— Дайте руку! — воскликнула Мередит. Обладая, к счастью, крепким сложением, она схватила его за плечо, подняла, повела к его собственному коттеджу. Он хотел что-то сказать, но она прервала: — Не сейчас, позже.
Вместе они доплелись до садовой дорожки, вошли в открытую парадную дверь. Там Лорример высвободился из ее объятий, самостоятельно прошел на кухню, где его стошнило в раковину. Мередит ждала. Услышала, как из открытого крана потекла вода, а потом он явился, бледный как полотно, с каплями пота на лбу. Хотя на ногах держался несколько тверже.
— Извините… — пробормотал он.
— Ничего. Слушайте, разрешите мне позвонить Расселу.
— Нет! — Лорример добрался до дивана, над которым висел яркий кустарный вязаный коврик, но Мередит была слишком обеспокоена его состоянием, чтобы обращать внимание на обстановку. Стоя над ним, она сказала:
— Сейчас я вам воды принесу, — и направилась на кухню. Там царил полный кавардак, в раковине остались не до конца смытые следы крови и желчи. На последствия похмелья не совсем похоже. Сполоснув раковину, она увидела высокие стаканы, стоявшие вокруг жестянок с кошачьим кормом, вымыла один, наполнила, понесла в комнату.
— Ваше здоровье… — слабо промямлил Лорример, взял стакан, отхлебнул.
Мередит присела на хромой стул напротив него, положила руки на колени, сцепив пальцы.
— Что вы имеете против Питера Рассела? Я действительно думаю, что вам следует проконсультироваться. Он мог бы к вам зайти, когда вернется из города после операции.
— Я его на дух не выношу, впрочем, он меня тоже. — Лорример отдышался, лицо его обрело цвет. — И не верю ему как врачу. Поговаривают, что он помог жене поскорее отправиться в мир иной.
— Как? — воскликнула Мередит.
На серых скулах вспыхнул тусклый румянец.
— Просто местные слухи. Она долго болела, и если он это сделал, то, наверно, из лучших побуждений. Эвтаназия. Избавил несчастную сучку от мук. Хотя она, видимо, превратила его жизнь в настоящий ад…
— Слушайте, — рявкнула Мередит, — нельзя так говорить! Это очень серьезное обвинение, за которое вас могут отдать под суд!
— Да, конечно, вы правы. Не надо было говорить. В любом случае, кого интересуют местные сплетни? Если хотите знать мое мнение, все слухи рождаются в этой самой деревне. Бог знает что им взбредет в голову. — Лорример прислонился к стене, некрепко держа в руках стакан. — Ох, проклятый старик!
— Берт? — уточнила Мередит.
— Я именно его имею в виду, говоря о деревне. Должно быть, разбросал какую-то дрянь, чтоб погубить котов, достал беднягу Джерри. Наверняка его рук дело. Обещал это сделать, а поблизости раньше был яд рассыпан.
— Откуда вы знаете? — ошеломленно спросила Мередит.
— Ночью в сад лазали лисы, даже рылись в мусорных баках. Миссис Локк как-то утром пошла за машиной в гараж, обнаружила у дверей дохлого лиса, завела обычную песню, исполнила пляску. Может, он был отравлен.
— Это мог сделать какой-нибудь птицевод или фермер. Не обязательно Берт. Постарайтесь не беспокоиться.
— Я еще мертвого ежа нашел. А теперь не могу отыскать Джерри. Разумеется, я беспокоюсь.
— Кошки очень разборчивы в еде, — заверила Мередит. — Не станут есть всякую всячину, в отличие от промышляющих лис. И не играют с дохлыми животными, скажем с мышами. Скорей будут охотиться за живыми. Но я прослежу, если его увижу, обязательно вам сообщу.
Возникает впечатление, что кто-то разбрасывает крысиный яд, подумала Мередит. Разве Лорример не говорил, что видел в сарае у Берта «Уорфарин»? Трудно предугадать, на что старик способен. Он кричал, угрожал, но, возможно, в действительности не сделал ничего страшного, только время от времени бросал в котов камни, видя, как они усердно копаются в грядках с рассадой. Может быть, Джерри просто пошел погулять.
— Если не хотите показаться Расселу, есть другие врачи…
— Никакой врач мне не нужен, — упрямо повторил Лорример.
Мередит растерянно смотрела на него. Потом сама себя одернула. «Минуточку, моя девочка, — сказала она себе, — ты не в чужой стране. Здесь ты не консул, перед тобой не британский подданный, попавший в беду. Ты не обязана заботиться о состоянии его здоровья. Если парню хочется выпить плохого пива и заболеть после этого, его дело. Он не твой птенец».
— Попробуйте перейти на баночное пиво, — посоветовала она. — Я поищу кота.
