— А теперь я должен отправляться на встречу с доктором Фергюсоном в его приемной. — Он сложил вдвое список Спенса и сунул его в карман.
Доктор Фергюсон был шотландцем лет шестидесяти, с грубоватыми манерами и парой проницательных глаз под щетинистыми бровями.
— Ну, в чем дело? — осведомился он, окинув Пуаро взглядом с головы до ног. — Садитесь. Только следите за ножкой стула — на ней разболталось колесико.
— Возможно, я должен объяснить… — начал Пуаро.
— Вам незачем объяснять, — прервал доктор Фергюсон. — В таком месте, как это, все знают обо всем. Эта писательница притащила вас сюда в качестве величайшего детектива всех времен, чтобы утереть нос полиции, верно?
— Отчасти, — согласился Пуаро. — Я приехал навестить старого друга, отставного суперинтендента Спенса, который живет здесь со своей сестрой.
— Спенс? Хм! Хороший, честный полицейский офицер старой школы. Ни взяток, ни насилия, но при этом умен и цепок, как бульдог.
— Абсолютно правильная оценка.
— Так что вы сказали ему и что он сказал вам?
— Он и инспектор Рэглен были со мной чрезвычайно любезны. Я надеюсь на такое же содействие и от вас.
— Тут не на что надеяться, — отрезал Фергюсон. — Я ничего не знаю о происшедшем. Во время вечеринки девочку окунули головой в ведро с водой, и она захлебнулась. Скверная история, но в наши дни убийство ребенка, к сожалению, не редкость. За последние десять лет меня слишком часто вызывали обследовать убитых детей. Из-за того что в лечебницах не хватает мест, слишком много людей, которым следует находиться под надзором психиатров, бродят на свободе. Они выглядят такими же, как все, нормально со всеми общаются, а тем временем подыскивают жертву и в итоге находят. Правда, обычно они не проделывают это на вечеринках — слишком рискованно, но новизна привлекает даже маньяка.
— У вас есть какое-нибудь предположение, кто мог ее убить?
— Вы в самом деле думаете, что я в состоянии ответить на этот вопрос? Сначала мне бы потребовались доказательства — я должен был бы во всем убедиться.
— Вы могли догадаться, — заметил Пуаро.
— Догадаться может каждый. Когда меня вызывают к больному ребенку, мне приходится догадываться, корь у него или аллергия на крабов, а может быть, на перья в подушке. Я должен выяснить, что он ел и пил, на чем спал, с какими детьми контактировал, ездил ли в автобусе с детьми миссис Смит или миссис Робинсон, которые заболели корью, и еще некоторые веши. Тогда я выбираю один из различных вариантов, который и именуется диагнозом. В спешке это не делается — нужна уверенность.
— Вы знали эту девочку?
— Разумеется. Она была одним из моих пациентов. Врачей здесь двое — я и Уорролл. Рейнолдсов как раз лечу я. Джойс была здоровым ребенком. Конечно, у нее бывали обычные детские заболевания, но ничего из ряда вон выходящего. Она слишком много ела и говорила. Разговоры не причиняли ей особого вреда, а от переедания у нее случалось то, что в старину называли разлитием желчи. Джойс болела ветрянкой и свинкой — вот и все.
— Но возможно, один раз ей повредила и склонность слишком много говорить.
— Так вот вы о чем? Я слышал кое-какие сплетни. Типа «что видел дворецкий», только на сей раз трагедия вместо комедии.
— Это могло создать мотив — повод к преступлению.
— Еще бы! Но существуют и другие причины. В наши дни наиболее частая из них — психическое расстройство. Во всяком случае, судя по сообщениям из залов суда. Никто ничего не выиграл от смерти этой девочки, никто не питал к ней ненависти. Мне кажется, причина не в ней, а в извращенном уме ее убийцы. Я не психиатр. Мне бывает тошно слышать слова: «Взят под стражу для психиатрического обследования», когда парень вламывается куда-то, разбивает зеркала, крадет бутылку виски и столовое серебро и в довершение всего бьет старуху по голове.
— А кого вы предпочли бы в данном случае взять под стражу для психиатрического обследования?
— Вы имеете в виду из тех, кто был на той вечеринке?
— Да.
