— Хорошо. Значит, в час дня пляж был пуст, за исключением разве что трупа, который, возможно, уже был там, но притворялся водорослью. Затем вы спустились с утесов. Оттуда, где вы сидели, было видно скалу?
— Совсем не видно. Там маленькая бухта — что-то вроде этого. Утес немного выдается вперед, притом я сидела у самого подножия скал, чтобы было к чему прислониться. Я поела, это заняло около получаса.
— И ничего не слышали? Шаги, машину, что-нибудь?
— Ничего.
— А потом?
— Потом, боюсь, я задремала.
— Что может быть естественней. Надолго?
— На полчаса. Проснувшись, я снова посмотрела на часы.
— Что вас разбудило?
— Крик чайки, которая охотилась за остатками сэндвича.
— Получается, это было уже в два часа?
— Да.
— Постойте. Когда я сюда прибыл, было еще слишком рано наносить визиты знакомым леди, так что я побрел на пляж и подружился с одним рыбаком. Он упомянул, что вчера на Жерновах отлив был в четверть второго. Следовательно, вы спустились на пляж, когда отлив уже почти заканчивался. А когда проснулись, начался прилив, и в следующие сорок пять минут вода прибывала. Подошва вашей скалы — которую, к слову, местные называют Чертовым утюгом — открывается всего на полчаса между приливами, и то только в разгар сизигийных приливов, если вы понимаете это выражение.
— Прекрасно понимаю, не понимаю только, при чем это здесь.
— А при том, что если кто-то дошел до этой скалы краем моря, он мог попасть туда, не оставив следов.
— Но он оставил следы. Ой, я поняла. Вы думаете о возможном убийце.
— Я, естественно, предпочел бы, чтоб это оказалось убийством. А вы?
— Да, конечно. Тогда получается, что убийца мог появиться с любой стороны. Идя из Лесстон-Хоу, он должен был прийти после меня, потому что я видела берег с дороги и на нем никого не было. Но со стороны Уилверкомба он мог прийти в любое время.
— Нет, не мог, — возразил Уимзи. — В час, как вы сказали, его там не было.
— Он мог стоять за Утюгом.
— А, да, мог. А что труп? Мы можем довольно точно определить, когда он пришел.
— Как?
— Вы сказали, его туфли были сухими. Значит, он пришел к скале посуху. Осталось выяснить точное время, когда открывается дно между берегом и скалой.
— Конечно! Как я не сообразила. Но это легко выяснить. На чем я остановилась?
— Вы проснулись от крика чайки.
— Ах да. Ну, потом я обошла утес и подошла к скале, а он там лежал.
— И в тот момент никого вокруг не было?
— Ни души, кроме человека в лодке.
— Ага, лодка. Предположим, что лодка подплыла во время отлива, а тот, кто в ней был, дошел вброд до скалы…
— Конечно, так могло быть. Лодка находилась довольно далеко.
— Похоже, все зависит от того, когда там оказался труп. Надо это выяснить.
— Вынь да положь вам убийство.
— Самоубийство — это скучно. И зачем идти в такую даль, чтоб покончить с собой?
— Почему бы и нет? Так гораздо опрятнее, чем в собственной спальне или где-то еще. Мы, кажется, не с того начали. Если мы узнаем, кто он, то, не исключено, найдется записка, в которой он подробно объяснил, зачем это сделал. Полагаю, полиция уже все выяснила.
— Возможно, — недовольно сказал Уимзи.
— Вас что-то смущает?
— Две вещи. Во-первых, перчатки. Зачем резать себе горло в перчатках?
— Да, мне это тоже показалось подозрительным. Может, он страдал какой-то кожной болезнью и привык не снимать перчаток. Надо было посмотреть. Я даже начала их снимать, но мне стало… противно.
— Гм! Оказывается, вам свойственны некоторые женские слабости. Второе, что меня смущает, — это орудие преступления. Зачем бородатому джентльмену опасная бритва?
— Специально купил.
— Да. В конце концов, почему бы и нет? Гарриет, дорогая моя, думаю, вы правы. Малый перерезал себе горло, вот и все. Я разочарован.
— Разочаруешься тут, но что поделать. О, а вот и мой друг инспектор.
И вправду, инспектор Ампелти пробирался к ним между столиков. Он был в штатском — его широкую фигуру уютно облекал твидовый костюм. Инспектор дружелюбно поздоровался с Гарриет.
— Подумал, что вы захотите взглянуть на свои снимки, мисс Вэйн. Мы опознали его.
— Да что вы! Уже? Вы хорошо работаете. Инспектор Ампелти — лорд Питер Уимзи.
Инспектор, казалось, очень обрадовался знакомству.
— Вы не теряете времени, милорд. Но не думаю, что вы найдете в этом деле загадку. Похоже, чистое самоубийство.