Оставив в коттедже Лорримера, она снова пошла к кладбищенским воротам. Остановилась в прохладной тени, разглядывая церковь — небольшую прочную постройку из старых обветренных камней. С обеих сторон дорожки старые могилы с замшелыми нечитаемыми плитами, хотя виднелись определенные попытки подстригать траву. Место тем не менее зловещее, мрачное, словно сам воздух пропитан запахом тления. Круглая норманнская арка входной двери покрыта резными геометрическими фигурами, фантастическими ухмыляющимися головами. Неприятно. Ведя по резьбе пальцем, Мередит обнаружила свернувшегося кольцами в самом верху змея в венке из кудрявых листьев, с насмешливой издевательской физиономией. Здесь смешались христианские и дохристианские образы и мотивы. Вот Зеленый человек из древних верований усмехается над ней сверху. Она дернула круглую железную ручку, дверь оказалась запертой. На прикрепленном к ней листке в пластиковой обложке объявлялось, что следующая служба состоится через две недели, а до тех пор ключ находится у обоих церковных старост: миссис Хани из Хоум-Фарм и майора Локка из Старой школы. Лорример назвал ее «бункером». Мередит улыбнулась, хотя ей здесь совсем не понравилось. Она повернулась и замерла.
За ней кто-то наблюдал с близкого расстояния, из-за могильных камней. За одним из надгробий виднелась сгорбленная старческая фигура с огромной старомодной косой в руках. Мередит буквально приросла к месту. Сообразив, что ее заметили, фигура зашаркала прочь, и в памяти вдруг прозвучал звоночек. Обретя дар речи и способность двигаться, Мередит громко крикнула:
— Берт! Постойте минуточку!
Берт остановился в ожидании, воинственно выставив перед собой примитивное сельскохозяйственное орудие, словно приближавшаяся к нему женщина представляла опасность.
— Доброе утро, — коротко сказала она. — Я Мередит Митчелл, остановилась в старом ректории.
— А… — проворчал он. — Я вас вчера видел.
— Правильно. Хотела зайти в вашу церковь, а она закрыта. Подумала, может, вы мне что-нибудь о ней расскажете.
— Ключ у майора Локка, — угрюмо сообщил Берт. — Я ничего не знаю.
— Но ведь вы всю жизнь тут живете, — попыталась улестить его Мередит. — И явно изо всех сил стараетесь держать церковный двор в порядке. Наверняка были свидетелем множества перемен.
При таком подходе Берт слегка смягчился.
— Угу, и все к худшему! Платят пятерку в месяц за косьбу травы. — Он затопал вперед и прохрипел: — Я ее к себе домой забираю. На компост.
— На что, простите?
— На компост, — раздраженно объяснил Берт. — Тут на церковном дворе трава хорошая, густая. Я ее домой ношу, закладываю в компостную яму. Превосходный компост получается. Добавляю в бобовые грядки. Выращиваю замечательные бобы на этой кладбищенской траве. Прекрасные помидоры и прочее. Призы за них получаю, и все благодаря церковной траве. — Он триумфально оскалился, словно гоблин, приобретя вдруг удивительное сходство с гротескными головами на дверях храма.
Мередит озадаченно смотрела на старика, толком не зная, понимает ли он смысл своих слов. Или, возможно, его попросту не волнует, что призовые овощи зреют на траве, выросшей на могилах умерших из его родного прихода. В любом случае она понадеялась, что овощи Берта не попадают на кухню старого ректория.
— Чужаки! — с неожиданной яростью проворчал Берт, стукнув ручкой косы по земле. — Деревня совсем уж не та, какой была. Это нехорошо. Я имею в виду, когда старый священник, мистер Маркби, жил в церковном доме, службы велись как следует. Мистер Маркби не выносил никакой чепухи. Увидел, как мальчишка-певчий слоняется на хорах, остановился на полуслове, прошел туда и надрал ему уши!
— Вчера в доме обедал некий мистер Маркби, — бесстыдно закинула удочку Мередит.
— Знаю. Полицейский! — кисло кивнул Берт. — Не хочу иметь дел с полицией. Хитрые плуты. Суют нос в чужие дела, шпионят, выслеживают. В старые времена Маркби были порядочными джентльменами. Теперь таких не осталось. Теперь мы разрешаем им жить среди нас, как будто, кроме денег, больше ничего не имеет значения. — Берт хмыкнул и многозначительно посмотрел вдаль, в сторону крыши старого ректория. — Шустрые женщины. Куклы раскрашенные. Живут в церковном доме. Старый ректор в гробу перевернулся бы, если б узнал!
Ева оценила бы замечание, подумала Мередит, позабавившись.
— Маркби потеряли деньги после войны, — сообщил Берт. — Владели всей землей в округе, по кусочкам распродали. Налоги на наследство, вот что их разорило.
