Внезапно он сорвался с места и направил на Алекса указательный палец вытянутой руки:
— Эй, вы что, говорите серьезно?
— Серьезней не бывает. Вы сами все разъяснили очень вразумительно своему подопечному, хотя, может, не совсем точно. Вы уже знаете, что на борту самолета совершено убийство, и все мы, как точно вы подметили, замешаны и будем замешаны в этом деле, пока оно не будет раскрыто.
— А нам какое до этого дело? — коротышка тренер выбежал из-за кресла, сделал несколько быстрых шагов к Алексу и возвратился назад. Потом резко повернулся и, ударив кончиками пальцев одной руки о кончики пальцев другой, словно играл на там-таме, продолжал со злостью: — Постоянно, в каждом городе, днем и ночью кого-то убивают. Люди беспрерывно соприкасаются с этим. Достаточно утром перелистать газеты, и вы увидите сотню фотографий людей с выпущенными кишками, отрезанными головами, с трупами в багажниках автомобилей и другими подобными кошмарами. Таков наш мир, правда? И никто как-то не сумел его изменить. Люди убивали друг друга, убивают и будут убивать. Но должен ли Фиджер Джек ломать свой тренировочный ритм и торчать в какой-то дыре у экватора только потому, что снова кто-то кого-то убил? Он действительно должен быть завтра в Лондоне, чтобы как можно быстрее адаптироваться и подготовиться к схватке. Для него прибытие в Лондон без опоздания гораздо важнее, чем для этой девушки, которая столько нам об этом успела рассказать. Весь мир ждет этого поединка! Речь идет о больших деньгах и мировой славе. И подлинным преступлением было бы держать такого спортсмена в подобном климате, на самом экваторе, только потому, что какие-то люди не могут свести друг с другом счеты на земле, как поступают примитивные убийцы, а делают мокрую работу в воздухе, затрудняя жизнь невинным путешественникам! В конце концов, даже идиот не поверил бы, что это мы прикончили того толстяка, — это же о нем, наверное, идет речь? — Он обвел всех взглядом. — Вчера вечером был, а сейчас я его не вижу…
Джо утвердительно кивнул головой.
— Вот видите! — Коротышка шагнул назад и уселся на своем все еще разложенном кресле. — Ни Джек, ни я никогда не видели его. И уже никогда не увидим… Так почему мы должны из-за этого страдать?
— Вы, бесспорно, правы. Поэтому я и прошу всех присутствующих о помощи.
— Как мы можем вам помочь? — Маленький тренер вновь сорвался с места. — Это не наше дело, а полиции! Если вы из полиции, то можете хоть год сидеть в Найроби и размышлять, кого арестовать! Но мы не можем там задерживаться даже на один день, и если вы — порядочный человек, то вы нам поможете, а не мы — вам!
— Поверьте, только этого я и хочу. Но должен ли я вам объяснять, что знаменитый боксер и его тренер с точки зрения закона такие же граждане, как и все остальные, и у вас нет никаких привилегий в подобных обстоятельствах? Я верю, что все вы мне поможете. Все, кроме… — Джо помолчал, — убийцы, ибо лишь он один наверняка не поможет нам. Вы уже, наверное, понимаете, что убийца по-прежнему находится на борту самолета, и это — кто-то из нас.
Он замолчал и спокойно посмотрел на них в полной тишине, воцарившейся в салоне. Неожиданно ее нарушил профессор, до этого момента сидевший не говоря ни слова и с любопытством посматривавший то на маленького тренера, то на Алекса. Сейчас он безмятежно улыбнулся и сказал.
— А знаете, это интересно! Мне вообще-то не приходило в голову. Да, действительно! Если этого человека убили, а самолет все время находится в воздухе, то убийца по-прежнему здесь. И, естественно, должен быть одним из нас. Потрясающе!
Он покивал головой с явным одобрением, словно ситуация казалась ему достойной удивления, и огляделся вокруг, стремясь пристальней рассмотреть пассажиров. Коробку с черепом он обхватил ладонями и держал на коленях.
— Да, убийца наверняка среди нас… — Джо также огляделся. — В этом не может быть ни малейшего сомнения. Но ведь мы не можем рассчитывать на его признание. Или можем?
Он снова обвел взглядом их лица и увидел только семь пар обращенных к нему ожидающих глаз.
Вошла стюардесса и, подойдя к Алексу, молча подала ему билеты.
— Благодарю. Может, вы присядете здесь. — Он указал ей глазами на кресло впереди, через два ряда от убитого. Потом повернулся к Гранту:
— Могли бы вы побыть с нами сейчас, капитан? Ваше присутствие кажется мне необходимым, учитывая ваши права и обязанности на борту самолета.
