.
— Я не верю, что это Патрик, и никогда не поверю, — отчетливо проговорил Саймон. В его голосе звучала такая злоба, что уж лучше бы он закричал.
— Почему же, Саймон? — спросила Элеонора.
Беатриса не знала, что сказать. Хотя она и опасалась реакции Саймона, такого она не ожидала.
— Но, Саймон, тетя Беа его видела! Она его узнала!
— Тетя Беа решила, видимо, усыновить какого-то проходимца.
Нет, такого Беатриса никак не ожидала.
— Саймон, его усыновила адвокатская контора «Коссет, Тринг и Ноубл». Ты не станешь отрицать, что они не склонны поддаваться эмоциям. Если бы было хоть малейшее основание сомневаться, что он — Патрик, они бы его откопали. Они проверили каждый его шаг за эти восемь лет — с того самого дня, как он уехал из Англии.
— Разумеется, этот человек где-то жил и что-то делал все эти годы, и тут все сойдется. Но почему они считают, то он — Патрик?
— Ну, во-первых, он как две капли воды похож на тебя.
Саймон опешил.
— Как две капли воды? — пробормотал он.
— Да. Он даже больше похож на тебя сейчас, чем был в тринадцать лет.
Белая окаменевшая маска постепенно опять становилась похожей на живое человеческое лицо. Но теперь у Саймона был ошарашенный вид, как у боксера, побывавшего в нокауте.
— Саймон, дорогой, поверь, это — Патрик, — сказала Беатриса.
— Нет! Я знаю, что это не Патрик. Вам всем морочат голову!
— Но откуда ты это знаешь? — спросила Элеонора. — Я понимаю, что тебе нелегко, но нам всем будет нелегко заново привыкать к Патрику. Зачем же кричать, что это не он. Так уж случилось, и никуда от этого не денешься. Ты только себе делаешь хуже, отказываясь смириться с этим фактом.
— Как этот… этот тип, который называет себя Патриком, попал в Мексику? Как он уехал из Англии? Когда? На чем?
— Он уехал из Вестовера на судне, которое называется «Айра Джонс».
Саймон, похоже, не поверил; он пожал плечами и переспросил:
— Из Вестовера? Кто это говорит?
— Он сам это говорит. И по записям в портовом журнале это судно действительно отплыло из Вестовера в тот вечер, когда пропал Патрик.
На это Саймон не нашел что сказать, а Беатриса продолжала.
— Все, что он делал с этого момента, было тщательно проверено. Гостиница в Нормандии, куда он нанялся работать, больше не существует, но они нашли судно, на котором он отплыл из Гавра. Капитан и команда опознали фотографии Патрика. И так далее — до самого возвращения в Англию. До того дня, как он вошел в кабинет мистера Сэндела.
— Так он с этого начал? — спросила Элеонора. — Пришел к мистеру Сэнделу?
— Да.
— По-моему, это окончательно доказывает, что он на самом деле Патрик. И в конце концов, если бы это был не Патрик, его легко было бы поймать на какой-нибудь ошибке. Спросить что-нибудь о нас, о порядках в нашем доме.
— Нет, это не Патрик!
— Саймон, дорогой, у тебя просто это не укладывается в сознании, — сказала Беатриса. — Элеонора права — тебе нелегко будет привыкнуть к мысли о его возвращении. Но когда ты с ним встретишься, тебе станет легче. Легче признать его за брата. Он бесспорно Эшби, и он так похож на тебя.
— Патрик вовсе не был так уж похож на меня.
Тут вмешалась Элеонора:
— Он был очень даже похож на тебя, Саймон. Очень. Вы же близнецы.
— Если бы я убежала из дома и вернулась через несколько лет, ты бы меня признала, Джейн? — спросила Сандра.
— Несколько лет ты бы не выдержала, — ответила Джейн.
— Почему?
— Ты бы тут же прибежала обратно.
— Зачем?
— Чтобы посмотреть, как мы тут все переживаем.
— А когда он сюда приедет, тетя Беа? — спросила Элеонора.
— Во вторник. По крайней мере, мы так договорились. Но, если хотите, можно отложить — пока вы не свыкнетесь с этой мыслью. То есть… — Беатриса взглянула на Саймона. У него был огорошенный и прямо-таки больной вид. В своих худших предчувствиях Беатриса не представляла себе такой реакции с его стороны.
— Если ты воображаешь, что я когда-нибудь свыкнусь с этой мыслью, то ты ошибаешься, — заявил Саймон. — Мне все равно, когда этот тип объявится. Я уверен, что это — самозванец, и я никогда не признаю его за Патрика.
