Пуаро приподнял брови:
– Странно. А что сказал на это мсье Реймонд Бойнтон?
– Он клянется, что его мать была жива, – вмешался полковник Карбери. – Реймонд Бойнтон утверждает, что подошел к ней и спросил, хорошо ли она провела день. Миссис Бойнтон проворчала «неплохо», и он ушел в свою палатку.
Пуаро озадаченно нахмурился:
– Весьма любопытно. Скажите, тогда уже стемнело?
– Солнце как раз садилось.
– Любопытно, – повторил Пуаро. – А когда вы, доктор Жерар, осмотрели тело?
– Только на следующий день. Точнее, в девять утра.
– И как вы определяете время смерти?
Француз пожал плечами:
– Это нелегко сделать спустя столько времени. Разве только плюс-минус несколько часов. Если бы я давал показания под присягой, то сказал бы, что она во время моего осмотра была мертва не менее двенадцати и не более восемнадцати часов. Но это едва ли вам поможет.
– Продолжайте, Жерар, – подбодрил его полковник. – Расскажите ему остальное.
– Встав утром, я нашел свой шприц – он лежал за коробкой с пузырьками на моем туалетном столике. Конечно, вы можете сказать, что накануне я его просто не заметил. Меня лихорадило, я дрожал с головы до ног, да и вообще, часто не можешь найти какую-то вещь, которая лежит у тебя под носом. Но я абсолютно уверен, что накануне шприца там не было.
– Это еще не все, – вставил Карбери.
– Да, есть еще два многозначительных факта. На запястье мертвой женщины имелся след, который могла оставить инъекция. Но ее дочь объясняет это уколом булавкой.
Пуаро встрепенулся:
– Какая дочь?
– Кэрол.
– Пожалуйста, продолжайте.
– И последний факт. Обследуя мою аптечку, я обнаружил, что мой запас дигитоксина значительно уменьшился.
– Дигитоксин – яд, действующий на сердце, не так ли? – спросил Пуаро.
– Да. Его добывают из digitalis purpurea – обычной наперстянки – наряду с тремя другими активными веществами: дигиталином, дигитонином и дигиталеином. Наиболее ядовитым компонентом листьев дигиталиса считается дигитоксин. Согласно экспериментам Коппа, он в шесть-десять раз сильнее дигиталина и дигиталеина. Во Франции он разрешен к применению, но исключен из британской фармакологии.
– И большая доза дигитоксина…
– Большая доза, введенная внутривенно, способна вызвать внезапную смерть в результате паралича сердца. Установлено, что четыре миллиграмма могут оказаться роковыми для взрослого человека.
– А миссис Бойнтон страдала заболеванием сердца?
– Да, и принимала лекарство, содержащее дигиталин.
– Очень интересно! – заметил Пуаро.
– Вы имеете в виду, – спросил Карбери, – что ее смерть могли приписать чрезмерной дозе собственного лекарства?
– Да, но не только это.
– В некотором смысле, – продолжал доктор Жерар, – дигиталин может считаться кумулятивным[36] лекарством. Более того, активные элементы дигиталиса способны вызвать смерть, не оставляя следов, которые можно обнаружить при вскрытии.
Пуаро кивнул:
– Да, присяжным такое не докажешь. Если это убийство, джентльмены, то досконально продуманное! Шприц вернули на место, использовав яд, который жертва уже принимала, – невольно приходит в голову возможность ошибки или несчастного случая. Да, здесь виден незаурядный ум! – Некоторое время он сидел, задумавшись, затем поднял голову. – Но один факт меня озадачивает.
– Какой?
– Кража шприца.
– Его вернули, – напомнил Жерар.
– Да, вернули. Это очень странно. Все остальное так хорошо складывается…
Полковник Карбери с любопытством посмотрел на него.
– Ну и каково мнение эксперта? – спросил он. – Это убийство или нет?
Пуаро поднял руку:
– Одну минуту. Мы пока не добрались до этого пункта. Существует еще одно доказательство.
– Какое доказательство? Вы уже все знаете.
– Но это доказательство приведу вам я, Эркюль Пуаро. – Он улыбнулся при виде изумления на их лицах. – Забавно, не так ли? Я, которому вы поведали историю, сообщу неизвестное вам доказательство! Дело вот в чем. Однажды ночью в отеле «Соломон» я подошел к окну убедиться, что оно закрыто…
– Закрыто или открыто? – уточнил Карбери.
