— Покажи свои туфли. Может, это ты был, когда нашел его?
Мы осмотрели мои ботинки. Нет, следов не было.
— Здесь только кончик обуви. Только бы убийца этого не заметил.
Но я не слушал его. Я не отрываясь смотрел на пятно крови.
— Там что-то есть. Посмотри!
Под влажной темно-красной поверхностью вырисовывались очертания какого-то предмета.
— Джонс, принеси воды!
Я смотрел как завороженный, как инспектор, осторожно взяв двумя пальцами что-то, опускает этот предмет в таз. Вода окрасилась в красный цвет. Я затаил дыхание.
На ладони Паркера засверкал рубин на тонкой золотой цепочке.
— Ты знаешь, чей он?
— Да, — кивнул я. — Он вчера целый день висел на шее Лючии Спарроу.
Паркер осторожно положил камень на стол и подошел к сейфу. В нем лежали пачки банкнот. На верхней полке мы увидели маленькую шкатулку.
— Видимо, это Сарина. Или семейные реликвии. Ты уверен, что вчера этих денег не было?
— Да, совершенно. Это бы бросилось мне в глаза. Я ведь туда смотрел. Ян как раз писал.
Паркер вновь подошел к столу. На нем лежала небрежно брошенная на крючки и лески пачка банкнот, на которой было написано «Одна тысяча».
— Тысяча фунтов. Зачем он вынул их из сейфа? Вряд ли они были ему нужны для рыбалки… Может быть, кто-нибудь нам сможет это объяснить…
— Ян говорил мне, — вспомнил я, — что держит здесь какие-то важные бумаги.
— Надо выяснить, на месте ли они. Спарроу сразу это поймет. Ладно, будем ждать результатов исследований. А сейчас подведем итоги того, что мы имеем.
— Нож, — начал перечислять я, — рубин, пятно крови, тысяча фунтов.
— Кроме того, — добавил Паркер, — человек, который ударил тебя и погасил свет. Да, еще крючки на столе и письмо.
— Письмо, да, но крючки? — я наморщил лоб.
— Мы должны задать себе вопрос: зачем Яну понадобилось, после того как он кончил работать и занялся крючками, прерваться и начать писать письмо?
— Может, он просто вспомнил, что должен написать важное письмо?..
— Нет, — Паркер покачал головой, — он бы стал его писать или перед подготовкой к рыбалке, или после нее. Ты же знаешь, какой он был педант.
— Не понимаю. Мне кажется, что здесь чего-то не хватает, что было вчера вечером. Здесь, на столе. Сейчас, подожди… Нет, не помню.
— Итак, все говорит о том, что убийца не был посторонним. Из дома никто не выходил. Таким образом, убийца — один из следующих лиц:
1. Роберт Гастингс.
2. Филипп Дэвис.
3. Гарольд Спарроу.
4. Малахия.
5. Сара Драммонд.
6. Лючия Спарроу.
7. Кэт Сандерс, горничная.
— Остается еще Джо Алекс, — усмехнулся я.
— Да, номер восемь — Джо Алекс. Среди этих людей мы должны найти убийцу. И мы это сделаем, Джо.
Мы посмотрели друг другу в глаза. За окном уже брезжил рассвет.
— А теперь, — сказал Паркер, — расскажи мне вкратце, что тут вчера происходило. Постарайся ничего не пропустить.
Я открыл рот, но в этот момент в комнату просунул свою круглую физиономию сержант Джонс.
— Стефанс что-то нашел, шеф.
В комнату вошел молодой человек в штатском, в котором нетрудно было узнать детектива. В руках он держал что-то завернутое в газету. Паркер развернул газету, и я увидел большое мраморное пресс-папье.
— Это оно! — закричал я.
— Где вы его нашли? — Паркер повернулся к Стефансу.
— За шторой, на подоконнике, в коридоре первого этажа.
— Это то пресс-папье, которое лежало тут на столе, когда я вчера заходил!
— Да, — инспектор взглянул на меня, — думаю, как раз им-то ты и получил по голове. Вот и промокашка разодрана. Отдайте его дактилоскописту. Я хочу знать, чьи на нем отпечатки, прежде чем встретиться с домочадцами. Да, Джонс, проверьте тайно всю обувь в доме. Ищите пятно крови на носке. Или свежее, или замазанное.
— Слушаю, шеф.
Дверь за сержантом закрылась.
— Ну, рассказывай! — Паркер подпер рукой щеку.
И я начал рассказывать ему обо всем, стараясь ничего не пропустить, с того момента, как Сара Драммонд подъехала к моему дому на своем черном «ягуаре».
10
«Я третий нанесла удар…»
— Так, — сказал Паркер, когда я закончил, — тут есть о чем подумать…
Тут появился Джонс и сообщил, что звонит врач.
Я остался один, не в силах взглянуть туда, где стояло кресло Яна. Пятно на ковре потемнело еще больше.
