Я колебался, что делать: отшлёпать её, а потом расцеловать, или наоборот — сперва расцеловать, а потом… Потом спросил:
— Клайд вам очень нравился?
— Только какое-то время. — Она повела плечами. — Сами знаете, что случается, когда романтические поначалу отношения начинают тяготить. Он настаивал, чтобы мы поженились. Не думайте, что я такая бессердечная, вовсе нет. Просто Каролина ему больше подходит — так я ему и сказала. Я надеялась, что они поладят. Даже рассчитывала на это. Вот почему я сказала, что он, возможно, приехал повидаться не со мной, а с Каролиной.
— Возможно. Вы её спрашивали?
— Боже упаси!! Чтобы я спросила Каролину о Клайде? Я не осмелюсь даже упомянуть Клайда при ней! Она меня ненавидит.
— Разве не она пригласила вас приехать?
— Верно, из хитрости. Её брат Джимми подружился со мной, и она прикинула, что если он поближе рассмотрит меня здесь, в деревне, то поймёт, какая я легкомысленная и коварная.
— Понятно. Значит, вы коварная?
— Ужасно. — Уголки её рта снова приподнялись. — Потому что я откровенна и бесхитростна. Потому что я никогда не предлагаю того, чего не могу дать, и никогда не даю того, за что потом ожидаю платы. Я страшно коварна. Но я, наверное, зря упомянула легкомыслие, вряд ли Каролина считает меня легкомысленной.
— Прошу прощения, я на минутку, — прервал я и вышел из-за стола.
Даже в процессе сдирания кожуры я ухитрялся краешком глаза следить за столиком Вульфа, чтобы выяснить, понравилось ли патрону фрикасе. Очевидно, блюдо пришлось ему по вкусу, благо он затребовал вторую порцию. Но покинул я свою искусительницу вовсе не для того, чтобы пожелать Вульфу приятного аппетита. Я обратил внимание, что к столику шефа подошёл какой-то тип и завёл разговор. Когда Вульф посмотрел в мою сторону, приподняв бровь, я понял, что пора действовать, а потому извинился перед Лили и поспешил к его столику. При моём приближении незнакомец повернул голову, и я узнал Лу Беннета, секретаря национальной лиги по разведению скота гернзейской породы.
— Арчи, позволь поблагодарить тебя за фрикасе, — Вульф положил салфетку на стол. — Оно восхитительно. Только американские хозяйки, да и то немногие, способны делать вкусные клёцки. Ты знаком с мистером Беннетом?
— Да, мы встречались.
— Ты можешь без лишних эксцессов избавиться от… — Он ткнул большим пальцем в сторону моего столика.
— Прямо сейчас?
— Как можно скорее. Если это не слишком затруднительно. Мистер Беннет разыскал меня по просьбе мистера Осгуда, который ждёт нас в конторе.
— Хорошо, хотя это и впрямь чертовски затруднительно.
Я вернулся к своему столику, сообщил Лили, что нам придётся расстаться, и попросил счёт. Обед обошёлся в доллар шестьдесят, так что, оставив пару даймов на богоугодные дела, я с гордостью констатировал, что чистый доход фирмы составил двадцать центов.
Лили не сумела скрыть разочарования:
— А я-то надеялась, что мы проведём день вместе, посмотрим на скачки, покатаемся на карусели, побросаем в цель мячики…
— Нет! — Я сам подивился собственной непреклонности. — Днём я не могу. Что бы ни уготовило нам будущее, как бы ни повернулась фортуна, днём я на работе. Запомните раз и навсегда, что я служащий человек и могу развлекаться только в свободное время. Я работаю даже тогда, когда вы об этом не подозреваете. Даже во время нашего изысканного обеда я трудился не покладая рук, зарабатывая деньги.
— Значит, когда вы расточали мне очаровательные комплименты, ваш мозг корпел над решением сложной задачи?
— Именно.
— Милый Эскамильо! Славный Эскамильо! Но ведь день когда-нибудь кончится, да? Что вы делаете вечером?
— Одному богу известно. Я служу у Ниро Вульфа.
Беннет привёл нас в просторную комнату с высоким потолком и голыми стенами, в одной из которых были прорезаны два окна с давно не мытыми стёклами. Обстановка была небогатая: три больших, наспех сколоченных стола да дюжина стульев. На одном из столов, заваленном выцветшими флажками, стояла наполовину заполненная корзина с яблоками. На других столах не было ничего. Зато три стула были заняты. Сидней Дарт, председатель совета Североатлантической ярмарки, при нашем появлении привстал; Фредерик Осгуд, местный князёк, сидел, устало ссутулившись, лицо его выражало одновременно горечь и решимость. Подле него понуро притулилась Нэнси Осгуд. Она казалась совсем убитой.
Беннет представил всех. Дарт пробормотал, что его где-то ждут, и испарился. Вульф уныло осмотрелся по сторонам и остановил взор на мне, моля взглядом разыскать для его туши подходящее сиденье. Поскольку это было безнадёжно, я сурово покачал головой. Он поджал губы, тяжело вздохнул и уселся на стул.
