Она изучала инспектора внимательным взглядом карих глаз.
– Джим, – сказала она, – ужасный идиот, но он не убивает людей.
Инспектор промолчал.
– Я уверена, – сказала Эмили, поворачиваясь к Джиму, – что ты наговорил тут самых невероятных глупостей. Если бы ты, Джим, почаще читал газеты, ты бы знал, что с полицейским нельзя разговаривать, пока рядом с тобой нет порядочного адвоката, который смог бы достойно ему ответить. Что тут происходит? Вы арестовываете его, инспектор?
Инспектор юридически грамотно и корректно объяснил, что именно он делает.
– Эмили! – закричал молодой человек. – Ты же не поверишь, что я такое сделал, ведь не поверишь?
– Нет, дорогой, – кротко произнесла Эмили. – Конечно нет. – И добавила задумчиво: – Духа у тебя на это не хватит.
– Нет у меня, нет ни единого друга на свете, – захныкал Джим.
– Как это нет! – сказала Эмили. – У тебя есть я! И не вешай голову, Джим. Посмотри только, как сияют бриллианты в кольце на безымянном пальце моей левой руки! Вот твоя верная подруга. Отправляйся с инспектором, а остальное предоставь мне.
Джим Пирсон поднялся. С лица его все еще не сходило выражение растерянности. Он взял со спинки стула пальто, надел его. Инспектор Нарракот подал ему шляпу, которая лежала на бюро рядом. Они двинулись к двери. Отдавая дань вежливости, инспектор произнес:
– Всего доброго, мисс Трефусис.
– Au revoir, инспектор, – томно произнесла Эмили.
И если бы он знал мисс Эмили Трефусис лучше, он бы понял, что в этих трех словах – вызов.
Глава 11
Эмили принимается за дело
Коронерское следствие[10] проводилось в понедельник утром. Перенесенное почти сразу же на следующую неделю, оно утратило характер сенсации для широкой публики. Однако суббота и воскресенье принесли Экземптону известность. Сообщение о том, что племянник взят под стражу по подозрению в убийстве своего дяди, превратило строки заметки для последней страницы газеты в огромные заголовки. И в понедельник репортеров в Экземптон наехало немало. А мистер Чарлз Эндерби имел основание еще раз поздравить себя с преимущественным положением, которое он получил из-за счастливой случайности с призом в футбольном конкурсе.
Журналистская интуиция подсказывала ему не отставать от майора Барнэби. Под предлогом фотографирования его коттеджа он рассчитывал получить интересную информацию об обитателях Ситтафорда и их отношениях с покойным.
От внимания Эндерби не ускользнуло, что во время ленча маленький столик у окна оказался занят весьма привлекательной девушкой. Его заинтересовало, что она делает в Экземптоне. Одета она была добротно: просто и пикантно и не походила на родственницу покойного. Еще менее ее можно было причислить к праздным зевакам.
«Долго ли она тут пробудет? – задумался Эндерби. – Как жаль, что сегодня в полдень мне отправляться в Ситтафорд. Вот не везет! Что ж, за двумя зайцами не погонишься…»
Но вскоре после ленча мистер Эндерби был приятно удивлен. Он стоял неподалеку от «Трех корон», наблюдая за быстро тающим снегом и радуясь нежарким лучам зимнего солнца, как вдруг услышал голос, совершенно очаровательный голос, обращенный к нему:
– Прошу прощения, но не могли бы вы мне посоветовать, что можно осмотреть в Экземптоне?
Чарлз Эндерби сразу оказался на высоте:
– Я слышал, тут есть замок, и не слишком далеко. Вы не позволили бы мне проводить вас туда?
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – сказала девушка. – Если вы, конечно, не слишком заняты…
Чарлз Эндерби тотчас отогнал мысль, что он занят. Они отправились вместе.
– Вы ведь мистер Эндерби, не так ли?
– Да. А как вы это узнали?
– Миссис Беллинг показала мне вас.
– А-а, понятно.
– Меня зовут Эмили Трефусис. Я хочу, чтобы вы помогли мне, мистер Эндерби.
– Помочь вам?.. – удивился Эндерби. – Что вам сказать на это? Конечно, я… но…
– Понимаете, я обручена с Джимом Пирсоном.
– О! – произнес мистер Эндерби, и его журналистское воображение было поражено представившимися возможностями.
– А полиция собирается его арестовать. Я это точно знаю. И я знаю, мистер Эндерби, что Джим не совершал этого. Я и приехала сюда, чтобы доказать, что он тут ни при чем. Но мне нужна помощь. Невозможно добиться чего-нибудь без мужчины. Мужчины обладают такими познаниями, они умеют столь многочисленными способами получать информацию, что женщины не идут с ними ни в какое сравнение.