— Конечно, раз в этом есть необходимость. Но только до момента, когда начнем готовиться к посадке. Тогда я должен быть у штурвала. — Он посмотрел в иллюминатор, за которым внизу тянулось море черных туч до самого горизонта. — Нам сообщили о новой буре. Если мы приблизимся к ней, мне тоже придется уйти. А пока начинайте. Мы уже близко от Найроби.
Сев в кресло рядом со стюардессой, он расстегнул пиджак.
— Думаю, — сказал Алекс, — что быстрее всего вы поможете мне, если коротко ответите на несколько важных вопросов. Я буду по очереди читать ваши фамилии на билетах, и заодно проверим, нет ли в них каких-нибудь ошибок. Это тоже может ускорить прохождение формальностей после посадки. Прошу внимания.
Он взял первый, лежавший сверху билет.
— Итак… — Умолк и покачал головой. — Я сразу же наткнулся на билет убитого.
Он быстро осмотрел его.
— Из билета ясно, что имя и фамилия жертвы Ричард Кнокс. Он был, вероятнее всего, хоть знаю я это от него самого, а не прочитал здесь, представителем алмазных копей, а заказал и купил этот билет позавчера, первого июня. Билет Йоханнесбург — Лондон и обратно, причем обратно не с открытой датой, а на седьмое июня, вылет в восемь тридцать утра. Следовательно, Кнокс знал, что пробудет в Лондоне не больше и не меньше чем три дня. Это все. — Он повернулся к Гранту. — Капитан, самолеты из Йоханнесбурга в Лондон и из Лондона в Йоханнесбург летают ежедневно?
— Да. В некоторые дни бывает даже не один вылет, потому что линию обслуживают несколько компаний по разным трассам.
— Прекрасно! — сказал Джо. Его внезапное оживление — он отдавал себе в этом отчет — было не совсем понятно слушателям. — Никогда не думал, что между Британскими островами и Южной Африкой такое отличное воздушное сообщение. Это нам, возможно, позволит многое понять…
Он задумался на минуту, держа в руках следующий билет. Наконец заглянул в него.
— Профессор Джон Барклэй, вы прилетели из Лондона и сейчас возвращаетесь в Англию. А билет вы купили две недели назад в Лондоне. Все сходится?
— Полностью, за исключением одной мелочи. Билет я купил шестнадцать дней назад — это я хорошо помню.
Джо еще раз взглянул на билет.
— Да, вы правы, профессор. Я просто округлил цифры, не занимаясь точным подсчетом. В мае тридцать один день, а сегодня утро третьего июня. Извините и благодарю вас. Еще только один вопрос. Я слышал ваш разговор с таможенником в аэропорту, но не могли бы вы ответить мне, с какой конкретной целью вы посетили Южно-Африканскую Республику?
Джон Барклэй протер стекла очков и водрузил их снова на нос. Когда глаза не прятались за стеклами, они переставали казаться огромными и напоминали Алексу глаза кролика. Но это был не очень испуганный кролик.
— Я — антрополог и совершаю эту поездку по поручению Королевского археологического общества, а также, разумеется, по приглашению моих южно-африканских коллег, уже много лет ведущих исключительно плодотворные раскопки в Трансваале. Как известно, подавляющее большинство исследователей считает Южную Африку колыбелью человечества. В последнее время ученые этой страны обнаружили массу совершенно потрясающих останков прачеловека. Открытия эти, вероятнее всего, передвинут на более ранний период появление африканского человека — где-то на сто тысяч лет, судя по пластам, в которых они обнаружены, и определенным чертам в строении костей черепа, представляющим неизвестное до сих пор звено. Речь идет в основном о зубах и объеме черепа. Но в последнее время пресса, даже бульварная, много об этом писала, и наверняка это широко известно. Хотел бы только добавить, что в Кембридже самая совершенная в мире лаборатория, специализирующаяся на исследованиях такого рода находок, а череп, который у меня с собой, действительно бесценен для науки, потому что в нем относительно хорошо сохранилась левая сторона верхней челюсти с двумя коренными зубами.
— Большое спасибо! — Джо взял следующий билет. И тут же услышал голос Фиджера Джека, который наклонился к своему тренеру и сказал вполголоса, но так выразительно, что в абсолютной тишине, воцарившейся после объяснения профессора, все его услышали:
— Слышал, Самюэль? Сто тысяч лет? Как это может быть?
Тренер быстро закрыл ему рот ладонью:
— Это профессор! Знает, что говорит! Во всяком случае, знает больше, чем ты! Сиди тихо и думай о ста тысячах фунтов, которые могут пролететь у нас мимо носа, а не о ста тысячах лет, которые нас не касаются!