— Если угодно, я могу остаться, — предложил Беннет. — Не знаю, будет ли от этого польза…
Вульф взглянул на Осгуда, а тот помотал головой.
— Спасибо, Лу. Можешь идти.
Беннет чуть помедлил, давая понять, что не прочь задержаться, потом вышел. Когда он закрыл дверь, я придвинул себе стул и сел.
Осгуд посмотрел на Вульфа с плохо скрытым высокомерием.
— Итак, вы Ниро Вульф. Я слышал, вы прибыли в Кроуфилд выставлять орхидеи?
— Кто вам сказал? — огрызнулся Ниро Вульф.
Осгуд изумился было, но спохватился.
— А это имеет значение?
— Нет. Как и то, зачем я приехал в Кроуфилд. Мистер Беннет сказал, что вы хотели посоветоваться со мной — очевидно, не о том, как выращивать орхидеи?
Я подавил улыбку, понимая, что Вульф не просто ставит выскочку на место, но и вымещает на нём своё раздражение. Слыханное ли дело — за ним послали, и он пришёл, хотя ему и было по пути.
— Плевать я хотел на ваши орхидеи, — Осгуд продолжал хорохориться. — Я должен знать, почему вы здесь. Быть может, вы друг Тома Пратта или работаете на него. Вас вчера видели в его доме.
— А почему вас это так заботит? — спросил Вульф. — Вы желаете со мной посоветоваться или нет? Если желаете, а я сочту, что не могу нарушить определённые обязательства перед противной стороной, я так вам и скажу. Начали разговор вы грубо и в оскорбительном тоне. Почему, чёрт побери, я должен объяснять вам, с какой целью я нахожусь здесь или ещё где-нибудь? Если вы нуждаетесь в моих услугах, то я перед вами. Что вам угодно?
— Вы друг Тома Пратта?
Вульф огорчённо хрюкнул, с великим трудом поднялся и шагнул к двери.
— Пойдём, Арчи.
— Куда вы? — вскричал Осгуд. — Проклятье, имею же я право спросить…
— Нет, — свирепо отрезал Вульф. — Вы не имеете права меня допрашивать. Я профессиональный детектив с высокой репутацией. Когда я берусь за дело, я довожу его до конца. Если по какой-то причине я не могу выполнить его добросовестно, то отказываюсь от него. Пойдём, Арчи.
Я неохотно поднялся со стула. Дело уже достаточно меня заинтриговало, и мне не хотелось от него отказываться, да и выражение лица Нэнси Осгуд пробудило моё любопытство. Когда Вульф собрался уходить, она, как мне показалось, вздохнула с облегчением, когда же Вульф повторно позвал меня следовать за ним, Нэнси уже не пыталась скрыть свои чувства. Подобные наблюдения всегда будоражили моё воображение, и я невольно возликовал, когда Осгуд наконец сдался.
— Ладно, — буркнул он. — Я прошу извинить меня. Садитесь. Я, конечно, наслышан о вас и о вашем упрямстве. Придётся с этим смириться — вы мне нужны, ничего не попишешь. Здешние идиоты… Во-первых, они безмозглые, а во-вторых, отчаянные трусы. Я хочу, чтобы вы расследовали обстоятельства смерти моего сына Клайда.
Ясное дело — Вульф принял извинения, вернувшись на место, и выражение облегчения, как я и ожидал, мигом стёрлось с лица Нэнси, а руки судорожно сцепились.
— Что конкретно вас интересует? — деловито спросил Вульф.
— Я хочу знать, как он погиб, — с мрачной решимостью сказал Осгуд.
— Его убил бык. Разве не так? По-моему, к такому заключению пришли врачи и блюстители порядка.
— К чертям их заключение! Я им не верю. Мой сын знал, как обращаться со скотом. Что он делал ночью в загоне? Мысль Пратта, будто Клайд забрался туда, чтобы украсть быка, просто абсурдна. И не такой Клайд был олух, чтобы позволить забодать себя в потёмках.
— И всё же бык умертвил его. — Вульф уже начал ёрзать на неудобном стуле. — А если не бык — то кто и как?
— Не знаю. Вы специалист, и я хочу услышать ваше мнение. Говорят, вы чертовски умны. Вы были у Пратта. Вам и карты в руки.
— Мнение специалистов стоит денег, мистер Осгуд, — вздохнул Вульф. — Особенно моё. Мои услуги ценятся дорого. Сомневаюсь, что смогу взяться за расследование гибели вашего сына. В четверг утром я намереваюсь выехать в Нью-Йорк и не хотел бы здесь задерживаться. Я домосед, и, когда оказываюсь вне родных стен, меня неудержимо влечёт домой. Поэтому я не могу обещать, что возьмусь за расследование, а мой гонорар за мнение, которое я могу сообщить вам сейчас же, составляет тысячу долларов.
