– Мы выяснили, – подтвердил Кремер. – Это была мисс Рифф.
Вульф иронически усмехнулся:
– Прекрасно. Итак, я решил, что шурин что-то заподозрил относительно кончины своей сестры и, следовательно, представляет для меня смертельную опасность. Для полноты картины добавлю: опасность заключалась в открытии факта, что я отравил свою жену – его сестру, – подмешав яд в тарелку с артишоками. Целью, конечно же, было завладеть ее миллионным состоянием. Мистер Хак, очевидно, не может доказать, что Луэнт не входил в его кабинет между шестнадцатью и семнадцатью часами?
– Нет. В половине пятого он посылал за ним мисс Рифф. Он говорит, что Луэнт пробыл у него десять минут и затем ушел.
– Мисс Рифф присутствовала при их разговоре?
– Нет. Она уходила из дома по поручениям.
Вульф кивнул.
– Великолепно. Справедливости ради, мистер Кремер и джентльмены, хочу заметить, что у меня было по сравнению с вами одно крупное преимущество. Вы ведь не видели, как мистер Хак передвигается на своей колеснице, не так ли?
Они ответили, что нет.
– Я тоже не видел, но мистер Гудвин мне это описал. Зрелище, я вам скажу, впечатляющее. Именно его описание и послужило отправной точкой для моих выводов. В настоящий момент мистер Хак, похоже, не горит желанием продемонстрировать свою машину. Что ж, это можно будет сделать позднее. Теперь вернемся назад: итак, я – мистер Хак, я сижу в своем кресле, в своем кабинете. Время приближается к пяти. – Вульф вытащил из кармана носовой платок и скомкал его в правой руке. – Это – пресс-папье, тяжелый шар из зеленого мрамора, я просто приготовил его. Оно здесь, на полочке моего кресла прижимает какие-то бумаги. Теперь ты, Арчи, – мистер Луэнт. Встань, пожалуйста, напротив меня... впрочем, можешь и сидеть. Чуть ближе, так более естественно. Теперь я поднимаю правой рукой пресс-папье, левой беру бумагу, чтобы показать тебе, но листок выскальзывает у меня из пальцев и падает на пол. Естественно, прежде чем послать за тобой, я потренировался, чтобы уронить его как можно более естественно. Ты наклоняешься, чтобы подобрать его – ты делаешь это не задумываясь, ведь я калека, – и в этот момент я бью тебя пресс-папье.
Я нагнулся, и он легонько хлопнул меня по затылку. Я не собирался прикидываться, падая замертво, но и распрямляться сразу тоже не годилось, поэтому я ограничился тем, что опустился на колени.
– Господи спаси, – пробормотала миссис О'Ши в мертвой тишине.
Вульф продолжал:
– При таком положении – я сижу, ты склонился – удар как раз приходится на череп снизу вверх. Теперь мне нужно двигаться так быстро, как позволяет моя физическая неполноценность. Двадцать секунд мне достаточно, чтобы убедиться: второго удара не требуется, ты мертв. Выше пояса я здоровый и сильный, и еще через двадцать секунд ты уже лежишь, переброшенный через мои колени и прикрытый пледом, без которого я никогда не показываюсь. Я нажимаю кнопку, берусь за рычаг. Мне нужно перевезти тело на другой этаж. Это, конечно, риск, но я вынужден на него пойти.
– Но где улики, черт возьми? – прорычал Мандельбаум.