– Закрыто, – твердо повторил Пуаро. – Оно оказалось открытым, и я, естественно, собирался его закрыть. Но только я взялся за шпингалет, как услышал тихий приятный голос, дрожащий от нервного возбуждения. И этот голос сказал следующее: «Ты ведь понимаешь, не так ли, что ее придется убить?» В тот момент я, naturellement,[37] не подумал, что речь идет о настоящем убийстве. Я решил, что эти слова произнес писатель или драматург. Но теперь я в этом не так уверен. Точнее, уверен в обратном. – Он сделал паузу. – Скажу вам следующее, мсье: я убежден, что эти слова произнес молодой человек, которого я позже видел в холле отеля и которого, как мне сообщили в ответ на мой вопрос, зовут Реймонд Бойнтон.
– Реймонд Бойнтон произнес это?! – воскликнул француз.
– Вам это кажется невероятным с психологической точки зрения? – безмятежно осведомился Пуаро.
Жерар покачал головой:
– Нет, я бы так не сказал. Но я, безусловно, удивлен. Удивлен, потому что Реймонд Бойнтон так идеально подходит на роль подозреваемого.
Полковник Карбери тяжко вздохнул.
«Ох уж эти психологи!» – казалось, говорил этот вздох.
– Вопрос в том, что нам с этим делать, – подытожил он.
Жерар пожал плечами:
– Не представляю, что вы можете предпринять. Эту улику сочтут лишь косвенной. Даже если вы уверены, что произошло убийство, вам будет трудно это доказать.
– Понятно, – кивнул полковник. – Мы подозреваем, что было совершено убийство, но можем только сидеть и бить баклуши. Мне это не нравится! – И он повторил, словно в качестве оправдания: – Я человек аккуратный.
– Знаю. – Пуаро сочувственно вздохнул. – Вы бы хотели все выяснить – знать точно, что именно произошло и каким образом. А вы, доктор Жерар? Вы сказали, что ничего невозможно предпринять и что улику сочтут косвенной. Вероятно, это правда. Но вас удовлетворит, если все останется как есть?
– Она прожила скверную жизнь, – медленно произнес Жерар, – и в любом случае могла умереть очень скоро – через неделю, через месяц, через год…
– Итак, вы удовлетворены? – настаивал Пуаро.
– Несомненно, ее смерть явилась… как бы это точнее выразиться… благом для многих. Она даровала свободу ее семье. По-моему, все они хорошие, неглупые люди и теперь получат возможность нормально развиваться и стать полезными членами общества. На мой взгляд, смерть миссис Бойнтон принесла всем только добро.
– Значит, вы удовлетворены? – в третий раз спросил Пуаро.
– Нет! – Доктор Жерар внезапно стукнул кулаком по столу. – Я не удовлетворен! Инстинкт велит мне сохранять жизнь, а не приближать смерть. Поэтому, хотя мое сознание повторяет, что смерть этой женщины была благом, подсознание бунтует против этого! Плохо, когда человеческое существо умирает прежде, чем пришло его время!
Пуаро улыбнулся и откинулся на спинку стула, довольный ответом, которого так терпеливо добивался.
– Ему не нравится убийство! – проворчал полковник Карбери. – Превосходно! Мне тоже!
Он встал и налил себе виски с содовой. Стаканы его гостей оставались полными.
– А теперь, – продолжал полковник, – давайте решим, что делать. Все это нам не нравится, но нет смысла зазря затевать суету. Не исключено, что придется с этим смириться.
Жерар склонился вперед.
– Вы эксперт, мсье Пуаро. Каково ваше профессиональное мнение?
Пуаро ответил не сразу. Некоторое время он методично складывал в горку брошенные в пепельницу спички.
– Вы хотите знать, кто, когда и как убил миссис Бойнтон, не так ли, полковник Карбери? Разумеется, если она не умерла естественной смертью.
– Да, – кивнул Карбери.
– Не вижу причин, по которым вы не могли бы это выяснить.
На лице доктора Жерара отразилось недоверие. Полковник выглядел заинтригованным.
– Вот как? Интересно. Ну и как вы предлагаете это осуществить?
– С помощью методичного просеивания всех улик и логических умозаключений.
– Меня это устраивает.
– А также анализа психологических возможностей.
– Думаю, это устроит доктора Жерара, – сказал Карбери. – И вы считаете, что, просеяв улики, сделав все умозаключения и покопавшись в психологии, сможете вытащить кролика из шляпы?
– Я был бы очень удивлен, если бы мне это не удалось, – спокойно ответил Пуаро.
Полковник уставился на него поверх ободка стакана. Его взгляд уже не был рассеянным – теперь он стал оценивающим.
– Что вы скажете на это, доктор Жерар? – спросил Карбери, поставив стакан.
– Признаю, что не очень верю в успех. Но я знаю о великих талантах мсье Пуаро…
– Я действительно талантлив, – скромно улыбнулся тот.
Полковник Карбери отвернулся и кашлянул.
– Прежде всего, – продолжал Пуаро, – нужно решить, задумано и осуществлено это убийство всем семейством Бойнтон или одним из его членов. В последнем случае кто из них вероятнее всего мог его совершить?