– Что ж, я полагаю, вы правы, – самодовольно произнес Эндерби.
– Я видела сегодня утром всех этих журналистов, – продолжала Эмили. – И у большинства из них, по-моему, такие тупые лица. Я остановила свой выбор на вас как наиболее достойном.
– Послушайте, право, я не могу принять этого всерьез, – сказал мистер Эндерби еще более самодовольно.
– Я хочу предложить вам своего рода сотрудничество, – сказала Эмили Трефусис. – Здесь обе стороны будут в выигрыше. Вы, как журналист, легко можете помочь мне. Я хочу…
Тут Эмили немного замешкалась. Ведь на самом-то деле мистеру Эндерби в ее планах отводилась роль частного детектива. Ей надо было, чтобы он ходил, куда она скажет, задавал вопросы, которые она захочет задать, – словом, превратился бы в ее раба. Но она понимала, что сформулировать такое предложение надо весьма деликатно, чтобы выглядело оно лестно и заманчиво. Суть же сводилась к одному: она должна была быть хозяйкой положения.
– Так я хочу, – сказала Эмили, – полностью положиться на вас.
У нее был такой очаровательный голос, произнесла она эти слова с таким выражением, что в груди у мистера Эндерби сладко защемило. Еще бы, это милое, слабое существо отдается под его покровительство!
– Вам, должно быть, очень тяжело, – сказал мистер Эндерби и, взяв ее руку, с жаром пожал. – Но, понимаете, – продолжал он с изворотливостью журналиста, – я полностью собой не располагаю – ведь мне приходится отправляться туда, куда посылают, ну и все прочее.
– Да, да, – сказала Эмили. – Я подумала об этом, и тут, вы увидите, я тоже смогу быть полезной. Без сомнения, и я для вас то, что вы называете сенсацией. Вы можете брать у меня каждый день интервью, можете услышать от меня все, что, по вашему мнению, понравится читателям: «Невеста Джима Пирсона!», «Девушка, которая уверена в его невиновности!», «Воспоминания о детстве Пирсона!» То есть на самом-то деле я ничего не знаю о его детстве, – добавила она, – но какое это имеет значение!
– Да вы просто чудо! – сказал мистер Эндерби. – Настоящее чудо!
– А потом, – сказала Эмили, закрепляя свой успех, – у меня, естественно, есть доступ к родственникам Джима. Я могу провести вас к ним в качестве своего друга, а так там перед вашим носом просто захлопнут дверь.
– Неужели вы думаете, я не понимаю этого! – с чувством произнес мистер Эндерби, вспоминая кое-какие прошлые свои неудачи.
Перед ним раскрывалась великолепная перспектива. Ему везло тут во всех отношениях. Сначала – счастливая случайность с футбольным конкурсом, а теперь вот Эмили.
– Что ж, это дело! – горячо заверил он.
– Вот и хорошо, – сказала Эмили, оживляясь и тут же проявляя деловитость. – Итак, что же мы предпримем для начала?
– Я сегодня отправляюсь в Ситтафорд.
Он рассказал о случае, который свел его с майором Барнэби: «Не забудьте, он из тех стариканов, которые смертельно ненавидят газетчиков. Но не мог же он выставить за дверь малого, только что вручившего ему пять тысяч фунтов?»
– Да, это было бы неудобно, – согласилась Эмили. – Ну а раз вы едете в Ситтафорд, я еду с вами.
– Прекрасно, – сказал мистер Эндерби. – Правда, я не знаю, найдем ли мы там где остановиться. Насколько мне известно, там есть Ситтафорд-хаус и несколько небольших коттеджей, принадлежащих таким, как Барнэби.
– Устроимся как-нибудь, – сказала Эмили. – Я уж обязательно что-нибудь найду.
Мистер Эндерби мог быть уверен, что человек с таким характером успешно преодолеет все препятствия.
Так они подошли к разрушенному замку, но, не уделив ему нисколько внимания, уселись на обломке стены, на не слишком палящем солнышке, и Эмили продолжала развивать свои идеи:
– Я отношусь к этому делу без всяких сантиментов, совершенно серьезно. И для начала должна вам заявить, что Джим не совершал убийства. И это не потому, что я люблю его или хочу сказать, что у него замечательный характер или еще что-нибудь в этом роде. Просто жизненный опыт. Видите ли, я с шестнадцати лет жила совершенно самостоятельно. С женщинами я, собственно, не стремилась к дружбе и очень мало знаю их, зато я знаю мужчин. А если девушка не может правильно оценить мужчину и понять, что ее ожидает, она не преуспеет в жизни. Я преуспела. Я работаю манекенщицей у «Люси» и должна вам сказать, мистер Эндерби: чтобы добиться такого места, нужно немалое искусство.