— Убийца должен был там присутствовать, верно? Иначе не было бы убийства. Он был среди гостей или прислуги, а может, влез в окно. Возможно, он побывал в доме заранее и изучил все замки и засовы. Этот тип просто хотел кого-нибудь убить. Тут нет ничего необычного. В Медчестере у нас был такой случай. Тринадцатилетний мальчишка, испытывая желание убивать, прикончил девятилетнюю девочку, угнал машину, отвез труп за семь или восемь миль в рощу, сжег его там, вернулся и вел безупречную жизнь до двадцати лет, когда его удалось разоблачить. Правда, насчет безупречной жизни пришлось поверить ему на слово. Возможно, он убил еще несколько человек, раз ему так нравилось это занятие. Едва ли он прикончил кучу людей, потому что в таком случае полиция заподозрила бы его гораздо раньше. Но ему часто хотелось убивать. Вердикт психиатра: совершил убийство в состоянии помрачения рассудка. Думаю, здесь произошло нечто похожее. Повторяю: я, слава богу, не психиатр, но у меня есть друзья-психиатры. Некоторые из них вполне разумные парни, а некоторых, по-моему, тоже неплохо бы взять под стражу для обследования. Тот субъект, который убил Джойс, возможно, обладает располагающей внешностью, ординарными манерами и приятными родителями. Никто и помыслить не может, что с ним что-то не так. Вам приходилось есть красное сочное яблоко и натыкаться в самой сердцевине на мерзкого червяка? Многие человеческие существа походят на такое яблоко — особенно в наши дни.
— Значит, у вас нет конкретных подозрений?
— Я не могу называть кого-то убийцей, не имея доказательств.
— Все же вы признаете, что это должен быть кто-то из присутствовавших на вечеринке. Убийство не происходит без убийцы.
— В детективных романах бывает и не такое. Возможно, ваша любимая писательница тоже сочиняет нечто в этом роде. Но в данном случае я с вами согласен. Убийца должен был там присутствовать в качестве гостя или кого-то из прислуги, если только он не влез через окно, что не составляло труда. Возможно, ему казалось чертовски забавным совершить убийство на вечеринке в Хэллоуин. Так что вам следует начать с тех, кто там был. — Пара глаз весело блеснула из-под косматых бровей. — Я тоже побывал на вечеринке — правда, пришел под конец посмотреть, что там творится. — Доктор покачал головой. — Неплохая проблема, верно? Как объявление в светской хронике: «Среди присутствующих был убийца».
Пуаро с одобрением окинул взглядом здание школы «Вязы».
Секретарша впустила его и провела в кабинет директрисы. Мисс Эмлин поднялась из-за стола приветствовать посетителя.
— Рада познакомиться с вами, мистер Пуаро.
— Вы слишком любезны, — отозвался Пуаро.
— Я слышала о вас от моей старой приятельницы, бывшей директрисы «Мидоубанк». Возможно, вы помните мисс Вулстроу?[14]
— Такую яркую личность трудно забыть.
— Да, — кивнула мисс Эмлин. — Она сделала «Мидоубанк» первоклассной школой. — Директриса вздохнула. — Сейчас там многое изменилось. Другие цели, другие методы, но школа все еще славится своими традициями. Ну, довольно о прошлом. Несомненно, вы пришли по поводу смерти Джойс Рейнолдс. Не знаю, представляет ли для вас интерес это дело. По-моему, оно не по вашей линии. Может быть, вы лично знали девочку или ее семью?
— Нет, — ответил Пуаро. — Я приехал по просьбе моей старой приятельницы миссис Ариадны Оливер, которая гостила здесь и присутствовала на вечеринке.
— Она пишет чудесные книги, — сказала мисс Эмлин. — Я встречала ее однажды или дважды. Ну, это все облегчает. Раз личные чувства не затронуты, мы можем говорить прямо. Ужасная история — просто невероятная. Причем дети, замешанные в ней, недостаточно маленькие и недостаточно взрослые, чтобы отнести ее к какой-либо известной категории. Похоже, это дело рук психопата. Вы со мной согласны?
— Нет, — покачал головой Пуаро. — Я думаю, что это Убийство, как и большинство других, имеет мотив, хотя, возможно, весьма грязный.
— Какой именно?
— Причиной послужило замечание Джойс — насколько я понял, не на самой вечеринке, а раньше, в тот же день, во время приготовлений к ней, которыми занимались несколько взрослых и детей постарше. Она заявила, что как-то раз видела убийство.
— И ей поверили?
— Думаю, в общем, нет.
— Вполне возможно. Я говорю с вами откровенно, мсье Пуаро, потому что сантименты не должны влиять на характеристику умственных способностей. Джойс была весьма посредственным ребенком — не глупым, но и не блещущим умом. По правде говоря, она была заядлой лгуньей. Я не имею в виду, что девочка лгала с какой-то определенной целью. Она не пыталась избежать наказания или обвинения в каком-нибудь проступке. Джойс просто хвасталась — выдумывала разные истории, чтобы произвести впечатление на друзей. Разумеется, в результате они перестали ей верить.