– Вы их отыщете, и чем скорее, тем лучше, – ответил Вульф. – Начните с выяснения, подходит ли пресс-папье по форме ко вмятине на черепе. Думаю, вы обнаружите, что подходит. Исследуйте клетчатый плед, служивший покрывалом при транспортировке трупа, – вы обнаружите на нем волосы с головы Луэнта. Вы уже пришли к выводу, что Луэнта убили не в его комнате. Что ж, попробуйте объяснить, как был переправлен труп, если не при помощи кресла мистера Хака. Признаться, очень жаль, что, когда мистер Гудвин стоял у двери в комнату Луэнта и смотрел, как мистер Хак, появившись в своем кресле из лифта, направляется к себе в комнату, уже вечерело и освещение в коридоре было тусклым. У Гудвина острое зрение, и при более ярком свете он, вероятно, заметил бы, что бугор под пледом неестественно велик. Конечно, появление Гудвина вынудило мистера Хака на время укрыться с грузом в своей комнате, но мистер Гудвин почти сразу ушел – он отправился звонить мне из автомата, – и мистер Хак закончил транспортировку. Завершающий этап, видимо, оказался для него самым трудным, потому что дверь в комнату Луэнта была слишком узкой для его кресла. – Вульф повернулся к Мандельбауму, который все еще стоял возле дивана. – Но лично мне в качестве улики больше нравится другая деталь. По сути, ее одной достаточно, чтобы сделать вывод. Вы тщательно допросили всех нас и знаете, о чем шла речь в той комнате незадолго до обнаружения трупа: в присутствии пяти свидетелей я вытягивал из мистера Хака обещание заплатить мне крупную сумму денег. В обмен на что? В обмен на встречное обещание, что мистер Луэнт больше не будет никому досаждать своими обвинениями! Неужели мистер Хак такой редкостный осел, что согласился на эту сделку, зная, что Луэнт еще жив? Ведь весть о ней – через мистера Тейера или кого-то еще – наверняка достигла бы ушей Луэнта, и он, решив, что я предал его, взяв отступного у врага, удвоил бы свою подозрительность, вместо того чтобы отбросить ее. – Вульф покачал головой. – Нет, не подлежит сомнению, что в тот момент мистер Хак уже знал о смерти Луэнта. Но есть и другой аспект: дело в том, что, соглашаясь на мое предложение, он признавался в своей виновности. Он думал, по крайней мере в тот момент, что я его шантажирую, и решил уступить. Я прижал его при свидетелях, а чтобы выяснить, как много мне известно и насколько я окажусь сговорчив, ему требовалось остаться со мной наедине. Не страшись Хак правосудия, он рассмеялся бы мне в лицо, обозвав остряком, а когда я перешел от просьб к требованиям, послал бы за шурином и донес ему на меня. Но вы знаете, как он вместо этого поступил, и посмотрите-ка на него сейчас.
Большинство присутствующих посмотрели; не сделали этого лишь трое, тем самым продемонстрировав, как работают мужские мозги. Это были помощник окружного прокурора Мандельбаум, заместитель комиссара полиции Бойл и инспектор Кремер. Все три высокопоставленных служителя Закона уставились не на убийцу, который был только что изобличен, а на человека, который вывел его на чистую воду. Впрочем, их нельзя было за это сильно корить: теперь им предстояло предъявить Хаку обвинение и арестовать его, хотя они были совершенно не готовы передать дело суду присяжных, а у Хака имелось достаточно денег, чтобы нанять десять лучших адвокатов города.
Инспектор Кремер поднялся на ноги и, на всякий случай убедившись, что сержант Стеббинз по-прежнему дежурит возле Хака, повернулся к Вульфу.
– И посмотрите-ка на него сейчас... – передразнил он. – Нет, давайте-ка лучше посмотрим на вас, мистер Вульф! На вас и на ваши ценные комментарии! Эта сделка, которую вы предложили – вы сказали, что только осел согласился бы на нее, зная, что Луэнт еще жив. Отлично! Но как тогда быть с вами? Ведь столь же очевидно, что только осел мог предложить такую сделку, думая, что мистер Луэнт находится в добром здравии. Бог свидетель, вас можно обозвать по-всякому, но только не ослом. А этот фокус, который выкинул Гудвин, чтобы заполучить вас сюда!.. Он ни за что не решился бы на него, а вы бы ни за что не приехали, не знай вы оба об убийстве Луэнта. Итак, я жду от вас комментариев.
– Фу, – мягко произнес Вульф. – Неужели вам мало забот и без...
Он умолк, чтобы понаблюдать спектакль, ставший на сей раз демонстрацией того, как работает мозг женщины. Миссис О'Ши встала со своего места и, скрестив руки на груди, медленно, словно в трансе, двинулась к своему патрону. По ее щекам ручьями текли слезы. Она остановилась в трех шагах от него.
– Это кара небесная, – проговорила она так тихо, что ее едва можно было расслышать. – Страх в моем сердце... о Боже, как долго он был там! Вы лгали мне, лгали все это время, и где-то в глубине души я знала это. Она проведала о нашей связи – проведала и сказала вам, и тогда вы убили ее. Но, благодарение небу, теперь вы...
Инспектор Кремер подхватил ее под локоть. Мозг другой женщины тоже работал. Сильвия Марси покинула диван, подошла к креслу-каталке и положила на колени Теодора Хака поверх коричневого покрывала какой-то предмет. Когда она направилась к двери, я увидел, что это было: на коленях Хака лежали маленькие наручные часики с обрамлением из красных камней – наверное, рубинов.
Я ничего не могу сообщить о судьбе двух других подарков, чье вручение было так ускорено моим появлением в доме. Минули месяцы; и только на прошлой неделе суд присяжных признал Хака виновным в преднамеренном убийстве. Но мне кажется, что миссис О'Ши и мисс Рифф все еще хранят свои часики.