В комнату влетел Паркер:
— Его убили тремя ударами!
— Тремя? — я схватился за голову. — Значит так, о, Господи!
— Да, тремя. Смерть наступила мгновенно. Сердце дважды пробито. Третий, последний, удар был уже не нужен. Сильное кровотечение, отсюда и большое пятно. Убийство произошло между 10.30 и 11.15.
Паркер сел.
— Как это?! — я вскочил с места. — Но ведь в час ночи убийца был здесь!
Паркер развел руками:
— Он никогда не ошибается, наш эскулап.
— Но ведь я разговаривал с Яном в 10.30.
— Нет, ты же говорил мне, что часы пробили, когда ты уже был наверху. Значит, говорил ты с ним минутой раньше. Это нижняя граница. Он мог быть убит в течение последующих сорока пяти минут. Мы должны теперь дождаться результатов дактилоскопии. Слишком много следов оставлено, чтобы здесь мы не достигли успеха.
Я снова опустился на стул. Паркер заглянул в свой блокнот.
— Может, пока послушаем тех, кто наименее подозреваем. Как ты думаешь, мог ли Малахия, не теоретически, конечно, а практически, подойти сзади к Яну и ударить его трижды ножом в спину, а потом снова вернуться на порог дома и ждать, когда это раскроется?
— Чепуха! Малахия не мог этого сделать. Можешь смело вычеркивать его из списка. И потом, — я указал на лежащие на столе предметы, — откуда бы он взял этот нож и этот рубин?
— Ты прав. Мы и так знаем, что Малахия этого не делал. Давай его и послушаем. Джонс! Приведи ко мне Малахию, старого садовника.
Мы молча ждали. Малахия, сгорбившись, вошел в комнату, но, приблизившись к нам, попытался расправить плечи.
— Садись, пожалуйста, — сказал Паркер.
Малахия посмотрел на стол. Но он не произнес ни слова, хотя сразу увидел разложенные на столе рыболовные снасти. Он поднял глаза и посмотрел на Паркера.
— Яна больше нет, — сказал Паркер проникновенным голосом, которого я от него никогда не слышал. — Его убили, хотя мы не представляем, что могло в его жизни произойти, чтобы так ему отомстить. Мы должны знать, кто его убил. Я уверен, что Ян убит только потому, что его смерть была кому-то нужна. И мы должны понять — кому?
— Да, должны, — Малахия кивнул седой головой.
— А теперь сосредоточься и вспомни весь вчерашний день.
— Я встал утром и отправился на рыбалку с профессором Гастингсом. Гастингс поймал хорошую рыбку. Когда вернулись, я сразу начал заниматься головой этой рыбы.
— А на что ловили? На крючки? — спросил Паркер.
Я удивленно посмотрел на него, но сразу закусил губу.
— Нет, он ловит не так, как я и Ян… Они там, в Америке, любят ловить гарпунами. Он выстрелил в нее, и она долго тянула нас, пока не ослабла. А потом профессор нагнулся и ударил ее специальным гарпуном. Он прошил ее насквозь, в самое сердце.
— Так, — Паркер что-то пометил в своем блокноте. — Что было дальше?
— Я немного вздремнул, потом пошел в сад, повозился с розами. Потом пошел к воротам. Там были эти двое, из палатки. Потом пришел на кухню, поужинал, потом пошел к собакам, накормил их и вернулся к этой рыбьей голове. Потом забрал собак и пошел в парк. Там встретил мистера Алекса. Мы немного поговорили с ним, и он ушел. Потом уже, около одиннадцати, ко мне вышел мистер Драммонд.
— Как, — одновременно воскликнули мы с Паркером, — около одиннадцати?
— Ну, может, было без пятнадцати одиннадцать, потому что пока мы разговаривали, часы на башне в Малисборо пробили три раза. Я всегда слушаю, как часы бьют по ночам.
— Драммонд спрашивал тебя о чем-нибудь?
— Да, спрашивал о погоде на завтра. Он боялся, что после такой теплой ночи придет буря. И о том, какие крючки брать с собой. Одинарные или тройные. Я сказал, что, может, в этих современных тройных и есть свои преимущества, но я их не вижу. Тогда он рассмеялся и сказал, что возьмет одинарные. И пошел в дом.
— А дальше что было?
— Ничего. Правда, может, вот еще что, но это, наверное, неважно. Потому что если Джо Алекса тот убийца ударил в час ночи, то тогда его не могло быть там.
— Что? Малахия, говори, сейчас все важно.
— Примерно в одиннадцать или без двух минут я с собаками обходил клумбу. Внезапно они остановились и начали тихо скулить. Потом подошли к двери и стали принюхиваться. Я тоже заглянул за дверь, но в холле было темно, и я ничего не увидел. Сразу после этого часы в Малисборо пробили одиннадцать.
— Значит, это было без двух или трех одиннадцать… Малахия, как ты думаешь, кто убил Драммонда?