— Мы с прискорбием пришли к тому же заключению, — признался Уимзи.
— Хотя с чего бы ему кончать с собой, непонятно. Но этих иностранцев поди пойми, так ведь?
— Я так и подумала, что он иностранец, — вставила Гарриет.
— Точно. Он русский или что-то вроде этого. Поль Алексис Гольдшмидт, известен как Поль Алексис. Из этого самого отеля, между прочим. Профессиональный танцор, развлекает постояльцев — вы наверняка знаете таких людей. О нем тут почти ничего не известно. Появился чуть больше года назад, попросился на работу. Танцевал вроде хорошо, а у них как раз была вакансия, так что его взяли. Ему двадцать два или около того. Холост. Снимал комнату. Ничего предосудительного о нем не известно.
— Документы в порядке?
— Принял британское подданство. Вроде бы бежал из России после революции. Ему тогда было лет девять, но с кем он был, мы пока не выяснили. Когда он здесь появился, был одинок, а его квартирная хозяйка никогда не слышала, чтобы у него был хоть кто-то близкий. Но мы скоро все узнаем — как только обыщем его комнату.
— Он не оставил письма для коронера или чего-нибудь такого?
— Пока ничего не нашли. Что до коронера, то здесь загвоздка. Даже не знаю, мисс, когда вы нам понадобитесь для опознания. Видите ли, мы не можем найти тело.
— Только не говорите, — перебил Уимзи, — что зловещий доктор и таинственный китаец[33] уже переправили его в заброшенный домик на торфяных болотах!
— Смейтесь, смейтесь, милорд. Нет, все чуть-чуть проще. Видите ли, тут в заливе северное течение, и при таком зюйд-весте тело с Утюга должно было смыть. Либо его выбросит на берег где-нибудь возле Сэнди-пойнта, либо оно застрянет в Жерновах. В этом случае придется ждать, пока ветер не стихнет. В такое бурное море на лодке не выйдешь и со скал не поныряешь, даже если знаешь, где нырять. Неприятно, но ничего не поделаешь.
— Хм, — буркнул Уимзи. — Как кстати вы сделали фотографии, Шерлок. Это единственное доказательство, что труп вообще был.
— Коронер фотографиями сыт не будет, — хмуро возразил инспектор. — Впрочем, все указывает на чистое самоубийство, так что невелика беда. Все же досадно. Мы стремимся к аккуратности в таких вещах.
— Естественно, — ответил Уимзи. — Но я убежден: если кому-то и под силу достичь аккуратности, так это вам, инспектор. На меня вы произвели впечатление аккуратиста. Прорицаю, Шерлок, что еще до обеда инспектор Ампелти разберет бумаги мертвеца, вытянет всю его историю из управляющего отелем, определит место покупки бритвы и объяснит загадку перчаток.
Инспектор рассмеялся.
— Думаю, из управляющего много не вытянешь, милорд, а бритва — дело десятое.
— Но перчатки?
— Не думаю, чтобы об этом мог знать кто-либо, кроме самого бедняги, а он мертв. Но что касается бумаг, тут вы попали в точку. Как раз сейчас этим и займусь. — Он замолчал, с сомнением переводя взгляд с Гарриет на Уимзи и обратно.
— Можете не волноваться, — сказал лорд Питер. — Мы не станем проситься с вами. Сыщик-любитель, как известно, вечно путается под ногами у полиции. Мы отправимся осматривать город, как подобает прекрасной юной леди и ее спутнику. Я бы попросил позволения взглянуть только на одну вещь, если это вас не слишком обременит, — на бритву.
Инспектор охотно согласился показать бритву лорду Питеру.
— Если вы пройдете со мной, — доброжелательно добавил он, — то сможете увильнуть от всех этих репортеров.
— Только не я! — заявила Гарриет. — Я пойду и подробно расскажу им о своей новой книге. Бритва — это всего лишь бритва, а хорошая реклама — это продажи. Идите вдвоем, а я к вам присоединюсь.
Она устремилась на поиски репортеров. Инспектор неловко улыбнулся.
— Юная леди не промах, — заметил он. — Но будет ли она держать язык за зубами?
— Хороший сюжет она не разболтает, — беззаботно бросил Уимзи. — Пойдемте выпьем.
— Слишком рано, — возразил инспектор.
— Или покурим.
Инспектор отклонил и это предложение.
— Ну или всласть посидим в холле, — сказал Уимзи, усаживаясь.
— Прошу извинить, но мне нужно идти. Я скажу в участке, что вы хотите посмотреть на бритву.
«Крепко сидит под каблуком у этой дамочки, — думал он, неуклюже протискиваясь в вертящиеся двери. — Бедолага».
